Инструметрон, прошептал мне перевод и я выпала в осадок от услышанного.
— А остальные кланы не возмутятся? — Спросила я Рекса.
— Нет. Если всё у нас получится, авторитет Бакары будет недосягаем ни для кого, а её товарки станут, как говорят у вас людей — фрейлинами.
— Надо будет заранее засвидетельствовать своё почтение к столь могущественной особе. Дабы в будущем, Её Величество, не забыла о том, кто был первым. — Ответил Найлус и оскалился.
— В корень зришь, Оцеола! — Вернул улыбку кроган. Но внезапно стал серьёзным. — Хотя и без этого, ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме. Всегда, Найлус Крайк!
— Я помню об этом и если мы победим, то двери моего дома будут всегда открыты для тебя, Рекс. Архонт всея кроганов. — Ответил турианец и ударил себя по предплечью внутренней стороной кулака.
— Я услышал тебя. — Хлопнув себя по груди ладонью, ответил Рекс.
И мы вошли в БИЦ, на экране как раз медленно поворачивалась панорама окрестностей, мелькнули взлетающие корабли эскадры. Нос «Нормандии» задрался в голубое небо и пол под ногами чуть дрогнул от ускорения.
Дитрих Кирхбаум (Советник) (Цитадель, личная квартира, 31 августа 2386 г. вечер.)
Он сидел на диване и смотрел и слушал на головизоре, одну из песен, которые исполняли ребята с «Нормандии» для всех экипажей их небольшой эскадры. И там, Макс Хоффмайер на пару с Иесуа Тонго, как раз заканчивали весьма драйвовую песню на его родном хох-дойч. С весьма символичным названием «Отражение».[242]
Перед адмиралом стоял низенький столик, на котором была небольшая тарелка с порезанным кубиками мраморным сыром, бутылкой красного как кровь итальянского вина и парой бокалов. Комната освещалась тусклым светом торшера, большей частью потонув во мраке станционной ночи.
Колыхались шторы на окне, пропуская внутрь запахи ночных цветов, стрёкот насекомых, писк и щебет ночных декоративных птиц.
На мужчине был длинный шёлковый халат, скрывавший сухопарое, жилистое тело профессионального военного.
Шорох одежд и на свет вышла стройная азари в похожем халате, улыбнулась и присела рядом, обдав ароматом воды и душистого мыла.
— О чём задумался, Дит? — Тихо спросила она, заглянув в его глаза.
— О перипетиях жизни, о нашей общей судьбе, о шансах наших людей одолеть врага, много о чём. — Ответил он, посмотрев в ответ.
— Об этом, сейчас, думаем все мы. Все живущие, те, кто сражается на фронтах и те, кто работает в скрытых городах, думают об этом. — Сказала Рион, потянувшись к столу и налив вино в бокалы. Взяла их и, оставив один себе, второй отдала мужчине.
— За что выпьем? — Спросил он, подымая бокал и глядя на игру света в хрустальных гранях окрашенных тёмно-алым.
— За дружбу, дружбу между разумными и народами. За дружбу, что способна сдвинуть весь мир, сокрушить любые преграды и создать воистину невозможные ещё недавно вещи. — Ответила азари.
— За это я согласен выпить. — Ответил мужчина, чуть стукнул краем своего бокала о бокал Тэвос, чем вызвал нежный стеклянный звон. Приподнял его и медленно выпил, наслаждаясь каждым глотком. — Зачем ты пришла ко мне, Рион? — Спросил он, допив. — Ведь не послушать же музыку и песни в исполнении наших Спектров? И тем более не помыться в моей душевой?
— Ты прав, не только за этим…
— А зачем ещё?
— Мне одиноко и страшно, Дитрих. То, что происходит сейчас ужасающе. Это, чудовищно, жутко неправильно! Так быть не должно… — Съехала она на шепот.
— Ты ищешь покоя? — Спросил он.
— Может быть. Но, из всех Советников, ты единственный с кем я могу провести вечер, а то, и ночь. Иногда, даже мне, хочется почувствовать рядом кого-то живого, кого-то, кто не будет стараться что-то получить взамен. Такого же одинокого сейчас, как и я сама… — Ответила азари под летящую из динамиков пронзительно лиричную мелодию в исполнении гитары и флейты.[243]
— А как же Ария?
— Не напоминай мне о ней. Каждый раз, когда я вспоминаю её, меня начинает терзать страх. Ведь она там, на Омеге, среди отребья и мерзавцев всех мастей. Мало того, у неё слишком мало собственных сил, чтобы противостоять Врагу. А она слишком самоуверенна и иногда беспечна, я боюсь потерять её, боюсь остаться совсем одна.
— И ты ищешь у меня поддержки?
— Да, ищу! Ты поддержишь меня, Дит. Поможешь?
— Чем смогу, Рион.
— Хорошо. — Ответила та и прижалась к нему, положив голову на плечо. — Почему ты одинок?
— Я далеко не молод, мне сто шестьдесят семь лет. И всю свою жизнь я отдал служению. Сначала во флоте теперь вот здесь в Совете. У меня была жена, Рион, есть дети и внуки. Но вся моя жизнь, это служение своей стране, своей расе. — Тихо сказал он.
— Почему вы расстались?
— У людей так бывает, мы не азари, мы не можем смотреть в душу, друг другу и со временем люди просто устают друг от друга. В этот момент, расставание неизбежно.
— Значит, ты устал от жены?
— Я нет, но она от меня устала. Я не виню её, она имела на это полное право.
— Печально, ты всё ещё любишь её?
— Нет. Мы расстались давно и чувства угасли, давно угасли, Рион.
— Поцелуй меня… — Попросила она, с нежностью глядя на него.
— Рион?!
— Пожалуйста! — Прошептала она.
Два часа спустя.
Тусклый свет туманности, пробивающийся сквозь шторы, чуть освещал прижавшуюся к нему женщину. Её светло-синяя кожа, была покрыта чуть видимым пигментным рисунком. Который, азари усиливала с помощью краски и обычной кисточки, покрывая своё лицо замысловатыми разводами. Но сейчас, её такое строгое обычно, предельно бесстрастное лицо, стало таким, каким оно являлось по-настоящему. И эта многосотлетняя женщина, стала походить на юную девушку.
— Сколько же нерастраченной страсти, скрывается в тебе? — Подумал он, — сколько нежности и ласки. Но самое главное, за всей невозмутимостью и силой, прячется самая обыкновенная женщина, желающая спрятаться за чью-нибудь широкую спину. И уже оттуда, наблюдать за происходящим.
Он провёл пальцами по фестонам, мягко пружинящим под подушечками. Рион чуть поморщилась, прижалась к нему сильнее, но так и не проснулась.
— И, несмотря на то, что вы всячески отрицаете, что вы женщины, природа всё равно берёт своё. Пока ваше общество было оторвано от мужчин, пусть они и других рас. То всё вроде было нормально, но стоило мужчинам появиться, как ваша натура вылезла сквозь все наслоения. И многие и многие азари не смогли и не стали противиться зову естества и связали свои жизни с мужчинами других рас. — Продолжал размышлять Советник, глядя в тёмный потолок. Потом поднял левую руку и, активировав инструметрон, включил потолочный экран, выведя на него обзорную картинку с одного из охранных спутников во множестве висящих вокруг станции. Цитадель была величественна, и рядом с её исполинской тушей вилась мошкара разнообразных судов. Но, можно было не обольщаться, гражданских среди них не было ни одного. Лишь Крейсера и линкоры, флота обороны Цитадели. Транспорты снабжения и редкие эвакуационные корабли, до сих пор вывозящие кое-кого из отдалённых систем.
Сон не шёл и постепенно мысли Дитриха сползли на его Спектров. Мужчина стал вспоминать, этих удивительных людей, их поступки их достижения. На первый взгляд совершенно разные, собравшись вместе, эти пятеро производили необычайно цельное ощущение. Хотя правильно, за годы совместной службы все они, научились понимать друг друга даже без слов. Впрочем, это не отменяло их эффективности и в индивидуальном порядке.
Советник вспомнил, как два года назад, отправил Сильвианн на Омегу, вычислить и захватить дерзкого торгаша «красным песком» и прочей дурью. Буквально завалившего этой пакостью молодые колонии, как европейцев, так и что удивительно, русских. Гад был маниакально осторожен и предельно предусмотрителен, но это не спасло его от захвата Спектром.
