Непривычно, как будто после долгой прогулки по мягкому дну, ощущая и слыша скрип камешков под ногами, он двинулся по рукотворному тоннелю, где невозможно было бы разминуться со встречным человеком, если бы он тут появился. Надо полагать, вряд ли кто-то хотел встретиться в полной темноте с покрытым уже высыхающим черным налетом существом с чешуйчатой кожей и желтыми глазами. Но Лука лично знал нескольких человек, которые спят и видят, как встретиться именно с ним. Тоннель начал спускаться вниз, местами настолько резко, что идущему приходилось пару раз цепляться за торчащие из стены камни, чтобы не заскользить вниз. В итоге узкий и низкий проход вывел его в другой уже широкий и глубокий подземный карман. Подземная полость была также рукотворной и являлась тупиком заброшенной шахты или катакомб древней Москвы. Проход, из которого выглядывал Лука, находился на пару метров выше дна кармана, и, очевидно, был сделан до того, как карман расширили до нынешних размеров. Недолго думая, он спрыгнул вниз. В подземном кармане, в котором он находился, был еще один небольшой проход справа от него, за которым слышался смутный и приглушенный расстоянием шум воды, напоминавшей небольшой водопад. Прямо перед ним – пусть и заброшенный, но все-таки с остатками человеческого присутствия основной тоннель. Насколько мог видеть Лука, его ширина была метров десять, слева по полу змеились узкие железные рельсы шахтных вагонеток, которые вскоре терялись из-за кривизны тоннеля, уходящего влево. Недалеко стоял странный высокий стул, почему-то больше походивший на трон, какие-то еще небольшие предметы явно искусственного происхождения. Пахло сыростью и плесенью. Он с трудом представлял, на какой глубине он находился, но ощущения подсказывали, что гораздо глубже чем когда-либо в его первой или второй жизни.

Что ж, с тем, что было прямо, приблизительно понятно, теперь нужно было проверить то, что находилось справа. Он повернулся и пошел в сторону правого узкого прохода. По мере прохождения уже по проходу шум падающей воды нарастал. Вскоре он увидел нечто вроде колодца, куда стекало два потока. Один из них был чист и состоял из грунтовых вод, а другой являлся канализационным сбросом. Скорее всего, этот поток образовался сам по себе от времени через промывы других сточных вод, являясь небольшим ответвлением разрушенной городской канализационной сети, – по-другому он бы никак не мог добраться до такой глубины. Но для Псараса это был источник питания, пусть не крупное млекопитающее, даже не мелкое, не растение, а всего лишь нескончаемый бурый поток бактерий, но он был стабилен и щедр. Глубину колодца или ямы, в которую вливались оба русла, невозможно было определить.

Лука сел на один из камней. Здесь будет его дом, по крайней мере первое время, пока все не уляжется и он не определится с тем, что ему нужно делать. Маловероятно, что его найдут здесь экранированные артефактами «друзья», но он не будет расслабляться, и, как только поймет, что ему нужно будет делать, он не задержится здесь больше. Немного подумав, он решил смыть с себя остатки канализационной грязи чистой водой. Зацепившись за край и удерживаясь за каменистые выступы стен колодца, он едва не был сбит тяжелой ледяной струей. Подставив лицо, он несколько раз набрал воды в легкие и выдул ее.

– А… А… – проверил он их функционирование, издав произвольный звук.

Затем почти полчаса он счищал с себя грязь, постоянно держась за стены то правой, то левой рукой, даже набрал в ладонь песка, чтобы лучше растереть там, где она по ощущениям держалась сильнее всего. Самое приятное для него было то, что проходящий рядом канализационный поток мог бесконечно подпитывать его энергией, помогая комфортно бороться с остужающей его ледяной водой. Да, он определенно подчинил себе вирус. Это стоило ему множества часов самоистязания голодом, на грани разрушения собственной психики, но оказалось, что он разрушал ментальную зависимость своей личности от потребностей колонии, и, когда, наконец, вирус, населяющий его перестал бороться и пытаться подчинить себе разум человека, они смогли существовать вместе. Сейчас Лука чувствовал себя как никогда приближенным к живому существу. Он чувствовал холод, ощущал странную, не поддававшуюся описанию усталость и одновременно облегчение. Казалось, его мучитель утих и прервал жесткий алгоритм приказа и подчинения, получая питание только тогда, когда это позволяет его носитель. Он чувствовал облегчение от исчезающей потребности в поиске новых членов для Братства или поиске пищи. Он и населяющая его колония начали устанавливать равновесие – он кормит ее, а иногда спасает, а она заботится о нем и не терроризирует его психику своими примитивными всепожирающими инстинктами.

Приняв импровизированный душ, Лука вернулся в основное помещение, которое можно было бы назвать комнатой. Тишина и застарелый запах плесени. Он мог бы убить всю плесень и микроорганизмы в округе в секунды, но тогда бы он лишился видимой им картинки, светящихся контуров всего, что его окружало, и оказался бы в действительной темноте. Первое, что он сделал, – это обошел высокое кресло, сделанное из дерева. Оно было добротно сколочено без щелей и неровностей, имело высокую резную спинку, подлокотники и в действительности походило на трон. Его внимание привлекли ряды круглых цилиндров, отличавшихся от остального правильной формой и приблизительно одинаковой высотой. Присев рядом с ними, он осторожно ощупал их. Толстые цилиндры оканчивались острым и ломким кончиком. «Свечи, – догадался Лука. – Что здесь такое было?» Он принялся обыскивать взглядом все поверхности. По потолку ползли старые провода давно исчезнувшего освещения и крепились металлические скобы, удерживающие проржавевшие трубы вентиляции. Отдельно лежащие – особенно много у правой стены – крупные камни, странная светящаяся жизнью куча… Лука подошел и ощупал ее. Деревянная труха и отсыревшее тряпье, несколько подобных еще дальше. Не стоит на это обращать внимание.

Он вернулся к креслу, все больше напоминавшему ему трон, и тут возле ножки он заметил прямоугольник правильной формы. Протянув к нему руку, он легко поднял изделие из пластика, пощупав его чуть более внимательно, но с какой-то новой, позабытой радостью понял, что это зажигалка. Чиркнув колесиком, он вышиб искру, чиркнул еще раз – искра и негромкое шипение газа, еще раз – и легкое пламя вдруг осветило помещение. Прикрыв зажигалку рукой, он аккуратно зажег свечи. Одну, затем еще одну и еще несколько. Свечи были странные… черные. Их толщина и высота давала им приличный запас горения – несколько суток, может, больше. Сейчас он зажег всего несколько из того количества, которое здесь было, и взял одну поменьше, чтобы светить себе. Теперь он смог разглядеть стены помещения. Они были не похожи ни на что, что он когда-либо видел. Странные надписи, рисунки черной краской и наполовину исчезнувшим мелом. Странные перевернутые звезды в круге, обычные пятиконечные звезды с незнакомыми символами у вершин, перевернутые кресты, закругленные кресты, надписи, среди которых часто встречалось слово Gothic, довольно качественные рисунки животных.

– Готик… – одними губами прочитал Лука.

Эти надписи ни о чем не говорили ему. В его время не было ничего подобного. Он спокойно сел на трон, разглядывая помещение. Кто бы ни оставил эти надписи, ему было все равно, главное, что здесь остались свечи и зажигалка. Мокрая одежда неприятно липла к телу, и он снял рваную рубаху, оставшись в одних камуфляжных штанах и ботинках. Теперь ему нужно было «поспать», то есть заставить себя расслабиться и войти в состояние оцепенения, что он привык считать сном, ровно до тех пор, пока голод не заставит его подняться и идти к зловонному источнику, чтобы восполнить потребности поработившей его тело колонии вируса жизнями сотен миллионов простейших организмов.

***

Голубоглазый сидел в своем кабинете, держась обеими руками за голову. Лука Псарас сбежал. Он сбежал! Оно сбежало! В этом не было его вины – его задача была найти и доставить зомби до границы Зоны, а дальше объект попадал под юрисдикцию министерства обороны. Даже если учесть, что он сделал больше, чем нужно было, а именно нашел его в Зоне, используя такие связи, которые не мог использовать никто из военного руководства, и смог уговорить зомби добровольно покинуть Зону, это в итоге оказалось хуже, чем если бы его повезли связанным. Вояки тоже хороши: дозволили выпустить его над рекой, не могли предусмотреть ошейник. Кроме того, эти же самые вояки предложили, чтобы объект ехал с той же самой группой, которая вывела его из Зоны, «…чтобы не иметь оснований для отступа от договоренностей и сопротивления объекта исследованиям». Его ребята, конечно, сработали, как надо, дрались как львы даже на дне реки, но этого оказалось недостаточно. И вот теперь он в своем кабинете, а высокие военные чины в своих залах для совещания пытаются хоть что-то придумать, чтобы найти это существо в Москве. Как? Где его можно найти? Куда он пошел – вверх или вниз по течению? Может быть, он дойдет до Оки? Сколько бригад надо задействовать, чтобы отыскать его? Ладно люди. Где взять столько артефактных сборок, чтобы обеспечить их всех хотя бы возможностью сообщить об обнаружении объекта? Ведь он убьет их, не дав проронить ни слова. Есть еще Гудин Трофим, который удачно выехал в Москву к семье. К нему уже приставили людей, которые будут следить за ним и охранять его. Недопустимо потерять такого ценного кадра, ведь у него самый большой опыт с подобными существами, и пока таких практиков, как он, больше нет. Особенно если учесть, что у него есть реальный опыт выживания в Зоне. Есть только теоретики на «Янтаре» или в «Ладоге», но это только в теории практика и теория одно и то же, а в жизни это совершенно разные вещи.