В молчании мы поднимаемся по ступенькам к парадному входу, украшенному изящными цветочными композициями, но когда заходим в просторный холл, меня настораживает то, что мы здесь совершенно одни. Если это большое мероприятие — где же тогда люди?

— Мы рано приехали? — растерянно смотрю по сторонам.

— В самый раз, — отвечает Даниил.

Внезапно он останавливается и берет меня за плечи, разворачивая лицом к себе. Ничего не говорит, только смотрит. Отмечаю необычайную серьезность в выражении его лица, пугающую темноту синих глаз, быстро бьющуюся у виска вену.

— Мне начинать бояться? — говорю тихо, ощущая, как меня охватывает волнение.

Ожидаю, что в ответ он улыбнется и пошутит, но его лицо остается абсолютно непроницаемым. Вместо этого он наклоняется и легонько касается моего лба теплыми губами. Затем, переплетая наши пальцы, за руку ведет меня к большим двустворчатым дверям, которые перед нами любезно открывает швейцар.

Я слышу приглушенные голоса и смех, которые тонут в звуках приятной музыки. Вижу освещенный мерцающими люстрами зал, свет которых отражается в хрустальных бокалах. Но когда фокусируюсь на собравшихся — столбенею.

В первый миг мне кажется, что все происходящее — это сон. В просторном светлом помещении не так много людей, но невероятным образом каждый из собравшихся так или иначе мне знаком. Я замечаю маму и папу, Андрюшу на руках у няни, дядю Игоря и тетю Свету, бабушку и дедушку, Лену и Костю, Нику с братом, Диму, ребят с дня рождения, Карину из университета, моего куратора Дарью Сергееву и нескольких ребят с художественных курсов, даже Петра и Веронику Благовых, компанию которым составляет любимая бабушка Дани.

В полном замешательстве поворачиваюсь к человеку, который все также крепко держит мою руку, но его лицо остается невозмутимым, только глаза пытливо и ищуще вглядываются в мое лицо.

Сквозь шок до меня доносится голос ведущего.

— Дорогие гости, давайте поприветствуем на нашем празднике Мирославу и Даниила Благовых и насладимся первым танцем молодых.

Даня тянет меня за собой в центр зала, а я настолько ошеломлена и смущена, что безропотно позволяю ему это. Когда мы останавливаемся, он властно обхватывает одной рукой мою талию, а другую кладет на спину, и начинает двигаться в такт неторопливым звукам музыки, которые начинают литься на нас из динамиков.

Как зачарованная смотрю ему в глаза. У меня сотни вопросов, но я не могу произнести ни один из них. Чувствую, что к нам прикованы десятки любопытных взглядов близких нам обоим людей. Пытаюсь вернуть ясность мысли.

Внезапно Даниил снимает руку с моей спины и лезет в карман пиджака. В следующий миг мне на безымянный палец опускается обручальное кольцо. То самое, но без цепочки, которое утром я положила в карман своих джинсов. А джинсы…

— Нашел его рядом с корзиной грязного белья, — шепчет он мягко, и это первые слова, которые он произносит в этом зале. — Надеюсь, впредь ты будешь относится к нему более бережно.

Он берет мою руку и подносит к губам, кончиком языка касается безымянного пальца и золотого ободка, потом кладет ее себе на грудь, так что я ощущаю, как под шёлковой рубашкой быстро бьется его сердце, и накрывает сверху своей ладонью.

Когда мелодия затихает, он не позволяет мне отойти — обвивает рукой мою талию, удерживая на месте, и берет у ведущего микрофон.

— Благодарю вас, друзья, что вы разделили этот субботний вечер с нами. Мы понимаем, что для многих из вас известие о нашей женитьбе стало сюрпризом, но я надеюсь каждый из вас, пусть запоздало, искренне порадуется за нас.

Закончив свою речь, он вновь подносит мою руку к губам и, глядя прямо в глаза, целует, а я не могу вздохнуть, потому что я все еще не оправилась от первого шока, как следом идут новые и новые потрясения.

— Пойдем, — говорит он мягко. — Поздороваемся с твоими родителями.

Стоит нам направиться к их столу, как мама вскакивает со своего места и едва ли не бегом движется нам навстречу. На ее лице написано такое же изумление, какое испытываю я сама, но глаза сверкают слезами радости.

— Малышка, — она крепко обнимает меня. — Вы шокировали нос, но я так за вас рада.

Пока мама тараторит свои поздравления, я вижу, как отец встает со стула и крепко пожимает протянутую Даниилом руку.

Я, наверное, сплю или сошла с ума. Это просто невозможно, и тем не менее, вот они — стоят друг напротив друга, оба высокие и красивые, разговаривают как ни в чем ни бывало, и глаза папы светятся дружелюбием.

После моих родителей, мы подходим к чете Благовых, которые чинно поздравляют нас. Уж не знаю, что Даниил сделал или сказал им, но ведут они себя вполне прилично, а его мать даже позволяет себе коснуться своей надушенной щекой моей щеки.

Потом наступает черед друзей. Ленка смахивает слезы и шепчет мне на ухо, что наша с Даниилом история — это самое романтичное, что она видела в своей жизни. Ника восторженно прыгает от радости, стискивая меня в объятиях. Дима сдержанно улыбается, Кирилл подмигивает мне и отпускает шуточки, а еще Дарья, Карина…

— Готова уехать? — спрашивает меня Даниил спустя примерно час. — Думаю, здесь теперь обойдутся без нас.

Я киваю, и он выводит меня через стеклянные двери террасы на парковку, где нас уже ожидает автомобиль.

— Куда мы едем? — спрашиваю мягко.

— Домой, — отвечает он просто. — Устраивать без твоего участия свадебное путешествие я посчитал неуместным. И у тебя все еще сессия.

Я киваю, потому что ком в горле мешает мне говорить. Домой. Это именно то, что мне сейчас нужно.

Я не представляю, что будет дальше, что последует за этим сумасшедшим вечером, но все же задаю вопрос, который меня мучает:

— Этим публичным заявлением ты неразрывно связал нас в глазах наших близких. Почему ты это сделал?

Он вздыхает, расслабляет узел бабочки, расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки.

— Потому что, Мира, мы и так связаны, — его глаза смотрят мягко и задумчиво. — Я никогда не считал иначе. И если бы мы с самого начала ничего не скрывали от других, мы бы не расстались.

— Мы можем немного пройтись? — спонтанное желание, спонтанный вопрос, который срывается с моих губ, когда автомобиль останавливается на светофоре в паре кварталов от дома.

Даниил поворачивает голову, встречая мой взгляд в полумраке салона и удерживая его чуть дольше, чем этого позволяют приличия. Одного этого достаточно, чтобы я почувствовала знакомое чувственное напряжение, которое волнами расходится по моему телу, концентрируясь в груди и внизу живота.

— Конечно, — он кивает, и просит водителя притормозить у ближайшей обочины.

Выхожу из машины, жадно вдыхая свежий воздух, и тут же непроизвольно ежусь от легкого порыва ветра. Через считанные секунды на мои обнаженные плечи опускается пиджак, который все еще хранит тепло и запах его владельца.

— Спасибо, — шепчу тихо, плотнее запахивая полы пиджака и удерживая их на груди.

И все же, дрожь не проходит, скорее всего потому, что ее первопричина — вовсе не вечерняя прохлада.

В молчании мы проходим несколько сотен метров. Движемся неторопливо, размеренно, словно не хотим торопить события, и тишина совсем не тяготит меня. Скорее, меня тяготит неизвестность того, что будет дальше, и тот разговор, который нам с Даниилом предстоит, стоит нам достичь уединения квартиры.

Удивительно, но, несмотря на внутреннее напряжение, я наслаждаюсь прогулкой. К этому времени на город уже опустилась ночь. Зажглись фонари, а в темном небе сквозь густые ребристые облака можно было различить очертания полной луны.

Опускаю взгляд, выхватывая блеск золота на безымянном пальце.

Жена.

В мыслях я много раз примеривала на себя это определение. Несколько раз, в основном в самые первые дни после нашего скромного бракосочетания в одном из городских ЗАГСов, меня так называл Даниил. И все же, сейчас я будто впервые ощущаю значение, которое в это слово вложено.