— Я не готов тебя отпустить, — эту фразу он произносит твердо, бескомпромиссно.

Я делаю судорожный вздох, потому что одновременно испытываю облегчение и страх, и облизываю внезапно ставшие сухими губы.

Даниил ничего не упускает из виду — все это время он откровенно рассматривает меня, обволакивая своим штормовым взглядом, и, когда вдруг резко привлекает к себе, у меня не возникает мысли оттолкнуть его.

— Если я пообещаю, что к семи верну тебя в отель — пойдешь со мной? — требовательно спрашивает он, опаляя дыхание мое ухо.

— К-куда? — от волнения мысли разбегаются, а язык заплетается.

— Это важно?

Я кусаю нижнюю губу и всматриваюсь в его лицо. Нет. Понимаю, что сейчас это действительно не важно.

— Пойду.

Даже в темноте я вижу каким триумфом сверкают его глаза, но он быстро скрывает их от меня под тенью длинных ресниц. А потом наклоняется и крепко целует. Этот поцелуй короткий, почти дружеский, без языка, без смешанного дыхания, но мне кажется, Даниил вкладывает в него совсем другой смысл. Пока я пытаюсь понять какой, он заявляет:

— Извини, не смог сдержаться. Ты как фея из сказки.

Собственническим жестом он берет меня за руку и ведет за собой, на ходу вынимая из кармана телефон.

В такси мы едва ли проводим пять минут. Я предполагала, что Даниил увезет меня в Красную Поляну или даже Сочи, но белый Фольксваген даже не покидает территорию курорта: ныряет на трассу, ведущую в горы, и через мгновение тормозит у высокого забора, за которым виднеется современный особняк с большими панорамными окнами.

Даниил первым выходит из машины, помогает мне и взмахом руки отпускает водителя. С тихим шуршанием такси уезжает и мы остаемся вдвоем.

— Что это за место? — спрашиваю с любопытством.

— Дом, — отвечает он просто.

— Чей?

Даниил достает из кармана ключи и открывает калитку, пропуская меня вперед.

— Моей семьи. Отец занимался здесь застройкой во время Олимпиады. Когда началась распродажа объектов, он одним из первых выкупил здесь недвижимость.

— Почему тогда ты жил в отеле? — в замешательстве спрашиваю его.

— Так было удобнее.

По вычищенной от снега дорожке мы идем к входной двери, и Даниил сначала прикладывает к электронному замку карту, а потом вводит шестизначный код.

Внутри темно, но стоит нам ступить за порог, гостиная освещается мягким светом.

— Здорово! — вырывается у меня до того, как я успеваю проглотить восторженный возглас. Краснея, тихо добавляю: — Красивый дом. Я бы на твоем месте жила здесь, а не в отеле.

— Оставайся, — с насмешливой улыбкой предлагает Даниил. — Я ночевал тут пару раз.

Пока он возится с замками и раздевается, я успеваю скинуть кроссовки и осмотреться. Гостиная обставлена в классическом стиле. Темное дерево в сочетании с бежевой мебелью, большой камин и мягкие пушистые ковры придают ей уют и теплоту.

Всюду виднеются безошибочные признаки присутствия Даниила. На диване валяется небрежно брошенный свитер, в котором я точно видела его накануне. У стены примостился сноуборд, а на письменном столе лежит открытая книга.

Провожу пальцем по каминной панели, украшенной рождественской гирляндой, и беру с нее фотографию в рамке. На меня смотрит совсем юный Даня в ярком горнолыжном костюме. На шее болтается медаль, губы растянуты в счастливой улыбке, волнистые волосы, немного длиннее, чем сейчас, взлохмачены. По одну сторону, обнимая его за плечи, стоит темноволосая женщина, по другую — высокий мужчина. Судорожно сглатываю, потому что внезапно горло стискивает спазм. Петр и Вероника Благовы.

Неожиданный привет из реальности застает меня врасплох. Я таращусь на фотографию, ощущая неприятную тяжесть в желудке.

— Помочь, мистер Холмс?

Я вздрагиваю, с виноватой улыбкой ставлю рамку на место и оборачиваюсь к Даниилу. Он стоит в нескольких метрах от меня, небрежно облокотившись о дверной косяк. Красивый, сексуальный, какой-то домашний. Он успел снять куртку и свитер. Теперь на нем только прямые джинсы и простая черная футболка. Волосы взъерошены после шапки, а ноги босые — он не только разулся, но и стянул носки.

Мое сердце пропускает удар. Кожа покрывается мурашками. Интересно, я когда-нибудь перестану так реагировать на него?

— Извини, — бормочу смущенно. — Просто эта фотография…

Я так и не заканчиваю предложение, и оно повисает в воздухе, раздражая нервы. Что эта фотография? Напоминает мне о том, что нас разделяет? Что мы никогда не перешагнем дальше этой ночи?

Даниил отталкивается от косяка и идет ко мне. Когда подходит вплотную, первым делом расстегивает замок на куртке. Я дергаю плечами и шуршащий пуховик падает на пол у моих ног.

— Не хочу, чтобы ты думала об этом, — говорит он наконец. — Дела родителей не имеют никакого отношения к нам.

Мне очень хочется поверить ему, но на этот раз он не прав.

— Имеют, — говорю тихо, но твердо. — И ты сам это знаешь.

— Нам что, не о чем больше поговорить? — вздыхает он, ероша волосы.

— О чем хочешь? — цепляюсь я за его предложение.

— О тебе, — он облизывает губы, а я зачарованно слежу за движением его языка, чувствуя, как голова вновь начинает кружиться. — О том, что я не переставал вспоминать тебя после той встречи на вечеринке в посольстве. О том, что хотел утащить в свою комнату в тот же день, когда ты беззастенчиво разглядывала меня в холле отеля. О том, что воспоминания о дне, когда ты как снег на голову свалилась на меня на трассе, не дают мне покоя. О том, что каждый раз, когда ты смотришь на меня, мне сложно контролировать себя. О том, что я умираю от желания поцеловать тебя, — все это он произносит насмешливо, с улыбкой рассматривая меня, но к последнему предложению его тон становится серьезным. — Сейчас.

От его слов теплота волнами расходится по моему телу — теплота счастливого чувственного ожидания.

— Чего же ты ждешь? — выдыхаю я, опьяненная его голосом и признаниями.

— Обещал, что не прикоснусь к тебе, — мрачно отвечает он.

Мои губы растягиваются в лукавой улыбке.

— Но я же не обещала, что не прикоснусь к тебе, — шепчу тихо.

Встаю на носочки, так что наши глаза оказываются на одном уровне, кладу ладони на его шершавые щеки и на один короткий момент соединяю наши губы в целомудренном поцелуе.

С удовлетворением отмечаю, что воздух из легких Даниила вырывается со свистом, а сам он от удовольствия прикрывает глаза, в которых за секунду до этого я успеваю заметить языки разгорающегося пламени.

— Ммм, — не могу сдержать вздох удовольствия и доверчиво трусь носом о его колючий подбородок.

Крепкое тело рядом со мной дергается. Руки настойчиво обхватывают мою голову. Он тянется ко мне всем телом, лицо оказывается всего в паре сантиметров и по выражению его глаз я ожидаю яростного вторжения, но он мягко кусает мою нижнюю губу, а потом облизывает ее, воспламеняя каждую клеточку моего тела.

— Ведьма, — выдыхает он прямо мне в рот.

Я теснее прижимаюсь к нему, обвиваю руки вокруг шеи. Даже через два слоя ткани ощущаю, как часто и громко бьется его сердце. Дыхание смешивается, пальцы путаются в его волосах и когда он, наконец, целует меня по-настоящему, мне кажется, что я схожу с ума, настолько острым оказывается наслаждение, настолько сильно затягивает меня в водоворот чувств.

Наши движения рваные, порывистые, ненасытные. Напористые прикосновения языка сменяются легкими поглаживаниями губ, яростное желание граничит с неторопливой чувственностью, а страсть переходит в трогательную нежность и обратно. Я ослеплена, ошарашена. В сознании нет ничего кроме жажды раствориться в мужчине, который с неистовым голодом терзает мой рот.

Настойчивый визг чайника, доносящейся из кухни, выбрасывает нас обоих из эротического транса.

Даниил отрывается от моих губ и несколько секунд глядит на меня своими невероятными глазищами, словно не совсем понимая, что произошло. Его грудь ходит ходуном, а на скулах пламенеет румянец. Даже боюсь представить, как в этот момент выгляжу я.