– Вот и пообедали, – буркнул Яков.

– И не говори, – в тон ответил ему Сагитай.

Солнце висело невысоко над горизонтом и еще не слепило глаза, но освещалось все это темное мертвое царство вполне уверенно, и с высоты крыльца просматривалось несколько улиц сразу, по крайней мере через огороды. Все деревья, кусты, не говоря уже о траве, были практически черного цвета, разве что кора деревьев часто была просто коричневой, но все равно было видно, что она уже мертвая. Из всей темноты яркими и цветными оставались только крашеные заборчики, домики, да какие-то конструкции во дворе. Утреннему ветерку, иногда оживлявшемуся на улицах этой вымершей деревни, даже не за что было зацепиться, поэтому он выл по-зимнему, посвистывая через щели в заборах и в прутиках мертвых кустов и деревьев, что тоже отнюдь не поднимало настроения. Яков оглядывал все с высоты своего роста, и в целом ему было видно больше, чем другу. На секунду он замер, вглядываясь во что-то, явно насторожившись, и тут же плавно присел на одно колено, уйдя вниз. Сагитай рефлекторно последовал за ним, только Док в своей манере вышел с запозданием на крыльцо, гордый и прямой, словно аршин проглотил.

– Движение, – негромко сказал Яков и, пригнувшись, соскользнул с крыльца.

Сагитай спустился с ним синхронно, словно тень. Док же, постояв и повернувшись всем корпусом сначала в одну, а потом в другую сторону, соизволил спуститься вниз на одну ступеньку.

– Гнус? – спросил Сагитай, снимая АК с предохранителя.

– Не уверен. Не похоже, может, тряпка какая. На дерево похоже, шевелится из-за угла сарая.

Проблема была очевидна. Если это гнус, то скоро он придет к ним, стало быть, надо его дождаться и встретить из укрытия, а если не гнус, то лучше проверить, к тому же все равно нужно искать транспорт. До Зоны еще километров сто, а без машины, да еще натощак это будет не так уж и просто протопать, а если придется уснуть в пути, то их возьмут без сопротивления, и это никак нельзя сбрасывать со счетов. Яков начал аккуратно приподниматься, держа голову в том направлении, где видел движение. Что-то зеленое качнулось несколько раз из-за сарая и замерло.

– Дерево, что ли? – негромко сказал он, присев на корточки снова. – Не пойму.

– Может, засада? Может, гнус заманивает? Откуда здесь зеленое дерево? – осторожно предположил Сагитай.

– Блин, Сага, не нагоняй, таблетки скоро кончатся, а штаны ты мне новые не нашел. Проверить надо.

– Веди, – пожал плечами Сагитай. – Разделяться не будем только. Не тот калибр у меня. Для гнуса сюрприз сделать не получится, он и через стены почует, так что напрямки пойдем.

Яков привстал и, выбирая направление, пошел через открытые ворота одного двора к другому. Соседей разделяли небольшие сеточные или деревянные заборчики, некогда заросшие виноградом и хмелем. Теперь же там висели черные остовы растений со сморщенными шишками плодов. Док, немного потупив, пошел за ними следом, что было хорошо. По крайней мере он уже ориентируется на людей и как будто движется чуть более естественно. Медленно обойдя один дом, затем другой, Яков остановился и выглянул из-за угла кирпичного строения, вроде как бани, без штукатурки, приятно пахнущего камнем и прохладой. Солнце было чуть левее и впереди, а замеченное ранее движение должно быть прямо по курсу, метров через двадцать с небольшим, как раз за основным домом, на внутренней территории двора которого они находились. Движения не было. «Неужели гнус манил?» – пронеслась в голове Якова паническая мысль, он уже открыл было рот, чтобы высказать страшное предположение Сагитаю, как вдруг из-за угла опять мотнулась зеленая ветвь, даже несколько, еще и с красными ягодами. Явно их кто-то толкнул.

– Рябина, – вместо задуманного автоматически сказал Яков.

– Что рябина?

– Рябина нам машет. За домом. За углом, – немного ошалев, ответил Яков. – Рубить будем или стрелять?

– Рябину? – тоже ошалев, тупо переспросил Сагитай.

– Ну.

Сагитай включил детектор. В округе никого, кроме них, да еще и радиации в четыре с половиной ПДК. Сагитай сам выглянул из-за угла укрытия. Ветвь рябины с красными ягодками спряталась за угол, словно играла с ними в прятки. Как будто она глядела на людей из-за угла, а когда выглянул Сагитай, не успела спрятаться в своем укрытии.

– Она меня видела, – растерянно сказал Сагитай.

– Кто? – не менее потерянно тупо спросил Яков.

– Рябина, – неопределенно ответил боец. – Пошли… чего стоять? Я за тобой.

Яков выдохнул и, взяв гранатометом в прицел угол дома, медленно вышел, чуть наклонившись вправо, чтобы увидеть цель первым и в случае огня не подставлять все тело. Ступни бойца, идущего первым, были повернуты так, чтобы не пересекать условную линию огня противника. В таком случае, если его подстрелят и он начнет падать, подогнувшиеся ноги уронят его не на линию огня, где противник сможет добить его в голову, а туда, куда направлены ступни. А сейчас они были направлены левее, и, если что, у идущего следом Сагитая, возможно, будет время, чтобы оттащить его в сторону. Сагитай пошел за ним чуть левее, как за щитом, держа на прицеле и во внимании все, что находилось за спиной Якова. За ними смело и спокойно пошел Док, шоркая ногами по грунту, предупреждая всех о своем присутствии. Медленно перебирая ногами, Яков, по радиусу обходя угол дома, вышел на линию прямого визуального контакта с предполагаемым противником и замер. Сагитай, который находился в метре от него, спиной чуя замешательство напарника, тоже замер, с трудом сдерживая вертящийся на языке вопрос.

– Сага, Дока убери, – послышался голос Якова. – Это робот. ПР сто двадцать седьмой. Рабочий.

Сагитай отвел Дока в баню, предварительно установив, что в темноте никто не прячется. Оставив его в холодной парилке, он подпер дверь кочергой и вышел на улицу. Яков уже сидел в паре метров от ПР127, разглядывая робота, которого они еще не видели вживую так близко. Поисковый робот, сокращенно ПР, а это был именно ПР, а не снабженный дизельным двигателем, громоздкий и шумный ДПР. Механизм застрял, клюнув ходовой тележкой в квадратную яму, выкопанную непонятно для чего, возможно, под фундамент планируемой пристройки, потому что рядом стояла кучка белого силикатного кирпича, который был скинут на робота, подперев того в таком неудачном положении. Оба пулемета были расчехлены, а концы запачканы сажей, очевидно, он успел пострелять. Но то ли в погоне, то ли еще по какой причине он угодил в яму, а сообразивший воспользоваться его временной беспомощностью гнус столкнул кучу кирпича на робота, оставив снаружи только башни, манипулятор и пулеметы, углов подъема которых хватало только на то, чтобы стрелять в землю перед собой. Тем не менее робот стойко пытался выбраться, вытащить себя при помощи растущей рядом рябины, ствол которой от постоянных захватов манипулятором измочалился и почти сломался. Если бы у робота была программа по разгрузке себя от навалившихся объектов, он, очевидно, давно бы сделал это, но чего нет, того нет. Предвидеть такое, видимо, на тот момент не могли, а если и могли, то было совсем не до этого. Это наверняка один из тех, что делались в ЦПРВТ «Ладога». Некрашеный, почти не битый, с дорогим, а по нынешним временам стратегическим элементом питания на артефактной сборке. Гнус не стал разбивать его или жечь, да и вообще подходить, очевидно, не испытывая прямой ненависти к роботу, потому и рябинка, и небольшой клочок земли вокруг робота были все еще живы. Стало быть, ПР не успел уничтожить ни одного из них, и местные жители, отожрав всю зеленку вокруг, не задерживаясь тут более, двинули по своим новым делам.

– Вот это да! – восхищенно проговорил Яков, испытывая явное желание погладить аппарат, но справедливо опасаясь, не спровоцирует ли это в металлической башке неправильную команду и не оторвет ли ему голову зазубренная двупалая лапа манипулятора.

Наверное, это было равносильно желанию погладить огромного цепного пса, который, хоть и пушистый, хоть и милый и даже, наверное, виляет хвостом, но это чужой пес, и соваться к нему со своими у-тю-тю может либо пьяный, либо полный идиот.