Истовый огонь чувств любящей меня девушки турианки, разбил в пыль и развеял по ветру мою отрешённость. Вернув мне всю яркость восприятия…
— О чём ты думаешь? — Шепнула Наин, нежно куснув меня за шею.
— О том. Что мне слишком сильно везёт на близких. Я просто в недоумении… Как?! Вот как? Мои родные и любимые, готовы на весьма неординарные поступки ради меня. Ты, и Лиара и мои братья… Друзья, вы все готовы вложиться до предела и часто далеко за пределом, и всё ради меня? — Ответила я.
— Ты этого заслуживаешь. — Отвечает сестрёнка, поглаживая меня руками. — Заслуживаешь…
— Нинка!
— Что Нинка? Скажи, как ты себя чувствуешь? — Спросила та.
— Хорошо. Ты, ты вернула мне яркость бытия. Сначала вернулось ускорение, а потом ты вернула мне меня саму. Только вот, что же мы наделали, Нин? И ведь я даже не сопротивлялась, совсем…
Турианка тихо фыркнула: — Лучше муки совести, чем пучина равнодушия. Лиара видела, что не в силах вытащить тебя из этого и обратилась ко мне. Да что я тебе рассказываю-то, ты сама всё видела и слышала…
— Засранки… Опять всё решили за моей спиной.
— Тебя это всё мало волновало, я сильно удивилась сегодня утром, когда ты начала проявлять хоть какие-то эмоции и решила, что время подходящее. И вот результат, ты снова походишь на человека, а не на застывшую в холодной отрешённости куклу. — Сестра вывернулась из моих объятий, встала, потянувшись и изогнувшись словно кошка. Выставив на моё обозрение все свои прелести, хотя, что уж теперь, после случившегося-то.
Отошла к шкафу с одеждой и, порывшись в нём, кинула в меня шортами и майкой. — Вставай, одевайся и иди в спортзал. Я туда сейчас приду…
— А зачем? — Ответила я, взяв в руки майку.
— Хватит отлёживаться, пора и форму восстанавливать. Идём, я слегка выбью из тебя пыль. — Ответила Наин.
— Ещё посмотрим, кто из кого будет пыль выбивать. — Шепчу я сестре в спину. Но она слышит и тихо смеясь скрывается за дверью.
Днём.
Обливаясь потом, делаю гимнастику. Сил ещё мало и меня периодически заносит. На мои занятия больше похожие на мучения, с тоской смотрит сидящий в кресле Ису.
— Что ты скис? — Спрашиваю я его, обернувшись.
— Уж не знаю, что с тобой Нинка сделала, но ты снова на человека стала похожа. А я… — И друг поднял руки, глядя на свои ладони.
— А что ты? Похоже, как и я, просто утратил в себя веру, ну-ка!.. — И я подхожу к сидящему другу. Присаживаюсь перед ним на корточки. Беру его могучие, широкие ладони в свои и тяну на себя. — Вставай Дроу, вставай, могучий воин. Или ты собрался как Илья Муромец тридцать три года сидеть?
Масай рассмеялся, покачал головой. — Я боюсь, боюсь, что опять упаду и буду лежать тут, словно куча тряпья, скрипя зубами от бессилия.
— Война не закончена, а прошлая наша миссия дороговато нам встала. Но, это же, не повод опускать руки. Я вон опустила и только экстраординарные меры моей сестры заставили меня очухаться. Так и ты, хватит сидеть, Иесуа, хватит, вставай — давай. Вставай и пошли! — И с силой вытягиваю его из кресла, помогая себе биотикой.
Отпускаю его и, он застывает стоя, смотрит на меня с отчаяньем в чувствах. Держа его за руки, пячусь назад, он зажмуривается и делает шаг за мною. Покачнулся, но ноги держали его. Открыл глаза, полыхнув надеждой, я пячусь дальше и он ещё неуверенно, но всё с большим изумлением шагает вслед. Так и ходим по тренажёрке кругами, пока он не встаёт, прижавшись ко мне.
— Неужели! Неужели у меня получится?! — Прошептал друг. А от дверей раздались хлопки ладоней. Поворачиваем головы и видим стоящую у входа турианку.
— Какой хороший сегодня день! — Говорит она. — Идём на кухню, выпьем слегка и поедим. Я приготовила мясо по-французски.
— Идём? — Тихо говорит Иесуа.
— Идём-идём, ножками. — Поддерживаю я сестру.
Наин подходит к нам и встаёт рядом: — Обними меня за плечи Ису, обопрись на Лисёнка и, забудь навсегда про коляску. Ты мужчина и воин, помни об этом.
— Я постараюсь. — Отвечает масай и, опираясь на нас, идёт на кухню.
И вечером я почувствовала из его комнаты, которую друг делил с Дженни. Целую бурю радостных чувств. Значит и в этом плане у ребят всё наладилось. Действительно, очень хороший день…
Мл. лейтенант флота Алексей Никаноров («Цитадель», 20 июня 2387 г. утро)
Он вышел из шлюзового тоннеля, оглядывая доки гигантской станции. За ним стайкой топали его сегодняшние подопечные. Взвод молодых десантников прибывших сегодня как и он сам в качестве пополнения на корабли Спец. эскадры Совета.
Сам Алексей, уже побывал в бою, и считал себя почти ветераном. В самом начале Жатвы он со своими товарищами из недоучившихся курсантов, отбивал штурм на Светлой и сумел отличиться так. Что по итогам двухнедельных боёв, досрочно получил офицерское звание. После чего, правда, загремел в госпиталь, и восстановление отняло довольно много времени и душевных сил. Когда его мучения закончились и флотская комиссия дала добро на его возвращение к службе он попал в учебный лагерь на Лазурной. Где и занимался дрессировкой новобранцев на протяжении девяти месяцев, непрестанно бомбардируя штаб и управление кадров просьбами на перевод в действующую армию или на флот.
И в один из дней его просьбы таки удовлетворили. Только вот, ожидания молодого офицера превысили все, какие только можно прогнозы. Когда он вскрыл предписание и прочитал приказ то просто впал в ступор. Его, его?! Несмотря на весь его невеликий боевой опыт, направляли служить на Цитадель, в специальную эскадру Совета Цитадели, мало того, когда он прочитал имя корабля который должен был стать его домом, сердце просто чуть не выскочило из груди. Это название эхом билось в сердцах почти всех молодых офицеров армии и флота Альянса систем, это была «Нормандия».
В том же предписании был приказ ему сформировать десантную группу из закончивших учебку молодых десантников и сопроводить их на Цитадель. Где все они станут пополнением в изрядно потрёпанных десантных нарядах ЭсАров.
Всё это, заняло у Алексея почти две недели времени и массу душевных сил. Он решил, что в десанте таких легендарных кораблей как СТЭЛСы, должны служить самые лучшие и просто достал кадровиков своими придирками и разборчивостью. И всё равно, две трети бойцов среди юных десантников были девчонки. Парни пришли по призыву раньше и сейчас, либо сражались, либо погибли.
— Энсин Никаноров? — Услышал он сзади. — Можно обратиться?
Алексей обернулся: — Разрешаю, рядовая Киппа. — Сказал он, глядя в четыре голубых глаза совсем юной батарианки.
— Вы знаете, куда нам идти? — Спросила девчонка. — Станция такая большая и где тут искать доки спец эскадры?
— Нет, Арима, не знаю. Но это, я так думаю, прекрасно известно вон тому офицеру СБЦ, который проверяет документы у вновь прибывших. Так что, мы просто спросим у него.
Как он сказал, так и оказалось, СБЦ-шник проверил у него документы, занёс как его, так и стоявший позади взвод в списки прибывших и отправил на стоянку такси, сказав просто указать в точке прибытия. Доки СПЕКТР, именно там квартирует эскадра.
Полёт был недолог и, выйдя из летунов, вся компания проследовала по указателю. Правда, вот, на входе в док был КПП на котором, стояли хмурые азари десантницы. Остановили их, и командир поста, почему-то турианец с шевроном лейтенанта, забрав у Алексея документы, скрылся в боковом коридоре.
Прошло минут пять, прежде чем он вернулся, рядом с ним шла ослепительно красивая азари в форме и с нашивками капитана первого ранга флота Республики.
— Энсин Никаноров. — Сказал гребешок. — Риваль[276] Т’Амалли проводит вас всех к кораблям. От сопровождающего не отставать, вопросов не задавать. Все ответы получите у командиров своих кораблей. Всё ясно?
