Спускаемся все и заходим домой, в коридоре на циновке сидит наш сэнсэй — старый генерал и дед Тецуо, Такеши Омура. Вспоминается, как мы его встретили в позапрошлом ноябре, просто чудо какое-то, но я к таким чудесам, что-то начинаю привыкать.
В тот день был шторм, и вся наша банда сидела дома, лишь Жаки ходила и ныла, что надо бы купить рыбки, что-то рыбки хочется, давно её не ели.
— Кто пойдет в магазин? — с надеждой спросила она. И все только тяжко вздохнули, добровольцев не было. — Жень, своей властью главаря назначь того, кто пойдёт, — попросила она.
— Ага и весь ближайший вечер выслушивай жалобы и нытьё, а то ещё и обиду, благодарю покорно, — отвечаю я.
— Тогда, сделай хоть что-нибудь, в магазин всё равно надо идти, — и Жаклин ушла на кухню.
— Сделай, сделай, — бормочу я. — Ну, у кого есть идеи?
Народ молчит и смотрит в головизор.
— Предлагаю тянуть жребий, — говорит Тецуо. — Одному ходить опасно и скучно, так что идут двое, — уходит к журнальному столику, на котором стоят ароматические свечи и лежит коробок спичек, берёт его и возвращается обратно. — У кого короткие тот и пойдет, — говорит он, обламывая у двух спичек кончики. В общем, по закону подлости выпало идти мне и ему самому.
— Вот так! — сказала я. — Закон Мерфи в действии. — Тецуо лишь грустно улыбнулся и покачал головой. Расходимся по своим уголкам. Достаю из шкафа термобельё и армейский зимний уник: он грязно белого цвета с голубыми и серыми пятнами камуфляжа, надеваю это всё и, захватив стандартный плащ-дождевик, иду к выходу. Там в коридоре на полочке лежат тёплые кепи, и стоят тёплые зимние ботинки на толстой подошве. По убежищу все давно ходят в тапочках, чтобы не таскать грязь. И разуваемся у шлюза, на этом настояла я, и Тецуо меня поддержал. У шлюза стоит Бен.
— Жень, может я, вместо Тей-куна с тобой схожу? — говорит парень.
Вот же ж горе моё, за что мне такое наказание. — Нет уж Бенджи, жребий все тянули, так что кому выпало те и пойдут. Сиди здесь, или вон, Жаки помоги лучше, — отвечаю я. И Бен понуро уходит в жилую зону, в его эмоциях тоска и обида. Тецуо осуждающе посмотрел на меня и только покачал головой.
— Что? — спросила я. — Осуждаешь?
— Ты бы с ним полегче, Женька, он этого не заслуживает, — отвечает японец.
— Ты ещё мне попеняй, девчонки всю плешь проели за бедного Бена, ещё и ты будешь?
— Нет, не буду, ты в своём праве.
Вот ведь чёртов Бен, хотя я сама виновата, чего я хотела когда спасала его сестёр? Когда пулю получила, и парень меня на руках тащил полудохлую. Говорят, так себя накрутил, что Диху пришлось ему успокоительного дать, а то места себе не находил. После того, как домой пришёл и по наущению Тецуо, всё рассказал приехавшей из командировки матери. Всё равно девчонки бы проболтались, о том, что они вместе с братом добросовестно врали эти два дня, уехавшей по делам матери, говоря ей, что с ними всё в порядке. А так мать, узнав, от какой беды я уберегла её сына и дочерей, примчалась на следующий день к нам, и надо же, как раз в тот момент когда Фридрих менял мне повязку. Увидев меня, а самое главное жутко выглядевший тогда шрам от ранения, женщина впала в форменную истерику. Она меня зацеловала и залила слезами, при этом, нисколечко не осуждая, за то, что я вместе с её сыном и несколькими другими детьми грохнула семь человек. Причём я-то убила аж троих. Видимо, всё человеколюбие слетает с каждого из нас, когда дело касается близких. В общем, я для семьи Дойлов, теперь кумир номер один. Бен после этого прочно прописался в убежище, да и сёстры его здесь частые гостьи, как и Элизабет — их мать. Она, будучи учительницей в школе, приходит к нам для проверки наших знаний, полученных на мнемографе. Ну и влюбился парень в меня до кучи. Я-то думала, что будет как с Элом Хартманом, ага, сейчас. Чувства, что были у Эла, не шли ни в какое сравнение с тем, что чувствовал ко мне Бен. Так что находиться с ним рядом, для меня тогда было просто мучительно, их напор мог сдержать лишь полный щит, а носить его постоянно…
И вот, топая из магазина, под проливным с почти ураганным ветром дождём, я увидела на лавочке у набережной, сидящего человека. От него тянуло такой болью и тоской, что я аж споткнулась и пропахала бы носом землю, если бы Тей-кун меня не поймал. Что-то кольнуло меня тогда, и я забыв про всё подошла к нему. Человек был в таком же, как у нас плаще, так что пока я не подошла и не встала прямо напротив него, он меня не видел. Под плащом был пожилой азиат, который с тоской смотрел в залив. Я коснулась его руки и спросила: — Что с вами? Что случилось? Почему вам, так плохо?
— Кто ты, девочка? — Ответил мужчина.
Услышав его голос стоявший рядом Тецуо вздрогнул и широко распахнув глаза воскликнул: — Дедушка?!
Потом я просто стояла и охреневала от вала чувств, бушующих между старым японцем и моим другом. Тецуо прижался к старику и ревел в голос, забыв про всё: и про ветер, и про проливной дождь, и про то, что мы с ним сырые и замёрзшие. Кое-как растормошив их, увела обоих в убежище, поскольку Тецуо был в невменяемом состоянии, а его дед просто не знал куда идти.
Так у нас появился наставник, дедушка на самом деле оказался прапрапрадедушкой, тем самым из первоколонистов. Героем обороны Шаньси, Генералом армии в отставке — Такеши Омурой, бывшим командующим планетарными силами этой колонии. Натуральный человек легенда, возрастом 242 года. Охренеть, а по виду и не скажешь. Приехал он в Ванкувер в поисках Тецуо, а здесь в полиции ему и сказали, что его внука, скорее всего, забрала группа ликвидаторов Евросоюза и концов до тех пор, пока парню не исполнится восемнадцать лет, он не найдёт. А может и совсем не найдёт, потому что больно громко они тут поработали. И могут спрятать парня очень далеко во избежание утечки. Старик впал в отчаянье, потому что Тецуо был последним прямым потомком его рода, его любимчиком и отрадой на закате жизни. И насколько же было велико его удивление, когда он встретил внука на улице. Мы все переглянулись и рассказали генералу, кто, был этой группой ликвидаторов. Генерал же, нисколько не удивившись, сказал, что так и подумал, и ждал, когда мы сами сознаемся.
Остался Такеши у нас в убежище, через несколько дней он перенёс свои вещи и занялся нашей дрессировкой. Составил жёсткое расписание занятий, пришедшая нас проведать Элизабет, пришла от генерала в восторг, назвала нас везунчиками и прогнала через мнемограф, напихав новую кучу знаний. Через несколько дней Тецуо убедил её, записать ему полный курс оператора мнемографа, хорошо он был в библиотеке. Так что сейчас Бетти, как она просила нас её называть, только проверяет некоторые предметы, поскольку по остальным мы уже залезли в институтский курс и проверять себя приходится по задачам из экстранета. Народ учился с жаром, даже Бен, который, по словам Бет никогда не отличался сильной тягой к знаниям, последовал за всеми и медленно, но верно пробивается в лидеры по успеваемости в собственной школе. Что, донельзя удивляет учителей. А через месяц мы в первый раз сходили на дело, а было это так:
Я в тот день сидела на набережной одна, причина банальна: я пряталась от Бена. На лавочку напротив сели двое рабочих из портового грузового терминала, и, попивая пиво из бумажных стаканов, вот ведь канадцы лицемеры, стали обсуждать свою работу. На улице было тихо и безветренно, довольно тепло для конца ноября, около плюс семи градусов Цельсия. Из разговора я поняла, что у них на терминале застрял контейнер с палладием, принадлежащий кому-то из совета директоров Экзо-Гени. Я моментально возбудилась и развесила уши, мужики рьяно обсуждали возможность спереть этот контейнер и стать богаче на полмиллиона кредитов. Из дальнейшего разговора я выяснила лишь номер терминала и секции хранения. Грузчики же горячились, осуждая возможные последствия такого шага, попутно выяснилось, что данный контейнер застрахован в той же страховой, где и отец Китти, что стало для меня последней каплей. Я твёрдо решила украсть его, тем более что, система охраны терминалов была довольно примитивной, и её можно было довольно легко взломать. Прибежав в убежище, я поведала свои планы ребятам. Китти подписалась сразу, отомстить страховой — да что может быть лучше. Тецуо, почесал макушку и тоже согласился поучаствовать, а за ним и все остальные подтянулись. За этим всем с улыбкой наблюдал генерал и в итоге принял самое активное участие в разработке плана операции. Тщательно исследовали все подходы на тактическом планшете, расписали все роли. И в итоге за десять минут справились, Тецуо, хулиган такой, баллончиком на стене склада написал «REDS». Контейнер был у нас, вскрыв его и посчитав добычу, мы обалдели, там было слитков на полтора миллиона кредитов, и встал вопрос, как и кому их продать.
