Голос Михаила:
— Ну может по полсотни капель?
— Я за!
— И я тоже! — отвечают отец и Таэль.
— Разливай, Мишка, и отцу не забудь!
— Дакар, рюмки доставай!
Слышно, как брякнула дверь холодильника. И довольный голос Таэля: — О, коньячок! Опять контрабанда?
— Какая контрабанда! Инсинуации! Всё честно, мне один из наших с рудовоза привозит! Они на Землю иридиевый концентрат таскают, вот он там и тарится в обмен на шкурки.
— Эх! Жаль, в Иерархию никто не летает! — говорит отец. — А то заказал бы «Кризе». Шкурок у меня много.
— Забористая штука, только сладкая очень! Мне понравилась, когда ты меня угощал в тот раз, на Цитадели. Хотя, может договориться с нашими, кто на Бекенштейн летает. Вот уж в этой клоаке любую выпивку достать можно! Тамошние уголовные боссы не любят себя ограничивать! А «Кризе» — это напиток статусный. Покалякаю-ка я со знакомыми в Гагарине, глядишь, и договорюсь с кем. Ещё по одной? — спросил Михаил.
— Давай!
— Согласен.
— Где дед?!
— Ну, видать, «пописать» оказалось «не только пописать»! Так что ждём.
В головизоре всё тот же напыщенный жлоб, о чём он так долго может говорить? Ладно, беру датапад и снова пытаюсь запомнить историю. Пошёл рекламный блок — как всегда, громче, чем сама передача, опять средства для похудения, шампуни от всего на свете, тряпки, духи и прочая ну очень нужная дребедень! Они нас за дебилов, наверное, держат…
— И снова доброе утро! С вами в студии Диана Аллерс и видный политолог и медиаэксперт Джереми Эпштейн, мы продолжаем утреннее шоу «С добрым утром, Цитадель!». Как я и обещала, у нас в гостях только что вернувшиеся из международной археологической экспедиции. Видные ксеноархеологи: это профессор кафедры ксеноархеологии Московского Государственного Университета — Марек Янкуловски, и доктор ксеноархеологии с Тессии — Лиара Т’Сони. Поприветствуем! — на экране появляются высокий моложавый и светловолосый человек, одетый в светло-зелёный уник, и молоденькая, очень красивая азари в точно таком же унике.
Женька встрепенулась и внимательно вгляделась в азари, на грани слышимости я уловил шёпот сестры: — Так вот ты какая, Лиара Т’Сони, азари из моих снов!
Сестра окуталась биотикой, и лежавший на спинке дивана пульт от головизора влетел ей в руку. Пополз вверх регулятор громкости, и все, оставив свои дела, стали смотреть шоу. Даже Нова оторвалась от книжки.
Ведущая: — Уважаемые учёные, рады видеть вас у нас в студии, и ещё раз здравствуйте!
Профессор: — Здравствуйте!
Доктор: — Здравствуйте.
В: — Как прошла экспедиция?
П: — В целом — очень удачно, мы нашли очень ценные образцы и довольно большой объём информации, хорошо слетали! Правда, доктор Т’Сони?
Д: — Да-да, профессор. Совместная работа принесла много данных, которые, правда, надо ещё обработать… но кое-какие выводы уже можно обнародовать.
Эксперт: — Господа учёные, вы можете, наконец, дать ответ? Куда и почему исчезли протеане?!
В: — Да-да! Всех это необычайно интересует! У вас есть ответ?
П: — Однозначного пока нет! Но чем дальше мы исследуем проблему, тем всё отчетливее становится одна версия.
Э: — Какая версия, профессор?
П: — Протеане не исчезли, а были уничтожены!
В: — Уничтожены?!
Э: — Пфф! Профессор! Что значит уничтожены? Кем? Кто мог уничтожить самую могущественную цивилизацию прошлого?! Это невозможно!
П: — Ну почему же? Вполне возможно!
Д: — В некоторых восстановленных архивах мы находим упоминания о тех, кто их уничтожил — протеане называли их «Пожинающие» или «Пожинатели»!
Гвалт и смешки в студии.
Э: — Профессор, протеане построили ретрансляторы и Цитадель! А они есть до сих пор и прекрасно работают, поскольку мы с вами — как раз на Цитадели. А вы говорите, что их уничтожили? Почему же не уничтожили эти объекты?
П: — Видите ли, э-э?..
Э: — Джереми Эпштейн, профессор!
П: — Так вот, Джереми, по последним данным исследований — Цитадель и ретрансляторы гораздо древнее, чем остальные из найденных протеанских артефактов!
Э: — И насколько древнее?!
П: — Тут, скорее, уместен термин «во сколько раз» древнее! И можно говорить о нескольких десятках раз! Мы с уверенностью можем говорить, что Цитадель и ретрансляторы существуют миллионы лет!
Э: — Но, профессор! Ваши заявления полностью противоречат официальным выводам! Ведущие учёные Республики и Союза установили, что Цитадель и ретрансляторы построили протеане.
Д: — Ну, во-первых, не установили, а предположили! Это несколько разные вещи! И история знает немало примеров, как со временем теории менялись на свою полную противоположность. И, во-вторых, мы оперируем данными последних экспериментов по сканированию — как Цитадели, так и ретрансляторов. А эти данные говорят, что этим объектам несколько миллионов лет!
В: — Доктор Т’Сони, а сколько вам лет?
Д: — Мне 84 года, но какое это имеет…
Э: — Но постойте! Вы же, по меркам азари, ещё даже несовершеннолетняя! И вы пытаетесь нам сказать, что все учёные ошибаются, а вы сами, по сути, ещё ребёнок, говорите истину?
Д: — Я не претендую на истину, я лишь говорю про данные исследований! И я занимаюсь исследованиями протеан уже почти тридцать лет!
П: — Вот именно! И я, в свою очередь, хочу сказать, что доктор Т’Сони — великолепный специалист и замечательный учёный! Я очень доволен работой с ней!
В: — А что это за «Пожинатели» такие, доктор Т’Сони? Вы можете сказать?
Д: — Насколько нам удалось понять из восстановленных, обрывочных и неполных данных протеан, «Пожинатели» — это древняя раса машин. Очень древняя и очень могущественная.
Э: — Пффф! Машины? Это как геты, что ли? Ха-ха-ха! И мы должны поверить, что какой-то чокнутый русский в компании с малолеткой азари нашли причину исчезновения протеан! Да всё, что вы тут нам сказали — это полная чушь!
П: — Молодой человек, кто дал вам право оскорблять меня и, тем более, доктора Т’Сони?! Вы сами, вообще, кто такой?!
Э: — Я политолог и медиаэксперт!
П: — А медиаэксперт — это, простите, эксперт в чём?
Э: — Э-э-э… Профессор?
П: — То есть, какой-то надутый еврей, который сам не знает, в чём он эксперт, будет мне, потомственному шляхтичу, учёному с мировым именем, автору более сотни научных работ — работ, признанных, между прочим, всеми расами Цитадели, и моему ассистенту, весьма достойному учёному из расы азари, говорить, что мы — чокнутые и несём чушь?! О чём и с кем вообще здесь можно разговаривать?!
Э: — Профессор, да вы — антисемит, даже, не побоюсь этого слова, фашист!
П: — Да как вы смеете!
В студии поднимается гвалт, зрители в зале свистят и улюлюкают, прокатываются взрывы хохота, ведущая бегает и пытается всех успокоить. Камера выхватывает доктора Т’Сони — юная азари сидит с полными слёз глазами и комкает в руках платок. Профессор и политолог ожесточённо ругаются на заднем плане.
В: — Господа! Господа! Прошу вас, успокойтесь! Ну что вы, как дети, в самом деле?!
П: — Когда я, по вашей очень настойчивой просьбе, мисс Аллерс, принял приглашение на ваше шоу, то не догадывался, что вы додумаетесь пригласить в качестве эксперта недоучившегося журналюгу с интеллектом гамадрила! Который, вместо нормальных аргументов, может лишь оскорблять своих оппонентов! Мне очень жаль, но нам с доктором Т’Сони больше нечего делать на вашем шоу! Честь имею! Идёмте, Лиара, нам здесь не место.
И, взяв азари за руку, археолог, под свист и смех, быстрым шагом уходит из студии.
Внезапно головизор гаснет. Все смотрят на Женьку, у которой в руках пульт.
— Жень? А зачем ты выключила? — спросила Вэсил.
Сестрёнка сидит вся какая-то поникшая, с потухшим взором.
— Там больше не на что смотреть. И играть мне что-то больше не хочется, пойду к себе. Простите меня…
Встав и зябко поёжившись, Женька, обойдя стоящего в проходе деда, уходит наверх.
