– Можно мне подойти? – тихим шелестом спросила она.
Опасаясь, что это какой-то странный морок, Лука лишь приподнял руку. Приняв это за знак согласия, фигура поднялась с земли и медленно, слегка пошатываясь, двинулась к Луке. Огонь на толстых черных свечах, почуяв свежее движение воздуха, затанцевал, показывая, что то, что двигалось в полутьме, не было мороком или наваждением. Не доходя до него несколько метров, она остановилась и зажгла тонкую черную свечу перед своим лицом, больше освещая себя, чем сидящего на троне. Он чувствовал человека, но человек не боялся его, скорее наоборот: какой-то неизвестный и непонятный ему вид энергии настораживал Луку. Высокая, стройная и, как он ощутил, молодая женщина, закутанная в темную накидку, встала и приблизилась к Луке.
Он мог ожидать чего угодно в этих заброшенных подземельях – старого, больного, инвалида, алкоголика. Мало ли кто посещает эти места? Но из-под капюшона на него смотрела молодая красивая девушка с дико очерченными тушью глазами на бледном лице, с заостренным аккуратным носом и приятными, но не тонкими губами, для чего-то покрашенными помадой либо в темно-красный, либо в черный цвет. Она была неожиданно привлекательна, и ее глаза, полные жизни, без страха смотрели на него. Длинные прямые черные волосы спускались ниже плеч, челка на лбу была отобрана в сторону и прикалывалась шпилькой с изящно сидящим на ней пауком с зеленым стеклянным брюшком. Насколько он мог судить при свете свечи, она была очень молода, лет семнадцати-восемнадцати, но с равным успехом она могла быть и старше. «Наверное, это сумасшедшая», – подумал Лука, не находя сил объяснить себе причину появления этой девушки в таких заброшенных шахтах или катакомбах, граничащих с канализационными коллекторами.
– Я ждала тебя, господин. Мы все ждали тебя, мы призывали тебя, – тихо произнесла она. – Мы будем служить тебе. Скажи, что мы можем сделать для тебя, Нечистый.
В голове у Луки все перемешалось. Кто мог ждать его? Кто мог призывать его? Какой еще Нечистый? Он встал и, стараясь получше разглядеть говорящую, чуть шагнул вперед. Внезапно смятение прошло, и в душе появилась догадка. Все эти пентаграммы, все эти черные свечи, трон, изрисованные мелом и краской стены со странными знаками, надписями на английском и рисунками. Он не знал, как все это называлось, но это было что-то из религиозного, а точнее, что-то из противоположенного привычным крестам и проповедям, поскольку здесь были символы перевернутого креста и слова, наверное, ближе к проклятиям или заговорам. Она была молода, доступна и светилась жизнью, а он был снова голоден. Питание низшими жизнями бактерий и насекомых не приносило удовлетворения, и голод, с которым он уже научился бороться, хоть и сидел на цепи, но требовательно рычал, настаивая на удовлетворении. Взгляд Луки прошелся по ее фигуре. Он уже давно не воспринимал себя как мужчину и не мог припомнить, когда и кто смотрел на него, кроме братьев, без отвращения и страха, но тут… Красивая грудь, ровные, явно тренированные ноги, чистая, свежая молодая кожа, крепкие руки, спина и тонкая талия. И это все сейчас стоит перед ним. Ее накидка не могла скрыть от его взгляда контуры ее тела. Во внутреннем кармане он увидел крысу, которая выделялась на фоне ее тепла другим, менее насыщенным красным цветом. «Что делать? – мелькнула у него мысль. – Выпить ее и сбросить в коллектор? Но я же могу обойтись без этого… Надо испугать ее, пусть бежит, она сумасшедшая, ей все равно никто не поверит, даже если она расскажет обо мне».
– Покажи, – указывая пальцем на крысу, сидящую во внутреннем кармане, сказал он.
Девушка, нисколько не удивившись, засунула руку под накидку и на протянутой руке показала животное. Это была домашняя крыска черного цвета с блестящими выпуклыми глазками-бусинками, тревожно нюхающая исходящий от зомби запах, ощупывая подрагивающими, лакированными черными антеннами усиков пустое пространство впереди. Через пару секунд она поняла, кто впереди, и, резко крикнув, метнулась по руке обратно к хозяйке, возможно, намереваясь спрятаться в карман или на плечо. Но она не успела сделать этого. Зомби вдохнул, и крыса замерла черной высохшей мумией на руке хозяйки, вцепившись окоченевшими коготками в рукав водолазки. Глаза девушки расширились, рот приоткрылся от удивления, но через секунду в них появился нездоровый фанатичный блеск восторга, делавший ее безумной и прекрасной одновременно. Она с замиранием сердца оторвала окоченевшего зверька от рукава, секунду смотрела в его провалившиеся потухшие глаза и без сожаления отбросила в сторону. Это не испугало ее – даже наоборот. Лука почувствовал, что она хочет подойти ближе, и даже что-то большее, что он никак не мог определить.
– Да… Я вижу, – сказал она, во все глаза глядя на него. – Ты тот, кто есть. Ты есть Нечистый, и имя твое – смерть. Я буду служить тебе… – она сделала попытку приблизиться.
Оторопевший от такого подхода Лука отшатнулся и плюхнулся на трон. Вот это новость! Что это за человек? Она что, не понимает, что находится в опасности? Он ошарашенно смотрел на нее.
– Кто ты? – наконец смог сказать он, не без труда произнеся эти слова.
В замкнутом пространстве его голос прозвучал низко и хрипло. Девушка с явным наслаждением закрыла глаза, вслушиваясь в этот голос и прозвучавший вопрос, который, судя по всему, она ждала услышать чуть ли не всю свою жизнь.
– Меня зовут Марьям, господин, – ответила она с таким наслаждением, слово изголодавшаяся в бесплодных поисках воды в пустыне путница, наконец припавшая губами к кувшину с водой.
– Не называй меня «господин». Что ты тут делаешь? Что тебе надо? Ты что, не понимаешь, что… – Лука запнулся.
Он не смог назвать себя, ему показалось, что это произведет совершенно обратный эффект.
– Хорошо, я не буду называть тебя господином, – ответила она. – Если ты спрашиваешь меня, то я отвечу. Я ждала тебя, заклятье крови сработало. Мне нужен ты, я буду служить тебе, чтобы стать твоей Лилит.
Лука потряс головой, отгоняя мысли, которые буйным роем насекомых впервые за все время грянули в его сознание. У него еще никогда не было подобных галлюцинаций, даже во время Выброса. Он почувствовал, что у него бьется сердце и хочется вздохнуть. Вздохнуть по-настоящему, по-человечески. Вместе с тем его сотрясало чувство голода, сродни тому, что испытывали его братья, впервые открывшие глаза после перевоплощения. Он выделил несколько секторов жизни вокруг него, состоящих из плесени и бактерий, и одним легким усилием сорвал с них общее бледное покрывало жизни, лишь слегка погасив жажду. Это не скрылось от внимания девушки. Девушка не могла не заметить, как вдруг выцвели и поменяли цвет и без того кажущиеся черными стены, пол и потолок, но каким-то своим шестым чувством она прислушивалась к изменениям. Ее слегка подморозило, но она только чуть вздрогнула и плотнее закуталась в плащ.
– Мне надо поесть. Кто бы ты ни была, ты в опасности. Уходи, – сказал Лука, чувствуя, что ему срочно нужно идти к канализационному стоку, чтобы утолить приступ.
– Я не боюсь. Я готова, – сказала она и оголила нежную девичью шею, повернув голову в сторону.
– Нет, – обронил зомби вставая с трона, стараясь не задеть ее ненароком.
Если можно было применить такое слово к получеловеку, которым он сейчас являлся, то ему было сейчас не по себе. Что-то происходило, непредсказуемое и не по его воле, словно другой мир вдруг вторгся в его, хоть опостылевший и мертвый, но вне его понимания и контроля. Лука, пошатываясь, двинулся через узкий прорубленный коридор, по известной ему тропе, начинавшейся в нескольких метрах позади. Он не заметил, как много сил вдруг потерял, когда забилось его сердце, когда потребовалось дыхание. Он не мог знать, что железы и внутренние органы его организма, пораженные вирусом, повинуясь древним механизмам, вдруг запустились, заставляя его чувствовать больше и приходить к жизни, двигая его к новой стадии существования.
Через пару минут он стоял у гремевшего стока канализационных вод. Марьям неслышной тенью следовала за ним, подсвечивая себе севшим фонариком, в разы слабее налобных фонарей сталкеров, но достаточной мощности, чтобы видеть на несколько метров вперед. Зомби стоял у края дурно пахнущего водопада, слегка разведя в стороны длинные руки и подняв лысую голову вверх. То, что он получал от бесконечного потока нечистот, трудно было назвать полноценным восстановлением сил. Энергия жизни простейших была безвкусна, но ее было много, бесконечно много для него одного. Девушка стояла позади, освещая фигуру и не решаясь подойти ближе, понимая, что то, что происходит, возможно, не должно иметь свидетелей. Лука простоял так минут десять, набирая сил впрок, про запас. Он стал чуть плотнее в теле, чуть шире в плечах, что стало заметно по прорисовавшимся мускулам голого торса.
