— Арнета не, вижу, — обратился эльф к девушке, медленно потягивая агу из кружки. — Есть что-нибудь пожевать? Есть не хочется, но понимаю, нужно, чувствую, ослаб я сильно, идти долго не смогу.

— Арнет пошел еще дров собрать, сегодня очень холодно, побоялся не хватит до утра, — Лирия достала из мешка ложку, подняла котелок с кашей, передала эльфу, — возьми, сегодня все по-простому, припасов осталось немного, я не стала готовить из принесенных вами запасов, просто крупа и кусочек копченой косулятины.

— Ничего, не стоит оправдываться, еда горячая и этого достаточно, — Трабиэль принял у девушки посуду, вздохнул, принялся не спеша черпать варево из котелка.

Вернулся Арнет, принес большую охапку дров, посмотрел на сидящего эльфа. Лицо парня осветилось неподдельной радостью, эльф наконец-то вернулся к жизни.

Перебросились парой слов, эльф перекусил, сразу пошел спать, Арнет отправил отдыхать подругу, снова взвалив на себя обязанности караульного.

Пролетели еще четыре дня, все это время друзья сторонились друг друга, старались не смотреть в глаза, словно стыдились чего-то. Говорили только по необходимости, по возможности кратко. Тем не менее, шли все дальше, преодолевая необъятные просторы необжитых земель.

Местность становилась более сложной для движения. Появились возвышенности, глубокие овраги и расщелины. Много мелких скал перекрывали прямой путь. Приходилось огибать каменные выходы, иногда перебирались прямо через них, по-другому в обход пришлось бы идти много лиг. В каменных завалах ютилось множество ручьёв и родников, некоторые гордо выносились под ноги путников, другие осторожно проскальзывали, стараясь, чтобы их не заметили.

На удачу путников в ложбинах прятались небольшие, но богатые на деревья рощи. На седьмой день, закатное Светило, явило на горизонте полоску синеющих горных вершин. Арнет взявший на себя обязанности проводника, решил устроить лагерь для ночлега. Палатку установил на краю оврага, с другой стороны приютился плоский выщербленный утес. По кромке обрыва пристроились несколько высоких пушистых елей, хвойные деревья создали естественный щит от ветра. По камням вниз, сбегал небольшой ручеёк.

Арнет быстро собрал ветви под елями, устроил костер. Лирия набрала воду, занялась готовкой. Трабиэль безучастный к делам сократившегося отряда, впервые, освободившись от поклажи, собрал лук и молча, пошел обходить близлежащие скалы.

— Как, ты, думаешь, Трабиэль, больше не впадет в состояние безразличия, что было у него последнюю седмицу? — спросила Лирия, она решила, что молчать, дальше становиться невыносимым.

— Не должен, — ответил Арнет, натягивая растяжки палатки, — потрясение для него огромное, переживать будет долго, но к жизни он точно вернулся.

— Я сама чуть не умерла, — девушка отставила в сторону котелок, внимательно посмотрела на друга, из глаз Лирии покатились крупные похожие на прозрачные горошины слезы. — Без Грызмука стало тоскливо, словно часть души осталась там, в городе рядом с ним.

Арнет бросил заниматься палаткой, присел рядом с подругой, притянул к себе. Девушка уткнулась ему в грудь, прижалась. Парень гладил любимую по волосам, девушка всхлипывала, у юноши тоже навернулись слезы. Так они просидели у стреляющего искрами костра до возвращения эльфа. Высокородный пришел с добычей, через плечо свешивалась туша молодого кабанчика.

— Ты, говорила у нас с запасами провизии не очень хорошо, — проговорил эльф прямо смотря на Лирию и скидывая на землю не избавившегося до конца от полосок поросенка, — на первое время хватит, а дальше посмотрим. Арнет помоги разделать кабанчика, время позволяет, часть туши успеем закоптить.

Арнет, достал из торбы веревку, вместе с эльфом вздернул кабанчика на еловую ветку. Парень, получивший опыт в разделке дичины еще во время спуска на плоту, скоро орудуя ножом, избавил охотничий трофей от шкуры.

— Давай несколько кусков посочнее, приготовлю свежего мяса на ужин, — попросила друга, Лирия, вытирая рукавом, красные от слез глаза.

Арнет, понимающе кивнул, длинным резким замахом, отхватил две полоски сочного молодого мяса с шеи поросенка, передал Лирии. Девушка вернулась к костру, порезала мясо на тонкие полосы, отправила в костер плоский камень, нагревать, чтобы использовать вместо сковороды. Пока Арнет занимался кабанчиком, эльф подготовил все для копчения. Ко времени готовности ужина, парень с Трабиэлем закончили с разделкой мяса, отправили готовые куски коптиться.

— Все готово, — позвала Лирия друзей на ужин, раскладывая на камне, заменяющем стол, ароматное мясо и кашу с приправами. С краю от костра, в котелке, заваривалась свежая ага. В отличие от остальных продуктов, заварки оставалось еще не на один поход.

Друзья расселись вокруг огня, принялись за ужин. Эльф задумчиво жевал мясо, не отрывая взгляда от яркого пламени. Лицо высокородного побледнело, он вскинул голову, испытующе посмотрел на молодых друзей. Отставил тарелку с недоеденной кашей, вытер платком губы. По лицу пробежала тень, глаза неожиданно вспыхнули, Трабиэль начал говорить:

— Много лет назад я загремел в имперскую тюрьму, по пустячному поводу. Одна знатная матрона, держательница модного салона, решила блеснуть в свете новым, необычным любовником. В ту пору в столицу прибыло посольство из Великого леса, местные красотки просто помешались на эльфах. Мне предложили занять место фаворита той дамы, но предложение облекли в такую форму, что отказ не принимался совершенно. Как понимаете, пришлось отклонить предложение, мой отказ показался даме оскорбительным.

Меня схватили, упекли в камеру по ложному обвинению. Великосветская львица имела высоких покровителей в чиновничьим аппарате Лигирена. Стражники схватили меня на постоялом дворе, притащили в узилице, засунули в камеру с ночными братьями. Меня не обыскали, оружия с собой не было, но на поясе висел кошель с золотом.

Бандиты сразу приметили — есть чем поживиться, но сразу не решились поправить свое положение за мой счет, перенесли расправу на вечер. Часа через три открылась решетка, в камеру закинули еще одного постояльца. Сидельцы долго потешались — к ним в компанию попали сразу эльф и гном. Широкоплечий бородач был пьян, под глазом сиял огромный фингал, нос свернут на бок. Новоприбывший что-то пробормотал, икнул и повалился спать в углу камеры, огласив ее богатырским храпом.

За крохотным окном под потолком соткались сумерки, разбойники решили действовать. Пятерка отъявленных негодяев накинулась на меня выкручивая руки. Я как мог, отбивался, одному сломал палец, второму выбил зуб. Но все же силы оказались не равны, меня скрутили, начали душить. Возможно, мой жизненный путь прервался бы в той камере, но вмешался гном. Бородатый малый с ревом бросился на моих обидчиков и показал себя опытным бойцом.

Разбойники летали по камере, словно зерна в молотилке. Гном смог уложить пятерых не потратив минуты. Неудачники расползлись по углам, поскуливая от страха. Ночь мы провели в беседе, а на утро с помощью сохраненного золота покинули гостеприимное место. Так я встретил Грызмука, там он впервые спас меня от смерти, спасал потом не один раз.

Трабиэль горько вздохнул, потянулся к кружке с агой, лицо стало белее мела, руки затряслись. Высокородного снова накрыло, он отхлебнул горячего напитка, прикрыл глаза стараясь взять себя в руки, из ходящей ходуном кружки выплескивались янтарные капли.

Лирию снова сотрясли рыдания, хватило небольшого упоминания, чтобы едва затянувшаяся рана снова начала кровоточить. Арнет сжал кулаки, костяшки побелели, на лицо опустилась мрачная тень. Парень снова прижал к себе Лирию, нежно поглаживая, начал успокаивать. Арнет понимал, что эльф не со зла рассказал историю знакомства с Грызмуком, ему сейчас во стократ тяжелее, чем им с Лирией, его нужно понять и помочь пережить навалившееся горе.

Глупое выражение — время лечит, на самом деле это не так, возможно раны затягиваются и перестают болеть остро, но боль утраты так и останется в душе черным безобразным шрамом.