– Может, в обход? – подал кто-то голос.
– Нет дороги из «Ладоги» в обход. Да и куда автобусы по трупам? Не пройдут, – сказал Богдан. – Асфальт еле расчистили.
Раздался еще один взрыв. Механик хмуро посмотрел на экран, переключил несколько клавиш и сделал несколько росчерков.
– Командуй, товарищ… в каком звании, можно узнать? – спросил Богдан.
– Капитан, – буркнул Сагитай. – Вопрос есть?
Богдан встал и попытался застегнуть отсутствующую верхнюю пуговицу своего халата.
– Никак нет, – твердо сказал он.
Народ, до этого плотно обступавший военных, немного расступился.
– Тогда слушаем внимательно. Грузитесь на автобусы, берете всех роботов в сопровождение и ждете нашего сигнала. Начнется стрельба в окопах – выезжаете и не останавливаетесь, пока не приедете, куда надо.
Люди молчали. Такое решение было неожиданным для них, но сейчас единственно верным.
– Вы же не вернетесь, товарищ капитан. И до окопов ваш «Тигр» может не доехать, а прострелят чего – останетесь без транспорта…
– «Тигра» здесь оставим. Ключи песикам вашим. До гнуса доберемся, башку ему открутим и назад, догонять вас. Ясно? – уверенно сказал Сагитай.
– Мы на саночках ваших доедем, – добавил Яков, удобнее перехватывая тяжелый гранатомет.
– Я подстрахую, где смогу, – внезапно раздался голос младшего лейтенанта Овчинникова, вышедшего на связь посредством стоящего рядом ПР.
– О, кавалерия! – обрадовался Яков.
– И саночки ваши могу на контроль взять через ПР. На это минут десять надо – коды сменить и протоколы, – добавил Овчинников. – Могу и больше под контроль взять, но минут по десять минимум на каждую единицу надо.
– Нет. Только сани. Времени нет, – скомандовал Сагитай.
Он понимал, что задержка в этих условиях отнимает шансы у людей вырваться из ловушки. Неизвестно, какие силы идут вслед за ними, а с учетом остановившего свой ход гнуса в черном леске дорога каждая минута.
– Собираемся! – крикнул Богдан.
Народ разошелся. Через минуты два желтых автобуса и две белые «Нивы» стояли у бетонного забора. На внутренней территории, словно выпущенные охранять двор в отсутствие хозяина, появилось три ПР, снабженных циркуляционными пилами на манипуляторах. Это гарантированно не даст возможности обосноваться здесь гнусу. Яков, подцепив легковушку и автобус лебедкой, без проблем стащил их с проезда. Теплушка же на базе ЗИЛа с надписью «Горводоканал» была отодвинута прочным лбом все того же «Тигра». Благо расстрел его из крупного пулеметного калибра роботами не заклинил ходовую, и, установив ее на нейтральную передачу, бойцы сдвинули издырявленный транспорт в сторону. После этого они вернули «Тигра» внутрь территории. Контактный ПР127 несколько минут стоял без движения, пока оператор там, в Жукотках, посредством известных ему мостов и кодов колдовал над связями между боевыми единицами. Рабочие в автобусах и машинах сидели с заведенными двигателями, глядя на бойцов. В их глазах было нечто, что точно отличало их от мертвецов и от гнуса. Надежда, страх и ожидание, может быть, даже мольба за этих двух людей, готовящихся к рукопашной схватке.
Яков смотрел через окна автобусов на лица, запоминая каждого, освещая их взглядом и собственным внутренним покоем. Он странным образом был готов. Может, от неполного понимания, что им предстоит, а может быть, как раз полное понимание и принятие того, что сейчас будет, и давало ему этот покой. Он теперь словно понял свое предназначение и нечто большее, чем он сам, завладело им, его сознанием и духом. Спокойствие и свобода. Сагитай же, наоборот, словно упрямый огонь, не поддающийся задувающему его ветру, бросал яркие языки пламени, сдерживая дрожь от поколачивающего нервы адреналина. Он не был готов просто драться с гнусом в окопах. Ему нужно было быть уверенным, что он победит, что они победят, что он вернется к костру и выпьет крепкого сладкого кофе, который сделает ему Орех. А после они отобьют гнус и найдут в Москве их шефа, поскольку он знает, где убежища с их семьями, а там… а там еще будет много боев, и кто-то должен пройти их все. Кто, если не он? Кто готовился к этому всю жизнь?
Сагитай нервно сплюнул, после чего достал флягу и присосался к ней. После чего подозрительно посмотрел на Якова, ушедшего мыслями черт знает куда.
– Слушай, братуха. У тебя пилюли красные есть еще? – спросил он.
Яков посмотрел на Сагитая. В глазах было некоторое замешательство.
– Есть.
– А чего молчим?
– Да я…
– Головка от буя! Давай!
Сагитай требовательно протянул руку. Яков достал коробок и положил одну большую красную пилюлю. Сагитай схватил ее и с хрустом разгрыз, тут же запив водой. Покрутил могучей шеей.
– Себе!
Яков на секунду замешкался. Сагитай снова подозрительно посмотрел на него, подбирая слова, чтобы не покрыть матом, как сержант салагу.
– Да нет, Сага. Я думаю, что мы и так справимся, – осторожно сказал Яков.
– Ты думаешь, что после окопов все закончится? Рассчитываешь на кого? Думаешь, облачка и солнышко всегда такие будут? И я вечный такой? И ты живой, крепкий надолго? Ты что, бессмертный? Тебе, может, и наплевать, но я намерен подзадержаться на этом свете. Хапай, я сказал!
Яков вытряхнул еще одну пилюлю и вложил себе в рот, запив из поданной другом фляги.
– Верно, брат! Что-то я… поплыл, – сознался Яков.
– Героем себя почувствовал? Пули не берут?
– Фух! – резко выдохнул воздух боец и крепко пристукнул себя обеими руками по шлему. Затем потряс головой. – Расслабился. Нам осталось-то пара минут до выхода и семь гранат. А я тут свечки считаю.
– Чего? – не понял Сагитай.
Яков не ответил.
– Карета подана, – раздался голос оператора из динамиков. – За воротами на ручном управлении через ПР. Так что рулить буду я, вы только держитесь. Закончите – лезьте обратно, я вас к воротам подвезу. Готовы?
Сагитай вопросительно посмотрел на Якова. Тот опустил забрало.
– Готовы.
В этот миг все переменилось. Размеренная жизнь до этого мгновения оборвалась. Из поля зрения и внимания ушли автобусы и люди, находящиеся в них. Пропали посторонние мысли, слегка зазвенела пустотой голова, а картинка вдруг потеряла цвет, став практически черно-белой, словно кто-то накрутил контраст на максимум. Несмотря на звук двигателей техники, Яков четко слышал, как посвистывает ветер в колючке бетонного забора, как ветер покатил по асфальту какую-то бумажку, как засосало под ложечкой нечто, напоминающее страх. От былого покоя и просветленного состояния духа не осталось и следа, теперь оно просто казалось опасным наваждением, никак не отражающим реальности. Он сжал кулаки и почувствовал, какой силой отозвались мышцы, услышал, как громко хрустнули суставы. Последние шаги до саней. Грязные, перемазанные черным прахом и грязной зараженной кровью гусеницы. Несколько рельсов приварены к платформе для веса, торчащие вперед зазубренные копья ломов с обрывками тряпья и высохшими кусками плоти. Платформа на уровне пояса, чуть ниже. Яков первый лег на нее, схватившись руками за рельсы и прижавшись к железному полу. Рядом лег Сагитай. Вот и все. Не слушая больше ничьих команд, кроме управляющего платформой оператора, перестукивая обрезиненными башмаками, транспорт двинулся в сторону окопов следом за ПР127, идущим первым. Несколько раз немилосердно тряхнуло так, что ноги и тело оторвались от пола, а оружие звякнуло о броню и шлемы. Послышался торопливый треск автомата и тут же басовитый ответ пулеметов ПР. Грянул грохот взрыва. Платформу слегка повело в сторону, а позади послышался шорох осыпаемой земли. Еще сразу несколько автоматных очередей, и как будто с разных сторон. Два взрыва, один подальше, а другой словно точно под правой гусеницей. Платформу подкинуло с одного бока, и Яков едва не вылетел прочь. Только то невероятное усилие, с которым он держался, спасло его от падения. С легкими щелчками в носовую часть и гусеницы забарабанили пули. Тут же грозно ответил ПР, опережая совсем близкий выстрел пистолета. Платформа замедлилась, клюнув носом на едва чувствующей вес, а потому очень жесткой подвеске. Поняв, что цель достигнута, Сагитай толчком вылетел с платформы и, увидев в метре от себя край траншеи, прыгнул в нее. Следом за ним, присыпанный землей, влетел Яков.
