Да – вопреки тому, о чем твердят все гиды.

Большинство этих приливов/отливов очень малы, в среднем несколько сантиметров туда-сюда. Это связано с тем, что Средиземное море отрезано от Атлантики (и огромного воздействия на нее силы притяжения Луны) узким Гибралтарским проливом.

Рядом с входом в Средиземное море уровень воды может меняться на 80 см, а в заливе Га бес. что у восточного побережья Туниса, вода поднимается аж до 2,5 м – причем дважды в день.

Дело в том, что на приливы/отливы влияет не только гравитационный эффект Луны, но и глубина, соленость, температура воды, давление атмосферы и рельеф береговой линии.

Сравнительно большие приливы в заливе Га бес – итог его геометрической формы: широкий и довольно мелкий водоем, около 100 км в ширину и 100 км в длину. Залив служит своего рода воронкой: энергия прилива вталкивает воду в постепенно сужающееся пространство, увеличивая тем самым подъем уровня моря и, соответственно, уменьшая его на выходе. То же (правда, куда в больших размерах) происходит в Бристольском заливе, где амплитуда приливов зашкаливает за 9 м.

Приливные эффекты достигают своего пика, когда Луна и Солнце находятся с одной стороны Земли (новолуние) либо по разные ее стороны (полнолуние) и силы их притяжения объединяются, создавая мощные «сизигийные» приливы («сизигии» – общее название для размещения двух и более небесных тел по одной линии, в частности – двух фаз Луны).

Га бес основан финикийцами около 800 г. до н. э. Необычайно сильные приливы у его берегов первым отметил в 77 г. Плиний Старший в своей «Естественной истории». Он также записал, что Га бес. пожалуй, уступает только городу Тир в производстве дорогой пурпурной краски из раковин морских улиток-багрянок, которую открыли финикийцы (отсюда и греческое название пурпурного цвета, phoinikeos) и высоко ценил римский высший свет: пурпурную тогу (toga purpurea) могли носить лишь цари, генералы-триумфаторы и императоры.

Средиземное море куда крупнее, чем вы, возможно, считали. При площади 2500 кв. км оно покрывает такую же территорию, как Судан, крупнейшая страна Африки, и без труда поглотило бы всю Западную Европу (Францию, Испанию, Германию. Италию, Грецию, Британию, Нидерланды, Бельгию, Швейцарию и Австрию вместе взятые). Его береговая линия тянется на 46 тыс. км, что вдвое длиннее общей протяженности береговой линии Африки. К тому ж не такое оно и мелкое: средняя глубина здесь составляет 1,5 км, тогда как Северное, к примеру, море – всего 94 м, а в глубочайшей точке своей, в море Ионическом, Средиземное море достигает почти 5 км, что существенно глубже средней глубины все той же Атлантики.

Шесть миллионов лет назад, в так называемый Мессинский пик солености. Средиземное море высохло практически напрочь. В результате образовался самый крупный в истории соляной бассейн, а уровень Мирового океана поднялся на 10 м. Спустя триста тысяч лет скальный барьер в заливе Гибралтар рухнул – катаклизм, известный как Занклийский потоп, – образовав крупнейший в мире водяной шлюз и вновь заполнив Средиземное море всего за пару лет. Прилив поднимал бы его на 10 м каждый день. Но обратно оно бы уже не вытекло.

Многие умники тут же ответили бы «вьюрки» – хотя на самом деле то были пересмешники.

Великой страстью юного Чарльза Дарвина (1809–1882) было убивать дичь. Еще в Кембридже, в годы студенчества, с началом охотничьего сезона руки его начинали трястись от возбуждения – он едва мог зарядить ружье. И хотя специализацией Чарльза являлись (в угоду отцу) медицина и богословие, он часто манкировал лекциями, считая их «холодными часами без завтрака, проводимыми в беседах о целительных свойствах ревеня».

Дарвин был увлеченным биологом-любителем и охотником за ископаемыми. Он мечтал побывать в тропиках и записался в качестве «джентльмена-натуралиста» во вторую кругосветную исследовательскую экспедицию (1831–1836) на судне королевского флота «Бигль». Поездка, кстати, чуть не сорвалась: капитан «Бигля» увлекался физиогномикой и посчитал, что нос Дарвина говорит о лени. Позднее Дарвин отметил: «Думаю, он остался доволен, что мой нос ему наврал».

Считается, будто во время путешествия Дарвин обратил внимание, что на разных островах Галапагосского архипелага у вьюрков очень приметные различия в форме клюва, и якобы именно это наблюдение навело Дарвина на мысль, что каждый вид, приспосабливаясь к своей, специфической среде обитания, эволюционировал от одного общего предка. Действительно, теория Дарвина об эволюции путем естественного отбора родилась на борту «Бигля» – вот только к вьюркам она не имеет никакого отношения. И хотя Дарвин в самом деле собрал коллекцию галапагосских вьюрков, они не вызывали у него особого интереса еще несколько лет. Орнитологом он не был и понятия не имел, что его вьюрки принадлежали к разным видам. Но даже знай он об этом, толку от этого никакого: Дарвин никак не помечал птиц по месту поимки. В своих дневниках он упоминает о вьюрках вскользь и ни слова не говорит о них в своем революционном труде «О происхождении видов» (1859).

Совсем другое дело – пересмешники. Заинтригованный различиями между популяциями на двух соседних островах, Дарвин крайне внимательно изучал каждую попадавшуюся ему на глаза птицу. Судя по записям в его журнале, он постепенно понял, что виды не неизменны во времени. Именно из этого озарения выросли все его последующие теории эволюции.

Ну а поскольку вьюрки – идеальный пример дарвиновских теорий в действии, именно им впоследствии приписали роль птиц-вдохновителей. Одним из родоначальников этой идеи стал этолог Дэвид Лэк (1910–1973), чья книга «Дарвиновы вьюрки» (1947) закрепила ее (и сам термин) в сознании публики.

Книга Дарвина о путешествии на корабле «Бигль» моментально стала бестселлером – и сделала имя капитану. Роберт Фицрой (1805–1865) получил чин вице-адмирала и назначение генерал-губернатором Новой Зеландии. Он же является прародителем прогноза погоды – одна из морских областей в ежедневном «Судоходном прогнозе» радио Би-би-си названа в его честь.

Вьюрки, как нам известно, тоже прославились. Пятнадцать видов галапагосских вьюрков (Geospizinae) сегодня все еще зовут «дарвиновыми вьюрками» – хотя, как выяснилось, это вообще не вьюрки, а птицы совершенно иного рода, и называются они танагры.

У вас на заднем дворе.

Можете смело отменять свою дорогостоящую (и, вероятно, опасную) поездку по Амазонке.

В 1972 г. эколог Дженнифер Оуэн решила пересчитать обитателей своего сада в Хамберстоуне, пригороде Лестера. Через 15 лет она написала об этом книгу. Всего д-р Оуэн насчитала 422 вида флоры и 1757 видов фауны, в том числе 533 вида паразитических ос-наездников (Ichneumonidae). Пятнадцать из них никогда не регистрировались в Британии, а четыре вообще оказались для науки открытием.

Пригородные сады покрывают 433 тысяч гектаров территории Англии и Уэльса. Если так много новых видов можно найти всего лишь в одном из них, то не меньше обнаружится и в остальных. В период между 2000 и 2007 гг. работу Дженнифер повторили, но уже в более крупном масштабе, в рамках проекта BUGS (Биоразнообразие городских садов Шеффилда). Приусадебные сады занимают 23 % городской территории Шеффилда, включая 25 000 прудов, 45 000 скворечников, 50 000 компостных куч и 360 000 деревьев. Они представляют собой, как выразился руководитель проекта профессор Кевин Гастон, «175 000 природоохранных возможностей». Одной из находок BUGS стало то, что, вероятно, является новыми, миниатюрными видами лишайника. Их обнаружили во мху обычной бетонированной дорожки.