— Подожди… Что? Ты влюбился в Мишу? — Мария часто заморгала и приоткрыла рот. — Влюбился в мою сестричку? В мою маленькую Мишу? Как ты… Она ведь почти ребенок!

— Она не ребенок, а юная девушка, — спокойно возразил я. — Но я сам не понимаю, как смог влюбиться в нее. Сначала я и за адекватную особу ее не принимал: она казалась мне жуткой истеричкой. Но я полюбил ее, а когда понял это, то чувствовал себя каким-то ненормальным. Черт, не знаю, как это объяснить.

— У меня нет слов… Как ты умудрился, Фредрик?

— Сам не понимаю.

— Так это серьезно? На всю жизнь? — усмехнулась Мария.

— Да.

— А она? Что она?

— Даже не знаю, что сказать. Мы были друзьями, а потом я признался ей в любви, и она… — я усмехнулся от воспоминаний, — она перепугалась, и из-за этого я уехал в Лондон. А вчера Миша призналась мне в своей любви. Она любит меня, и мы собираемся жить вместе. Она уже перевезла ко мне свои вещи.

— Что? Она влюбилась в тебя? — пораженно воскликнула Мария. — Как!? В тебя!? Но ведь я лично запретила ей…

— Да, видел пункт № 9. Польщен, — без тени улыбки сказал я.

Мария тяжело вздохнула и потерла пальцами левый висок.

— Вот это ситуация. Кошмар. Чертовски неловко… От тебя не пахнет сигаретами. Бросил?

— Да, но мы говорим не об этом. Ты обязана рассказать Мише правду. Я честно прикрывал тебя своим именем и взял всю вину на себя. Мне абсолютно все равно на мнение окружающих. Но не сейчас. Миша ненавидит меня за то, в чем нет моей вины.

— Но как она узнала?

— Должно быть, ей сказала ваша сестра. Я сам собирался рассказать Мише, но Маришка опередила меня.

— Да уж, опередила! — с иронией сказала Мария.

— Мне не смешно. — Мой голос стал ледяным.

Она взглянула на мое лицо и подавила улыбку.

— Извини, просто… Ладно, ты! Ты уже взрослый! Ну, достаточно взрослый мужчина. Конечно, ты еще совсем молод… Но Миша! Как она могла в тебя влюбиться? Я в девятнадцать лет была помешана на балах и платьях, и вообще не думала о любовных делах и мужчинах!

— Она и не думала. Миша сильно испугалась своих чувств ко мне и долго скрывала их. Но сейчас, когда мы наконец-то стали парой, она думает, что я обесчестил тебя.

— Где она сейчас?

— Миша бросила меня, и сейчас, должно быть, она в Варшаве, в вашем доме.

Мария одним глотком допила кровь в бокале, поставила его на тумбочку и глубоко задумалась. По ее лицу было понятно, что она была шокирована и разочарована одновременно. Затем она стала ходить по комнате и смеяться, а я стоял, как столб, и мрачно наблюдал за ней.

— Как ты меня озадачил! Куда катится мир! Ты влюбился в Мишу, а она в тебя! Как смешно! — Она остановилась рядом со мной и тяжело вздохнула. — Моя бедная сестренка! Нашла в кого влюбиться! Стоит ей что-то запретить, как она тут же старается нарушить запрет!

— Мария, мы любим друг друга. Я должен вернуть ее.

— Но я не могу! Думаешь, так легко все рассказать? Ты вообще представляешь, какой позор упадет на мою голову?

— Такой же, какой лежит на моей голове.

— Нет, не такой же! Мужчинам всегда прощают их слабости, а женщинам… Черта с два! Да еще и таким, как я, из семьи, в которой только и знают, что читают морали! Семья католиков! Ты даже не представляешь, что со мной будет, если мои родители обо всем узнают! Они будут считать меня грязной шлюхой! — эмоционально воскликнула она.

— Не стоит так преувеличивать: твои родители, конечно, зациклены на чести, но не настолько. И уж конечно, они не отвергнут тебя за то, что ты спишь с мужчинами до замужества, — спокойно ответил я на ее тираду.

— Ха! Ты их совсем не знаешь! Да они сошлют меня… На Луну!

— Мария…

— А все остальные? Да, есть те, кто знают о моих грешках, но их всего-то четыре вампира! Людишек я не считаю.

— Ты спала со смертными? — Я был поражен.

— Да, спала! Так что, нет! Я не могу! — Она заметалась по комнате, но я не принял ее решения: я схватил ее за руки и притянул к себе.

— Необязательно говорить об этом всему миру. Правду должна узнать только твоя семья. И особенно Миша, — строго сказал я.

— Фредрик, очнись! Родители отрекутся от меня! — насмешливо бросила мне Мария.

— Какие глупости ты говоришь! Думаешь, твои родители такие изверги?

— Фредрик!

— Ты знаешь, что я не отступлюсь.

— Ну, хорошо! Хорошо! Я расскажу Мише! Но зачем родителям? — Мария поморщилась, словно ей было больно даже от мысли о ее родителях.

— Потому что мы с Мишей будем вместе. Ты представляешь, что будет, когда, не зная правды, твои родители узнают о том, что твоя сестра влюбилась в меня? В меня!

— Они обездвижат тебя…

— Да мне плевать на это! Они не дадут нам быть вместе, считая, что я — подлец и негодяй, распутник и соблазнитель их старшей дочери! А если ты скажешь только Мише, она простит меня, вернется ко мне, но будет страдать, потому что ей придется разрываться между мной и своей семьей. Если тебе плевать на меня, то подумай о Мише!

Мария расплакалась, но ее слезы не тронули меня: она должна была открыть Мише свою тайну!

— Я все ей расскажу… Но только ей и родителям, — сказала она, вытирая слезы ладонями.

— А также твоим братьям и Маришке, — жестоко добавил я.

— Да ты меня в могилу сведешь своими требованиями!

— Тебе разве не надоело прятаться? Постоянно скрывать все от семьи? Никто не осудит тебя! Это — твоя жизнь, и ты можешь распоряжаться ею по своему усмотрению. Какая тебе разница на мнение окружающих? Я живу с дурной славой уже три года, и никто еще ни слова мне не сказал. Бросай свою двойную жизнь и расскажи обо всем родителям — это будет лучшим выходом из сложившейся ситуации! — настойчиво сказал я.

— Отлично! Только поклянись мне, что об этом будет знать только моя семья!

— Мария… — усмехнулся я, отпуская ее. — Я молчу уже три года, а ты просишь об этом сейчас?

— Я позвоню Мише. Если хочешь, при тебе.

— Она отключила телефон. Поезжай к ней и к семье. Если можешь, полетим со мной сегодня. Ближайшим рейсом.

— В таком виде? — усмехнулась Мария. — Мне нужно хотя бы полчаса, чтобы переодеться.

— Так вперед, а я пока закажу билеты на ближайший рейс до Варшавы, — нетерпящим возражения тоном сказал я, доставая из кармана телефон.

Мария скрылась в своей спальне, а я позвонил в аэропорт и заказал билеты… А затем сел на диван и закрыл глаза. Я был морально вымотан, но не давал себе отдыха: я должен был вернуть Мишу.

Только бы она простила меня. Ведь, как ни крути, я был виноват: я имел великолепный случай рассказать ей правду, но упустил его. И да, я спал с ее сестрой. Я — великий грешник.

***

Я так долго лежала под одеялом, что мне надоело даже это любимое мое занятие. Возможно, уже прошло пару дней. Мне стало скучно находиться одной, поэтому я вышла из своей комнаты и направилась в комнату Маришки. Обычно я боялась беспокоить ее, так как побаивалась Маркуса, но сейчас его не было дома, и я смело шла, чтобы поговорить с сестрой. Хоть о чем-нибудь!

— Да, Маркус… Боже мой, любимый, мне очень жаль! Куда же он мог исчезнуть?

«Голос Маришки. Опять болтает по телефону со своим мужем. Но они разговаривают о Седрике — это ясно как божий день!» — удивилась я и остановилась на полпути, чтобы послушать дальнейший разговор, с надеждой узнать о положении Седрика чуть больше того, что уже знала.

— А эта Вайпер? Было бы отлично, если бы она заболела и умерла, — с ненавистью в голосе сказала Маришка.

«Вайпер — смертная? Как? Седрик любит человеческую девушку?» — Эти мысли так поразили меня, что я впала в ступор и схватилась рукой за стену. Я даже не представляла, что такое было возможно… Но ведь это и невозможно!

«Как это случилось? Но это бред! Седрик не мог полюбить человека! Это противоестественно! Но вдруг это правда? Ведь тогда, в Карловых Варах, он с такой любовью говорил о ней… Такие слова… Да, он любит ее, и тогда я была даже поражена силой его любви к ней… А она — смертная… Теперь все понятно: вот почему их разлучили и спрятали ее от него! Они ведь в ужасе! И Маришка тоже знает! Так вот почему она и ее муж так ненавидят эту бедную Вайпер! Бедный Маркус! И бедный Седрик!» — вихрем пронеслось в голове.