Вот, командир пограничников снова вышел в круг и спросил меня: — Штаб-лейтенант Шепард, насколько я понимаю, вы уже не примете извинений?
— Я не собираюсь извиняться перед этой! — Крикнул Гилборн.
— Помолчите Гилборн, вы уже втравили меня в неприятности! — Осадил коммандер подчинённого, посмотрел на меня. — Итак?
— Правильно понимаете, господин капитан третьего ранга, один из ваших людей публично усомнился в моём праве носить погоны. А по статусу офицеров флота, если подобное было высказано публично, то отказ от поединка, есть потеря чести не только мной, но и моим непосредственным командиром. Так что выйти из круга может лишь ваш офицер, но в этом случае, он лишится погон и будет изгнан из армии с позором. А вашу судьбу, сэр, будет решать коллегия адмиралов. И я не думаю, что вы сохраните место командира корабля. И так, энсин, вы готовы к поединку? — Говорю я уже Гилборну.
— Готов, я не покину круг. — Проговорил он.
— Аналогично, господа офицеры. — Говорю я.
— Примирение невозможно. — Говорит Андерсон. — Да рассудит вас Бог, господа. — Говорит он нам, поворачивается к остальным и продолжает: — Поединок между штаб лейтенантом Шепард и энсином Гилборном. Причина, публичные оскорбления в адрес старшего по званию. Условия, боевые ножи. Бой насмерть! — Командир вышел из круга. За ним вышел кап-три пограничников, повернулся к нам и сказал: — Приготовьтесь, господа офицеры.
Я сняла спортивную куртку и бросила её Сильв, на мне остались лишь спортивные штаны, лёгкие ботинки и топ. Волосы я ещё в каюте заплела в тугую косу и свернула ту клубком на затылке. В руках у меня был мой верный товарищ, турианской выделки. Энсин был одет также как я, с той разницей, что на нём была майка, а в руках обычный десантный нож Альянса.
— На позицию! — Скомандовал Андерсон и после того как мы встали друг напротив друга негромко сказал: — Бой.
Гилборн сразу встал в классическую стойку и медленно пошёл по кругу, я же встала в низкую стойку и не двигаюсь. Вот он, видимо, решился, я проваливаюсь в транс, натягивая полный щит. Звуки застыли, движения противника, кажущиеся ему быстрыми, для меня как замедленная съёмка, он нанёс классический боковой удар в горло, но там куда он ударил меня уже нет. Я шагнула навстречу и нанесла страшный удар снизу вверх под диафрагму, прямо в сердце. Под рукой противно хрустнуло, нож завибрировал, я отпускаю его и толкаю энсина от себя. Парень медленно отступает, его рука пролетела над моей головой, он ещё не понял, что уже мёртв. Я снимаю щит и вижу удивление в его глазах. Он смотрит на меня, не понимая, зачем я его оттолкнула, потом взгляд его опускается на мою пустую руку, и он в конце концов видит, что из его груди торчит рукоять моего ножа. Шагает вперёд, но ноги подкашиваются. Пограничник встаёт на колени и со всё тем же удивлением в глазах, падает набок, два судорожных вздоха, парень вытянулся и затих.
— Бой окончен. — Говорит мрачный Дэйв. — Победила, штаб лейтенант Шепард.
Надеваю куртку и кепи, отдаю честь, только что убитому мной энсину. В чувствах моих пустота и мрак. Его товарищи с усилием выдёргивают мой нож у него из груди и отдают мне. Всё это молча и не глядя в глаза. Я чувствую, что парни меня боятся, скорость с какой я убила Гилборна их удивила и напугала. Вот вам и ведьма, погранцы, не так уж и слаба оказалась. Тот парень, что подбадривал Гилборна стоит с потерянным видом. Будто кольнуло что-то, подхожу к нему, остальные пограничники, да и наши смотрят на меня с удивлением.
— Ну что, засранец, добился своего? Смерть Гилборна теперь на твоей совести, крысёныш, это ведь ты его настроил вызвать меня. Я не знаю зачем тебе это, я даже не знаю, кто тебе энсин. Но его кровь и на твоих руках тоже. — Говорю я, разворачиваюсь и ухожу.
В кают-компании меня было начали поздравлять, но я осадила молодёжь:
— Чему вы радуетесь, дурачьё? Что я убила этого болвана? Несмотря ни на что, он мой товарищ, и ваш тоже. Глупость, злость и гнев, довели его до могилы и у нас стало на одного офицера меньше. Нечему тут радоваться, плакать надо, что такие как Гилборн ещё есть в нашем флоте. И чувствую я, мне эта смерть ещё икнётся.
— Но вы же не могли его простить, старший помощник?! — Воскликнула одна из девушек десантниц.
— Такое не прощают, Тарковски! Но, настоящий офицер на его месте, не позволит себе довести ситуацию до подобного и никогда не добивается чьей-то благосклонности силой. Он, если ему не рады, находит в себе силы не преследовать и уж тем более не мстить. Всё товарищи, я запрещаю вам обсуждать этот инцидент с людьми не входящими в экипаж нашего корабля, вы всё поняли?
— Ай-Ай, мэм! — Отвечает молодняк.
— И доведите моё требование до остальных. — Говорю я ребятам.
Больше за весь день я с борта не сходила, так и просидела весь день с капитаном в его каюте, мы пили виски, которое принесли нам мои ребята и играли в «дурака». Дэйв рассказал мне, что этот Гилборн оказывается племянник, контр-адмирала Гилборна с Восьмого флота. И этот «дядюшка» отличается крайней злопамятностью и гнусностью характера, видимо за это его и держат в восьмёрке.
— И что, Дэйв, он попытается мне отомстить? — Удивилась я.
— Этот может. — Мрачно ответил Андерсон.
— Дерьмово… — Сказала я, разлила виски и мы с капитаном не чокаясь выпили. В общем я нажралась, ближе к ночи командир отволок мою полубессознательную тушку в каюту, где я благополучно и отрубилась.
Право на возмездие.
Женька (Борт фрегата Нормандия 10 января 2380 г. день)
Снова моё дежурство и снова я в капитанском кресле, Дейв утопал к себе спать, а Джокер как раз выспался и мы с ним весело проводим время, играя в преферанс по корабельной сети. С нами Снегурка из лазарета и Пакти из оружейки. Всё это сопровождается шуточками и подначками друг над другом. Норма следит за честностью игры и ведёт счёт. Наш виртин не особо умён, но Джефф, смог прописать ей диалоги крупье. За что был отруган Андерсоном. Но диалоги не удалили, так как в кают-компании народ периодически играл в покер на щелбаны. За игру на деньги было установлено наказание в виде лишения увольнений на два захода на базу. Этого оказалось достаточно, даже для самых упрямых. Игра идёт своим чередом, пока все примерно на равных, но мы со Снегуркой чуть-чуть впереди, ну просто опыт богатый имеется, чай в кубрике на «Токио» только в преф и играли, а это, считай, больше пяти лет. Смотрю на мигающую иконку сообщения из штаба, игра на паузу и читаем о чем речь. Джефф уже тоже читает, у него дубль на стандартные сообщения штаба.
Оно от контр-адмирала Кахоку, сей достойный муж выражал в нём огромную благодарность всему экипажу фрегатов Нормандия и Бородино и ходатайствовал о премировании, что было одобрено штабом флота. Об этом мы с Шутником тут же проинформировали экипаж. Народ очень обрадовался, денежка нужна была всем. Поскольку зубы молотильщиков стали стратегическим запасом корабля, то деньги для людей были не лишними. Там же адмирал писал о том, что база наблюдателей нашлась именно там где мы с ним и думали, проклятые засадчики почти не оставили следов, но по некоторым косвенным данным, это был небезызвестный «Цербер». А то я не знала чьих это рук дело! Так же Кахоку представил Андерсона, Полищука и меня, к медали за безупречную службу в рядах ВКС. И о чудо, представление подписали, несмотря на скандал с поединком, который умудрился-таки раздуть «дядюшка» энсина Гилборна. Впрочем, результатом его возни, было лишь ведро помоев, которое в итоге вылилось на пограничников и самого контр-адмирала Гилборна.
Которому крайне обозлённое командование, охренев от воя журналистской братии и полоскания флотского белья по всем углам, поставило на вид, что он ведёт себя неподобающим образом. Ещё один такой скандал с его участием и объединённый флот наверное отправит скандального контр-адмирала в отставку. Змеиное шипение адмиралтейства заставило того заткнуться и уйти на дно. Но, думаю, злобу он затаил нешуточную. Эх прилетит мне как-нибудь в ответку, мало не покажется. Такие гниды собственную гнусность не признают никогда, у них всегда другие виноваты.
