Это не сон. Благов действительно здесь!

Медленно поворачиваю голову и ловлю в поле зрения холеную кисть с длинными пальцами, небрежно опустившуюся на стойку в нескольких сантиметрах от моего локтя.

— Риторический вопрос, — говорю сдержанно. — Если я скажу «нет» это что-то изменит?

— Будем считать, что ты выразила согласие.

Он непринужденно усаживается на высокий стул слева от меня. Я игнорирую его, продолжая играть оранжевым аперолем в бокале, но явственно ощущаю заинтересованный взгляд на своем лице.

— Собираешься молчать? — в его голосе отчетливо слышу ленивое любопытство.

Терпи! Терпи и не смей отвечать и уж тем более смотреть на него, даю себе беззвучную установку.

— Я скучал по тебе, — бесстыже заявляет он, ничуть не смущаясь моей холодности.

Глупое сердце ухает вниз и начинается биться где-то в районе желудка. Мне жарко. Холодно. Снова жарко. Не понимаю, чего Благов хочет добиться такими признаниями? Моих разрушенных отношений ему недостаточно?

Я по прежнему не знаю как реагировать на этого человека и его слова, поэтому упрямо молчу и сверлю взглядом льдинку в своем бокале.

Неожиданно Благов встает со стула и заходит мне за спину. Успеваю испытать странное разочарование от его стремительного ухода, как вдруг ощущаю теплое прикосновение рук к своим плечам.

Застываю, не в силах даже вздохнуть. А в это время умелые пальцы начинают поглаживать плечи, разминая напряженные мышцы.

С трудом сдерживаю предательский стон наслаждения.

Боже! Помоги мне вынести это!

— Такая напряженная, — шепчет Даниил, обжигая своим дыхание мою шею. — Устала?

— Устала играть в твои игры! — мой голос дрожит.

От его тихого смеха волоски на моем затылке становятся дыбом.

— Я ведь даже не начинал, — его руки продолжают мастерски растирать плечи и шею. Там где его пальцы касаются меня, все оживает от удовольствия.

— Ч-что? — я настолько потрясена реакцией своего тела, что перестаю следить за нитью разговора.

— Игры, — поясняет он с усмешкой.

Для смелости делаю глоток апероля и спрыгиваю со стула, избавляясь от гипнотического воздействия его прикосновений.

Это ошибка. Я понимаю это, как только наши глаза встречаются. Я тону. Как могу борюсь с предательской слабостью, охватившей руки и ноги. Верю, что могу остановить это. Должна остановить.

Дыхание сбивается. Руки холодеют. Ноги становятся ватными и к горлу подкатывает, будто я стою на краю пропасти.

На лице Благова отражается печать грубой решимости.

— Пойдем со мной, — звучит не как вопрос — утверждение.

Он протягивает руку, словно не сомневается, что я послушаюсь.

Мне хочется выкрикнуть ему в лицо, чтобы он убирался и оставил меня в покое, но я словно зачарованная смотрю на него, не произнося ни слова.

— Я не обижу тебя, не трону, — уже мягче говорит он. — Обещаю. Просто поговорим.

Я знаю, что нельзя соглашаться. Ни в коем случае нельзя. Но после этого «нельзя» стоит столько «но», подрывающих мою уверенность, что я теряюсь.

— Завтра я уезжаю, — говорю дрожащим голосом.

— Это неважно.

Безнадежно вздохнув, вкладываю свою руку в его. Наши пальцы переплетаются. Чувствуя, что пропасть совсем рядом, я порывисто сжимаю теплую ладонь.

«Побороть искушение можно лишь поддавшись ему».

Эту фразу не я придумала — Оскар Уайлд, и мне кажется, ему можно доверять. По крайней мере, в моих планах успокаивать себя этим оправданием, когда совесть будет подавать признаки жизни, но пока не приходится — этой упоительной ночью она, в отличие от меня, крепко спит.

Я не лгу себе — понимаю, что своим согласием пойти с Благовым совершаю какое-то чудовищное преступление против отношений с Сашей, но не могу остановиться. Мне не хочется думать и анализировать — это пугает меня в перспективе, но сейчас я готова выпить свое искушение до дна.

— Куда мы идем? — спрашиваю Даниила, послушно следуя за ним в темноту зимней ночи.

Под ногами скрипит снег, щеки мерзнут на морозе, а моя рука в его руке. И на самом деле мне совсем не важен пункт назначения, но я задаю этот вопрос, потому что Даниил молчит, а мне нравится, как звучит его голос.

— Увидишь, — отвечает он с лукавой усмешкой и тянет за собой. — Это сюрприз.

Все происходит не так, как я себе представляла. Не знаю, чего я ожидала — может того, что после недели осады Даниил набросится на меня прямо в лифте, но он этого, разумеется, не делает. Он ни на мгновение не выпускает мою ладонь, играет пальцами, гладит запястье в том месте, где под тонкой кожей пробиваются вены, но не делает ни единой попытки меня обнять. Мы поднимаемся в его номер, но и там он не приближается ко мне. Наоборот, с насмешливой улыбкой бросает в меня свой пуховик и пару теплых носков и одевается сам. А когда я в недоумении смотрю на него, отвечает, что на улице холодно.

Я помню, что в баре он обещал не трогать меня, но верила ли я ему? Судя по моей реакции на то, что происходит прямо сейчас, ответ очевиден — не верила.

Улица бодрит морозным воздухом и ясным небом. Когда я поднимаю голову и осознаю, что на меня смотрит та самая луна, которая буквально час назад была свидетелем моих порочных снов, не могу сдержать дрожи.

— Замерзла? — спрашивает Даниил, впервые за вечер тесно прижимая меня к себе.

— Нет, — бормочу в ответ, удобно устраиваясь у него под мышкой. — В твоей куртке можно смело отправляться на Северный Полюс.

Он смеется, а у меня в груди становится тепло. Почему я раньше не замечала, что у его смеха столько приятных бархатных оттенков?

— Уже скоро, — обещает он. — Мы почти пришли.

Через минуту мы подходим к дополнительной станции канатной дороги, расположенной вдали от основных маршрутов за курортом. В этот поздний час она погружена в темноту, и я не понимаю, что мы будем здесь делать. Но стоит мне открыть рот, чтобы озвучить свои сомнения, как фуникулер над нашими головами дергается и приходит в движение, медленно уползая выше в горы.

Я потрясена. Во все глаза смотрю на Даниила, а он со снисходительной усмешкой разглядывает меня. Знает, что удивил и наслаждается этим.

— Мы поедем в горы? — меня снедает любопытство. — Прямо сейчас?

— Поедем, — подтверждает он, не раскрывая подробностей.

Его скрытность интригует и немного настораживает, но когда он ласково проводит по моей щеке тыльной стороной ладони, а потом властно берет за руку, переплетая наши пальцы, я забываю обо всем.

Не представляю, как ему удалось договориться, ведь курорт спит, но через минуту у входной калитки нас встречает мужчина в форме и пропускает внутрь станции. Еще мгновение — мы садимся в прозрачную кабинку, которая с тихим жужжанием тащит нас в горы.

Даниил не позволяет мне сесть рядом — усаживает на свои колени, заключает в кольцо рук и утыкается носом в мои волосы на затылке. Огромная куртка, которую он мне одолжил, не позволяет мне в полной мере ощутить его прикосновения, но я хитрю — немного расстегиваю молнию и ежусь от удовольствия, чувствуя горячее дыхание на своей шее. Я знаю, что мой маневр не укрылся от Даниила, но он проявляет деликатность и никак его не комментирует. И хотя я не вижу его лица, я чувствую, что он улыбается.

Некоторое время мы едем в тишине. Я наслаждаюсь нашей скромной близостью и бесстыдно ожидаю продолжения. От чувственности момента дыхание сбивается, а понимание того, что я могу повернуть голову и коснуться губами его губ, попробовать его на вкус, кружит голову. Чтобы отвлечься, я задаю вопрос:

— Как тебе удалось запустить канатку? Ночь на дворе.

— Попросил об одолжении друга, — просто говорит он, опаляя горячим дыханием мой затылок.

Его ответ удивляет меня. Девять из десяти знакомых мне парней воспользовались бы шансом, чтобы подчеркнуть свою значимость, принадлежность к особому кругу избранных, для которых не существует ничего невозможного, но Даниил ведет себя абсолютно естественно и просто — без кичливости и желания что-то доказать. И это производит на меня впечатление.