Город тих и пустынен, не летают летуны, не гуляют люди и не люди из числа гостей Метрополии. Лишь гуляющий по пустынным улицам ветер, гоняет обрывки бумажек и палую листву.
— Так непривычно, видеть его таким. Недавно ещё полный жизни, сейчас наш мир тих и пустынен. Слышишь? Как завывает ветер, гуляющий между зданий. — Тихо говорит подошедшая подруга.
— Да, странно видеть Ванкувер таким. Мне привычен другой вид, вид полный жизни и безостановочного движения. Снующих повсюду разумных всех возможных рас, ведь здесь космопорт и торговая площадка. Тогда в юности, мы частенько просто сидели всей компанией на набережной, наблюдая за гостями нашего мира. Это было иногда довольно увлекательно. — Отвечаю я.
— Куда пошли парни? — спросила она.
— Поискать выпивки, в баре пусто, портье говорит, что на складе тоже. Большая часть магазинов закрыто, так что, достать искомое, большая проблема. — Говорит Сильв.
Хлопнула дверь ванной и Шамс фыркнув выдал: — У меня есть канистра этанола, со склада медслужбы. Можно развести, добавить пряностей, получим ринкол.
— Сам пей свой жидкий огонь, у меня глотка не железная выносить спирт с перцем чили. — Буркнула Снегурочка.
— А на Тучанке, пила наравне со всеми?! — Хохотнув, сказал кроган.
— Там другое дело, там было протокольное мероприятие. Все пили и я пила, ещё позволить вашим, говорить о нас, что мы слабаки. Хрен там! Ни за что! — Ответила, широко улыбаясь, Снегурка.
— Хе-хе, но ты справилась… — Ответил Шамс.
— Это дорогого стоило. — Отвечает подруга.
— Согласен, болели тогда все знатно. — Подвёл итог Крулл. — Вождь, а что у нас на ужин?
Поворачиваюсь к Сильви, и вопросительно выгибаю бровь.
— Маринованные куриные ножки и цветная капуста в кляре, я уже разогреваю духовку и фритюрницу. — Отвечает та.
— Откуда у нас фритюрница? — удивляюсь я.
— Попросила у портье, у них была на складе. — Говорит подруга, пожимая плечами.
Щёлкают двери и в комнату входят брат и друг, неся в руках увесистые пакеты с чем-то позвякивающим.
— О! Вот и вы, как результаты? — спросил кроган.
— Раздобыли шотландского виски, целый ящик. Торгаш, проклятущий спекулянт, содрал с нас за него, как за ящик «Курвуазье», жаба жадная! — Отвечает Дик.
— Да и ладно, хоть такая выпивка и то хлеб, а то даже пива не достанешь. — Говорю я.
— Всё попрятали, просто не представляю, сколько будут драть спекулянты за это всё во время войны. — Говорит брат. — У нас бы, купцы так себя не вели…
— Что ты хочешь, от проклятых капиталистов, Оцеола? Они за «презренный металл» мать родную продадут, не то что, вискарик втридорога. — Говорит из кухни Снегурочка.
— Что слышно на улицах? — Спрашиваю я мужчин.
— Разное говорят, армейцы из сил планетарной обороны довольно спокойны. Люди готовы сражаться. У флотских, особенно из Второго флота, настроение плохое, отойти они не могут, а принимать бой страшно. Что такое тяжёлые платформы врага, все знают прекрасно. И отойти им нельзя, это полный позор, после этого только пуля в висок, — Ответил Лерой.
— Значит, будут сражаться, хоть насколько-то задержат флот вторжения. Все суда переоборудованы и полностью боеготовы. — Говорит Найлус.
— Что слышно от ваших? — спрашиваю я.
— Мобилизовали всех кого могли, подготовили столько кораблей, сколько вообще в силах содержать. В строю сорок ударных флотилий. И на планетах есть, кому сражаться. — Отвечает брат. — Что слышно о строительстве «Горна»?
— Лиара говорила, что найдены девяносто пять процентов чертежей. Недостаёт нескольких фрагментов, но начинать строительство можно и без них. — Отвечаю я.
— А закончить? — спросил Крулл.
— Закончить, нет. Поэтому-то, она всё ещё на Марсе, там же и «Нормандия» со Сьюзи. Вся археологическая группа Янкуловского и куча другого народа. Собрали всех, кто хоть как-то может работать с протеанскими документами. Но пока, безрезультатно, надеюсь, они хоть что-то найдут до атаки. И мы успеем их эвакуировать из архива. Если чертежи будут не полными, придётся искать где-то ещё. — Говорю я.
— Может азари наконец-то расколются, Дочери ведь так и не нашли второй ключ. — Говорит Сильвианн.
— Пока нет, и я не вижу где он, хотя, вы знаете, есть шанс, что он попадётся нам на пути. — Говорю я.
— Шанс есть. — Подтверждает Найлус. — Главное не упустить его.
— Строительство начато? — спросил Дженкинс.
— Начато. — Говорю я. — На Лазурной собрали ведущих инженеров человеческого, турианского и азарийского космоса. Сам Татум возглавил проект, и дядя его курирует лично.
— А что с генофагом? — Спросил Шамс. — Есть результаты?
— Есть и обнадёживающие, Солус смог нащупать путь решения проблемы. Но вот есть ли возможность в приемлемые сроки его реализовать, я пока не в курсе. Сам знаешь, что мне ограничили возможности общения. Так что новости доходят с опозданием. Как твой народ, воин? Вы мобилизовались? — Отвечаю я.
— Объединённые кланы обучили, экипировали и подготовили двести сорок легионов. Но Рекс велел передать, что пока не излечат генофаг, кроганы в бой не пойдут. — Сказал мой ящер.
— Крулл, дело не в лекарстве, дело ведь в политической воле. Если Совет не примет решения о снятии санкций с вашего народа, то даже вакцина не решит проблемы. Даже если мы вас вылечим, но лидеры пространства Цитадели его не ратифицируют, как только станет возможным, саларианцы могут всё повторить по-новому. Ты это понимаешь? — Говорю я.
— Понимаю, значит, мы должны заставить их изменить своё решение и снять ограничения с моего народа.
— Мы постараемся, это всё в наших общих интересах. — Отвечаю ему. — Но вы, должны измениться, дружище. Кроганам пора взрослеть по-настоящему, хватит быть пугалом всея галактики. Согласен?
— Согласен. — Усмехнулся он. — Раз так, мы изменимся.
— Ты уже изменился, дружище, и ты, такой далеко не один. — Говорю я.
— У меня всё готово. — Раздался голос Сильви с кухни. — Идите есть.
Женька (Земля, Ванкувер, 7 августа 2386 года, утро.)
Стою и смотрю в окно спальни, выходящее на крышу соседнего здания. На ней разбит сад, посреди которого стоят лавочки, и играет двое детей. Мальчик и девочка, чем заняты дети, разобрать сложно, ветки кустарников и листья скрадывают картину.
— Что за бред! — Шиплю я. — Почему дети всё ещё не в убежище?
— Какие дети, Жень? — спрашивает, сидящий в кресле брат.
— Вон, мальчишка и девчонка. — Отвечаю я кивая.
Брат встал, подошёл к окну и посмотрел туда же, куда смотрела и я.
— Хм, действительно странно? Хотя… Вон смотри, на лавочке у куста с сиреневыми цветами сидят две женщины в форме. Видимо их матери. Ты видишь?
— Теперь вижу. — Говорю я, заметив двух тёток на скамейке, о чём-то оживлённо болтающих друг с другом. — Дуры полоумные, устроились тут и сидят, болтают…
— Может им не с кем оставить детей. Наверняка ведь это кто-то из свежемобилизованных. Все хоть как-то способные сражаться, в действующих частях, а такие сидят в штабах, бумажки пишут.
— Знаешь, брат, что самое дорогое во вселенной? — Говорю я, глядя ему в глаза.
— Что? — Спрашивает он.
— Глупость. Поскольку за неё приходиться платить, самую высокую цену из возможных.
— Ты не спасёшь всех, Жень, оставь этих глупцов их судьбе. Не хотят слышать, пусть расплачиваются.
— Мне насрать на этих дур, но детей жаль…
— Такова их судьба.
— Это неправильно!
— А я и не говорю, что правильно. — Отвечает Найлус и за нашей спиной шипят двери комнаты.
— Спектры, вас хотят видеть Адмиралы, идёмте. — Говорят голосом Веги.
Переглядываемся и выходим из комнаты вслед за лейтенантом.
Пока топали в адмиралтейство, молчали. В холле гостинцы, подобрали Шамса. Вышедшего из буфета со свежей булочкой в руках и чашкой парящего кофе.
— Где Сильви и Лерой? — спросила я его.
