Так и есть. На улицах уже китайские регулировщики, началась регистрация безработных, созданы профсоюзы.
Вечером на стадионе — общегородской митинг. Более двадцати тысяч стеклось сюда народу. Реют советские и китайские флаги. В руках у каждого тоже флажки. На трибуне красное полотнище: «Ура СССР», «Ура Китай». Исполняются советский и китайский гимны. Выступает комендант города, выступают представители населения. Говорят горячо, страстно.
— Красной Армии-освободительнице — десять тысяч лет!
— Советскому Союзу — десять тысяч лет!
18 августа наши воздушные десанты высадились еще в нескольких городах Маньчжурии и Кореи, чтобы захватить аэродромы и другие важные военные объекты, предотвратить их разрушение.
Всего десять дней продолжалась здесь война. Десять дней, которые потрясли японский милитаризм до самого основания.
Радостная весть о полной капитуляции Японии облетает, как птица, наши войска. Всеобщее ликование. Дивизия «катюш», в которой я нахожусь, выпускает последний залп. Это не боевой залп, а салют в честь победы. Гвардейцы минометчики кричат ура, кидают в небо пилотки.
Армию Маньчжоу-Го постигла та же участь, что и Квантунскую армию. Она была наголову разбита, а остатки ее сдались в плен. Сам главнокомандующий ее император Пу-И задолго до конца боев покинул свою столицу, свою армию и свою империю.
На Мукденском аэродроме император вместе со своей свитой попал в плен. Впрочем, пленение свое он рассматривал не как поражение, а как освобождение от ига японских захватчиков. Он даже передал командиру десантников заявление, в котором были такие слова: «С глубоким уважением к Генералиссимусу Советского Союза Сталину, я выражаю ему искренние чувства благодарности и желаю его превосходительству доброго здоровья».
Что ж, видимо, действительно, неуютно чувствовал себя император в своей империи, в которой хозяйничали японцы.
Когда прозвучал в эфире приказ Микадо о капитуляции, японские солдаты вышли из укрытий. С готовностью складывают они в штабеля винтовки, бросают в общую кучу самурайские мечи, стаскивают в одно место и устанавливают рядами пулеметы, минометы, орудия. Низкорослый японский офицер с непомерно большой саблей на боку распоряжается этой работой. Приказания его выполняются скрупулезно и неукоснительно.
Полки, бригады, дивизии вместе со своими командирами маршируют в плен. Только нашему фронту сдалось семьдесят генералов, и никто из них не драматизирует это событие, никто не делает себе харакири, чтобы избавиться таким образом от позора. Некоторые офицеры запросились в плен со своими семьями.
Первыми начали разоружаться части третьей японской армии. Вслед за ними сложила оружие пятая армия. Командующий армией генерал-лейтенант Симидзу положил на землю самурайский меч и тихо отошел в сторону.
Теперь, когда не нужно стоять друг против друга с оружием, японцы относятся к нам без отчужденности и вражды.
О Советском Союзе они в полном неведении. А если и знают что-либо, то только небылицы и нелепости, заимствованные из геббельсовской пропаганды. Японское информационное ведомство довольно плодотворно сотрудничало с информационным ведомством Гитлера. Сейчас как бы спадает туман, и японские солдаты с интересом слушают рассказы о нашей стране.
Чье сердце не дрогнет при виде Порт-Артура? Прилепившийся к берегу Желтого моря как ласточкино гнездо, окруженный невысокими горами, Порт-Артур очертанием своим напоминает Севастополь. И от этого он кажется еще роднее.
Японцы после захвата Порт-Артура в 1904 году нацелились на Владивосток и ждали удобного случая, чтобы захватить его. Такой случай был, когда в годы революции японские войска оккупировали нашу Приморскую область. Они сожгли в топке паровоза Лазо, но им в конце концов пришлось уносить ноги. Конечно, наш Дальний Восток остался для них лакомым куском. Известно, что японский генеральный штаб еще в девятнадцатом веке разработал план захвата наших земель. И вот план этот рухнул. Советские войска прочно утвердились на Порт-Артурской твердыне.
С душевным трепетом ступаю на камни мостовых, обильно политые русской кровью. Благоговейно прикасаюсь к шрамам старинных крепостных стен. Взбираюсь на знаменитую Перепелиную гору, господствующую над сушей и морем.
Внизу под горой огромная бухта, разрезанная на западную и восточную части узкой полосой земли, именуемой тигровым хвостом. Бухту эту надежно защищают форты, капониры, бронированные поворотные башни, каменные переходные галереи, пороховые погреба, врубленные русскими руками в голые сопки, господствующие над всем пространством. Крепостные стены, сложенные из дикого камня и скрепленные железом и цементом, увенчанные и ныне грозными орудиями, пожалуй, не разбить даже современной артиллерией. Тот, кто обладает Порт-Артуром, этой великолепнейшей позицией, созданной природой и людьми, тот, безусловно, владычествует в этих краях.
Почему же он пал в 1904 году?
Сто пятьдесят семь дней и ночей выдерживал осаду Порт-Артур. Это был ад. Не хватало оружия, снарядов и патронов, нечем было перевязывать раны, не хватало продовольствия. 2 декабря был убит вдохновитель обороны генерал Кондратенко. Вечная слава ему! Через 18 дней комендант крепости генерал Стессель сдал крепость.
Русско-японская война была чужда русскому народу, тем не менее солдаты сражались храбро, с великой отвагой и доблестью. Команды кораблей «Гиляк», «Пересвет», «Забияка», «Европа», «Паллада», «Баян» решили пойти на дно, но не сдаваться противнику.
Прославленный форт номер 2 дольше других сопротивлялся японцам.
Притихшие, словно углубленные в себя, осматривают ныне этот знаменитый форт советские бойцы. Они пришли сюда издалека. За плечами расстояние, превышающее четверть земного экватора. Каждый участвовал в десятках сражений, не раз смотрел смерти в глаза. Они знают, что такое атака, яростный огонь артиллерии всех калибров и что такое пикирующие «юнкерсы», сбрасывающие фугасы весом в тонну. Все испытано ими, и потому с таким почтением рассматривают они поврежденные стены форта, сохранившиеся с тех пор орудия.
Пожилой солдат Гаврилов поднял заржавленный кусок железа, подбросил его на ладони, сказал:
— Может, этим осколком убило Кондратенко, а может, моего отца. — Оглядев печальным взглядом товарищей, пояснил: — Отец был наводчиком орудия в форту номер 2. Тут его и ранило смертельно.
Опустившись на колени, Гаврилов взял горсть земли, чтобы отвезти ее престарелой матери.
Длинный путь проделал Гаврилов сначала на запад до самого Берлина, потом на восток до Порт-Артура, чтобы увезти на родину горсточку земли, обагренную кровью отца, чтобы поклониться праху его, отрапортовать о великой победе советского оружия на западе, на юге, на севере и на востоке.
На груди солдата орден Славы, красные и золотые нашивки за ранения. Никогда он не плакал, а сейчас из глаз его сами собой текут слезы. И кажется, не солдат плачет, а бронзовое изваяние.
Советские танкисты, летчики, пехотинцы, бойцы всех родов войск восстановили поруганную честь русского оружия. Об этом говорят автографы, оставленные на башне горы Перепелиной, на стенах цитадели, на лафетах и стволах старинных орудий. Об этом свидетельствуют надписи золотом на красных лентах венков, которые приносят советские воины к могилам защитников Порт-Артура.
Сильное впечатление производит на нас братское кладбище русских солдат, матросов и офицеров, защищавших Порт-Артур. Вечным сном покоятся они в могилах, выстроившихся в последнем параде. На каждой могиле надпись золотом. На некоторых надгробьях сохранились даже портреты.
Пятнадцать тысяч могил утопают в зелени, в цветах. Между их шеренгами желтый песок.
В центре кладбища белая часовня с маковкой, увенчанной крестом. У входа на кладбище на постаменте — бронзовое изображение Георгиевского креста. Скупая надпись гласит: «Здесь покоятся бренные останки доблестных русских воинов, павших при защите крепости Порт-Артура».
