— Не обижайся, — примирительно шепчет Даня, подаваясь ко мне всем телом настолько, насколько позволяет салон автомобиля. — Ты просто такая милая, когда смущаешься. Сложно отказать себе в искушении немного подразнить тебя, — и, заглядывая в пакет, добавляет, окончательно заслуживая мое прощение: — Смотри, тут еще картошечка есть.

Через десять минут я заканчиваю с едой и, пока Даниил убирает пакеты и контейнеры, удовлетворенно откидываюсь на сидении, глядя на замерзшую реку и вдыхая аромат чая из маленького термоса.

— А ведь я так и не поблагодарила тебя за тот стейк в номер в первый вечер в Сочи, — внезапно вспоминаю я. — Это же был ты?

— Ты так обильно пускала слюни на содержимое моей тарелки, что я бы не простил себя, если бы ты легла спать голодной, — с улыбкой отвечает Даня.

В памяти всплывают события того вечера, и я оказываюсь не в силах сдержать сначала улыбки, а потом и рвущегося из груди смеха.

— Ты знаешь, — говорю я отсмеявшись. — Я была покорена этим жестом, хоть и отказывалась признаваться в этом даже самой себе.

— На это я и рассчитывал, — самодовольно отвечает он, а потом хмуро смотрит на часы: — Мне правда пора. Отвезу тебя в университет и сразу поеду в аэропорт.

— Аэропорт? — от удивления я дергаюсь, и пара капель горячего чая проливаются мне на пальцы.

— Я же говорил, что отец просит поехать с ним на деловую встречу, — поясняет он, беря мою ладонь в свои руки. — Обожглась?

— Все в порядке, — шепчу я, когда Даня осторожно касается языком сначала одного, а затем другого пальца, пострадавшего в моей импровизированной чайной церемонии. — Я просто не думала, что она… Что для вашей встречи нужно куда-то лететь.

— Я недалеко и ненадолго. Встреча в Питере. Вернусь поздно вечером, а завтра обязательно поужинаем вместе.

От слова «Питер» меня прошибает холодный озноб. Предчувствие сгущающихся над моим счастьем грозовых туч становится неотвратимым.

— А что это за проект? — осторожно спрашиваю я.

— Что-то связанное с новой сеткой отелей. Я не вникал, — Даниил неопределенно пожимает плечами и давит на газ. — Обычно я не занимаюсь текучкой в России. Отец часто привлекает меня к международным переговорам, потому что сам он принципиально отказывается учить английский.

— Понятно, — отвечаю сухо.

Обратно мы возвращаемся в тишине. В ней нет напряжения, но Даня погружен в свои мысли, а я не могу перестать думать о его поездке в Питер, которая в мгновение перечеркнула мои наивные мечты о том, что папа с легкостью примет мой выбор, когда узнает, насколько мне дорог сын Благова.

— Мира!

Настойчивый окрик вырывается в мои мысли. Резко поворачиваю голову и понимаю, что Даниил тщетно пытается привлечь мое внимание.

— Приехали, — говорит он.

— Извини, — шепчу растерянно и через силу пытаюсь улыбнуться. — Я задумалась.

— Это я заметил, — он прикасается к моей щеке, и я на миг даже закрываю глаза, наслаждаясь трогательной лаской. — Расскажешь?

— Не о чем рассказывать, — цепляю на лицо дежурную улыбку и качаю головой.

— Ты сейчас мне врешь, — замечает Даня изменившимся голосом и смотрит на меня с беспокойством. — Но у меня реально нет времени выяснять у тебя правду. Что бы ты себе не напридумывала, обсудим, когда я вернусь. Впрочем, можешь мне написать — затестим с тобой роман по переписке.

Он тянется ко мне через разделяющую наши сидения панель и целует в губы. Его язык быстро проникает в рот и коротким ласкающим движением касается моего языка. От этой интимной ласки по моему телу бежит огонь, но ему не суждено разгореться.

— Я позвоню тебе вечером, — обещает Даня отстраняясь, потом берет мою ладонь и, поднеся ее к губам, по очереди целует каждый мой палец. — Иди.

Я послушно открываю дверь и опускаю одну ногу на мокрый от снега асфальт.

— Удачной поездки, — говорю тихо и выскальзываю на улицу.

Автомобиль трогается с места, а я долго смотрю ему вслед, пока не теряю из вида.

— Что-то беспокоит тебя, Мира? — мама опускается на диван рядом и участливо кладет руку мне на коленку.

— С чего ты взяла? — я продолжаю делать вид, что увлечена просмотром романтической комедии по телевизору, хотя если она спросит о чем фильм, я лишь разведу руками. — У меня все нормально.

— Мне показалось, что тебе пошел на пользу тот светский вечер с отцом, — продолжает мама. — После него ты два дня светилась и вот опять грустишь.

— Да не грущу я, мам, — стараюсь, чтобы мой голос звучал убедительно, и даже делаю попытку улыбнуться. — Папа скоро придет?

Мама смотрит на настенные часы.

— Уже должен был появиться, — говорит она задумчиво. — Пытаешься сменить тему?

Я вздыхаю и, наконец, отвожу взгляд от экрана.

— Ладно, есть что-то, что я хотела бы вам рассказать, — признаюсь я. — Давай только папу дождемся.

— Мне стоит волноваться? У тебя что-то случилось? — засыпает она меня градом вопросов.

— Нет, — говорю я твердо. — У меня все действительно прекрасно.

Стоит мне вспомнить о Данииле, как лицо непроизвольно расплывается в улыбке. Глаза мамы загораются неподдельным любопытством, и я почти предвижу ее следующий вопрос, но из комнаты доносится хныкание Андрюши.

— Я требую подробностей, — успевает бросить она прежде, чем торопливо удаляется в детскую.

Пока мама кормит и переодевает малыша, я возвращаюсь к бездумному просмотру телевизора. В уме прокручиваю слова, которые скажу, и предугадываю ответную реакцию на них. Что скажет папа, если я без какой-либо подготовки заявлю, что встречаюсь с сыном его заклятого врага? Рассмеется, не поверив? Разозлится? Как и мама потребует подробностей? Я не сомневаюсь, если он узнает Даню получше, он поймет, что он особенный. Эта мысль греет меня, позволяя верить в счастливый финал этой истории.

Я так погружена в свои размышления, что звук открывающейся входной двери заставляет меня подпрыгнуть на месте.

Папа пришел.

Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться и встаю с дивана, чтобы поприветствовать его. Но улыбка застывает на лице, когда вслед за папой в гостиную заходит дядя Игорь.

— У вас сегодня плюс один к ужину, — довольно скалясь, заявляет он. — Предупредишь Зою Ивановну? Обожаю стряпню этой женщины!

— Здравствуйте, дядя Игорь, — произношу вежливо.

— Привет, пчелка.

Я недовольно морщусь, но позволяю себе утонуть в его медвежьих объятиях. Ну что за человек! Знает же, что я не люблю это прозвище, доставшееся мне в детстве за слишком дерзкий по его мнению язычок.

Разговор за ужином проходит оживленно, но я почти не принимаю в нем участия. С мечтами рассказать родителям о Дане приходится попрощаться сразу же, как только становится понятно, что дядя Игорь останется на ужин, а потом они с папой закроются в кабинете и будут работать. Он ненавидит Благовых не меньше, чем папа, а может быть и больше. Двоих ненавистников за раз я точно не осилю. Зря только настраивалась!

Раздраженно бросаю вилку на тарелку и встречаю коллективной удивленный взгляд семейства.

— Случайно из рук выпала, — оправдываюсь я, поджимая губы.

Папа не покупается на мое объяснение. Его недоверчивый взгляд буравит меня в ожидании объяснений, но мне на помощь приходит Андрюша. Ему явно надоело лежать в коконе, и теперь он настойчиво требует внимания.

Мама со вздохом отодвигает тарелку, но дядя Игорь жестом останавливает ее.

— Я подойду! — вызывается он занять племянника. — А ты покушай, Ксюша. Брат мой совсем тебя довел — худая стала.

От раздраженного оскала, которым одаривает дядю Игоря отец, я едва не прыскаю от смеха, но вовремя прячу улыбку за пережевыванием новой порции спагетти.

К всеобщему удивлению огромный дядя Игорь отлично ладит с крошечным Андрюшей. Ходит с ним взад и вперед по комнате, мурлыча стихи и песенки, и мне становится немного грустно — жаль, что у Светы так и не вышло забеременеть, несмотря на годы их стараний.