Подбегаю к яме, на глубине двух метров лежит Карлос, лодыжка вывернута под неестественным углом, всё дно ямы утыкано ржавыми металлическими кольями. Они не пробили броню, пообламывались и позагибались, но Моно, наверное, весь в синяках.
— Ты как, Карлос? Что с ногой?!
— Сломана, Шепард. Чёрт возьми, как всё хорошо шло, так и думал, что всё хуёво кончится! Блять, прямо свербило внутри. Что-то испортится, что-то испортится!
— Заткнись, Моно! — Говорю я и вытаскиваю парня из ямы биотикой. Достаю мультитул и аптечку из рюкзака. Распарываю мультитулом боковой шов брони и под стоны Карлито стягиваю с него ботинок. Колю парню две порции обезболивающего. Используя инструметрон как сканер, аккуратно совмещаю кости и накладываю фиксирующую повязку. Затем колю панацелин. Моно с тоской следит за моими действиями.
— Мы завалились, Джейни! — Стонет он. — На точку эвакуации выйти не успеем, восемнадцать километров я на одной ноге не пропрыгаю. Ты меня не бросишь, а если включим аварийный маяк, это автоматом провал. Бля! А как всё хорошо шло…
— У нас запас по времени в четыре часа, так что вполне можем успеть.
— Как?!
— Как, как! Ты лёгкий, оставляем здесь всё барахло, кроме фляжек с водой, у меня есть ещё один маячок-автоответчик.
— И что дальше?
— Я тебя донесу, Карлито. Восемнадцать километров за девять часов, я так думаю, что смогу их пройти с тобой за спиной.
— Ты ненормальная, Шепард, ты же девчонка. Загнёшься нахер!
— Я десантник, Моно! Кончай базар, как баба прямо. Пока не попытаемся, не узнаем, так, Карлос?
— Женька! Оно того не стоит, забей потом пройдём испытание.
— Нет, дружище! В реальной ситуации второго шанса не будет, так что, рекрут-рядовой Санчес, заткнитесь и готовьтесь к эвакуации.
— Ты ебанутая!
— Задание должно быть выполнено! Любой ценой, Карлос. — Говорю я, укладывая рюкзаки и оружие в ямке у большого камня, оставляю один ПП. Его потащит Моно, и если что воспользуется, правда там учебная пудра, ей только мух бить. Даже если пуля из такой пудры попадает в открытый участок тела, то перенапряжённая структура пули сразу же превращается в пыль, оставляя в месте попадания лишь яркое красочное пятно и большой синяк. Выпиваю одну бутылку воды, заставляю выпить и Моно. Остальную воду сливаем во фляжки. Подхватываю напарника и топаю по степи к месту эвакуации.
Три часа спустя.
Ноги гудят, руки гудят, спину ломит. Санчес за спиной периодически нудит о том, чтобы плюнуть на всё и вызвать медэвак. Шугаю его, чтобы заткнулся и глядел по сторонам, вдруг кто. Мне это делать нет никакой возможности всё внимание под ноги, тут всё-таки полигон, а не парк.
Ещё пять часов спустя.
Сижу на земле, привалившись спиной к Моно, перед глазами плавают чёрные круги, и разные светлые пятнышки.
— Как ты, Женька?
— Ща сдохну, как загнанная лошадь. — Говорю я шепотом, едва переводя дыхание. — Сколько осталось, Моно?
— Один километр, и у нас ещё час времени.
— Вода есть?
— Нет, ты всю выпила, даже мою.
— Херово.
— Может хер с ним с зачётом, ты, сеструха, очень хуёво выглядишь!
— Сдурел! Столько протопала и всё напрасно? Нихера, я дойду, и тебя дотащу.
— Ты реально ебанутая, Шепард, но я рад, что ты мой командир. —
Наклоняю голову назад и смотрю в яркие глаза парня. — А то! Со мной не пропадёшь.
Ещё час спустя.
Вот и точка эвакуации, ноги заплетаются, и я иду по синусоиде. Садится тяжёлый летун, слип опущен и в проёме стоит один из пилотов, сверкая в свете фонарей стеклом лётного шлема. Вот слип коснулся грунта и я, собрав остатки сил, забегаю на борт. Пилот с удивлением на нас смотрит, видит ногу Санчеса в фиксирующей повязке и всё понимает. Кое-как ссаживаю Моно на лавку и падаю рядом. Парень что-то говорит мне, взгляд тревожный в чувствах откровенный страх, ничего не слышу, пододвигаюсь к нему пытаясь сказать, что нихрена не слышу и очухиваюсь уже на полу. Надо мной хлопочет пилот, рядом заплаканное лицо Карлоса. Он что-то говорит, но я опять ничего не слышу, только гул в ушах. Пилот кладёт мне на грудь аптечку, чувствую уколы в живот и в грудь, меня начинает качать как на волнах и всё заволакивает мягкая ласковая тьма.
Женька (База Форт-Брэгг, Калифорния 23 марта 2372 г. 7:00 АМ)
Мягкие волны блаженства, как это мне знакомо! Регенератор, опять я в тебя попала, как хорошо-то. Лежала бы в тебе и лежала.
— Рекрут-рядовая Шепард?! Джейни, ты меня слышишь?
— Слышу, Дензел. Опять ты меня выхаживаешь?
— Хе-хе, и снова ты подвиг совершила, тебя это не напрягает, а, рыжик?
— Ты знаешь, я стараюсь не искать приключений на свой зад, но они, почему-то регулярно находят меня сами. Это просто праздник какой-то, серж.
— Ну да, ну да. Ты как катализатор, подруга, надо-нет найти волчью яму на полигоне.
— Кстати, Дензел, ты не знаешь, откуда, она там вообще взялась?
— А! Да ты знаешь, ведь раньше на месте полигона заповедник был, потом случился страшный пожар, и большая часть лесов выгорела, уцелевших животных перевезли в другое место. А пепелище военным отдали, но со времён заповедника там всякой дряни ещё полно и капканы и волчьи ямы и прочая пакость.
— Это что, браконьеры постарались?
— Они самые, ладно, Джейни я тебя на ноги поставил, так что собирайся и топай на завтрак.
— Дензел, а сколько я у тебя провела времени?
— Сутки, Шепард, ты себя почти насмерть загнала. Ещё чуть-чуть и даже регенератор тебя бы не вытянул. Ты ведь не пользовалась биофорсажем?
— Так нам его ещё не поставили.
— Ах, ну да точно же. Тогда ты просто мастер, так себя контролировать, это уметь надо.
— Так я же биотик, Дензел. Умею я это дело.
— О! Что-то я под конец дежурства совсем отупел, всё иди, мойся, твоя форма и чистое бельё на кушетке. Не забудь поставить тампон, согласно сканеру у тебя начало цикла.
— Спасибо что напомнил, а то я сама не знаю.
— Ну, мало ли. Я на всякий случай.
— Заботливый ты наш, прямо добрый доктор Айболит.
Из динамиков летит смех, затем они отключаются. Принимаю душ, на полочке в душевой лежит пара тампонов в цилиндриках аппликаторов. Правда, после месяца с Аланой, мои месячные перестали быть болезненными. Просто лёгкий дискомфорт и кровь понятно. Эх, Алана и сердце сжимается от тоски. Как ты там, моя Фиалка? Какие-то странные чувства тебя одолевают, необычайно сильные и нежные, и к кому-то другому. Это любовь, но любовь странная. Чёрт, ладно, а то опять себя накручу. Выхожу из душа, одеваюсь и на выходе сталкиваюсь с Дензелом. Вид у него уставший и помятый.
— Сержант! — Говорю я, приложив ладонь к козырьку. — Ты опять всю ночь диссертацию писал?
Он прикладывает руку к козырьку форменной кепи. — Не, Джейни, я её читал! Полдня и всю ночь читал, у меня послезавтра защита.
— Ни пуха ни пера, Дензел!
— К чёрту! — Отвечает он и скрывается в маленькой комнатке по пути к выходу.
За дверью медсектора, встающее солнце и пронзительно голубое, высокое небо. — Красотень какая! — Говорю я, потягиваясь. Оглядываюсь и топаю в столовую. По пути никого не попалось, но перед входом оглядываюсь и вижу мой взвод, под руководством мастер-сержанта Джейкобса, топающий сюда. Ребята орут очередную пошлую кричалку про то, что отрывание голов и пинки под зад излюбленное занятие десанта. Вот ведь армейское творчество. Ребята видят меня, в чувствах искренняя радость, даже серж рад, только не показывает этого. Взвод подходит и сержант командует:
— Взво-од, стой раз-два! На ле-во! Смир-рна!
Подхожу печатая шаг, встаю перед сержантом, отдаю приветствие, прикладывая руку к козырьку кепи и во всё горло ору:
