— Как ты, Котяра? — Спросил Ив.

— Отдыхаю и готовлюсь ко встрече с вечностью. Жалею лишь об одном, не увижу, как вы надерёте Врагу зад и все закончите. — Ответил перс. Посмотрел на Тали, чьи глаза наполнились слезами. — Не плачь, Ушастик, слёзы тебе не идут. Портят твою изумительную красоту.

Жена ничего не сказала, лишь прижалась к Женьке, уткнувшись той в плечо. Иван посмотрел в бледное лицо сестры в её малахитовые глаза, сейчас похожие на кусочки камня. — Как ты?

Женька, молча, опустила взгляд, продолжая держать Гор’Бе за руку.

— Не видишь, я ещё жив, а она меня уже оплакивает… — Тихо сказал Саджади.

— Поплачь о нём — пока он живой… — Тихо сказала сестра.

— Люби его — таким, какой он есть. — Закончил за ней Ростам.

— Что говорят врачи? — Спросил его Иван.

Друг усмехнулся, тихо фыркнул: — А что они могут сказать? Я хапнул столько, что раньше уже склеил бы ласты, а тут Старик борется за мою жизнь — жаль, что напрасно… Вон, Яша уже отошёл, я тоже не задержусь. Не брошу друга там одного, вместе пойдём, как здесь, мы с ним с самого начала службы на «Бородино», так и там будем вместе. Жаль, командир, наверное, расстроится, Вадим Георгич, любил нашу птичку и нашу банду бабуинов на ней. А ты не скули… — Сказал он, посмотрев на Женьку. — Я хорошо пожил, многое повидал, даже дети есть. И уйду достойно, не опозорю памяти предков.

— У тебя есть дети?! — Удивилась сестра. — Откуда, ты же не женат?

— Да, помнишь ту дамочку, официантку из «ДД» на Арктуре?

— Помню, она за тобой хвостиком таскалась и смотрела в рот. Ты что, поддался?

— Вера хорошая девушка я даже жениться собирался, да она уехала. Лишь через два года сообщила мне, что я отец очаровательных близнецов. Позвала в гости, и я съездил к ним.

— Кто у тебя? — Спросил Иван.

— Дочери… — И Саджади расплылся в мечтательной улыбке. — Такие куколки, на мою маму немного похожи.

— Засранец, сиротами оставил. — Сказала Женя.

— Не ругайся, Лисёнок. У меня хотя бы дети есть, а у большей части моих ребятишек на фрегате не то что, детей, любви-то ещё не случилось. Пусть поживут, хоть немного, хоть что-то познают, хоть шанс на это появится. — Ответил перс. — Я Вере и девочкам свой сертификат перевёл и почти все счета. Мало того официально признал своими дочерьми и женой, жаль женится не успел.

— Им от этого, станет сильно легче? Лучше бы живой вернулся… — сказала Женя.

— Сейчас уже поздно об этом говорить. Ты выполнила мою просьбу, принесла гитару? — Спросил её друг.

— Принесла. — Ответила Женя и Иван увидел гриф инструмента, торчащий из-за ширмы.

— Тогда не тяни, пока я ещё хоть что-то вижу и слышу, спой мне, Лисёнок.

Сестра сходила за гитарой, села на кресло. Поплыла музыка и девушка запела:

Как на грозный Терек, на широкий берег.

Ехали казаки — сорок тысяч лошадей…

И покрылся берег, и покрылся Терек.

Сотнями порубленных, пострелянных людей…

И припев пели уже втроём, лишь Тали молчала, прижавшись к Ивану, глядя заплаканными глазами на Ростама.

Любо братцы — любо!

Любо братцы жить!

С нашим атаманом — не приходится тужить.

Тусклый свет из большой гостиной квартиры сестры, Иван шёл по коридору, тихо напевая про себя песню которую спела та сегодня в госпитале:

Ай, то не пыль по лесной дороге стелется,

Ай, не ходи до беды не трогай, девица.[280]

Вышел на балкон и посмотрел вниз. На диване, обхватив руками колени, сидела Женька, а рядом с сестрой мигал огоньками включенный псионический щит и валялся рыжий, заливая комнату звуком своего громкого мурчания. Вот почему Ив не чувствовал её эмоции, она просто отгородилась ото всех за полем этого устройства. Спустился вниз и встал рядом.

— Его больше нет, Вань, Ростам умер десять минут назад, мне звонила Хлоя.

— Мы знали, что так будет… — Ответил он, чувствуя сухой ком внутри. Вот и не стало их напарников, в одной, простой операции не грозившей почти ничем, потеряли.

— Моя душа и память — кладбище моих друзей и родных. Кого ещё я потеряю, прежде чем всё закончится?

— Тебе не стоит этого знать.

— Я почти не пользуюсь своим даром. Будущее словно калейдоскоп, только вместо красочных узоров в нём ад кромешный.

Он сел рядом и притянул девушку к себе. Сестра прижалась к нему и затихла. Так и сидели, глядя в окно, на переливы огней на соседнем лепестке станции и тусклые отсветы их в водах водохранилища.

— Как Ли? — Спросил он.

— А как Тали? — Вернула вопрос Женя.

— Плохо, надеюсь, она отойдёт от горя, и мы снова сможем работать.

— У нас нет выбора, она это понимает, но пока не приняла. Эта война ещё не била по нам до этого, мы видели её в усечённом варианте. Гибли десантники, причём не массово, а так, один тут, парочка там… Здесь же, мы разом потеряли два корабля и почти всех из их команды. Всё пройдет, потерпи, а лучше иди к ней и утешь. — Ответила сестрёнка.

— А ты? — Спросил он.

— Переживу, не впервой.

— Опять всё в себе держать будешь? А потом, Нике придётся забираться к тебе в постель, чтобы вернуть твои мозги на место? Снова — здорово, а Жень?

— И что ты предлагаешь? У тебя есть лекарство? Мне привычно, да и не одна я уже. Лиара всегда со мною, хотя ей это тяжело даётся…

— Перестань заталкивать проблемы внутрь и вешать их на азари, они рано или поздно вылезут обратно и что? Снова Нинку к тебе подсылать?

— Вань?

— Он прав. — Донеслось сверху. Ив поднял взгляд и увидел, стоявшую у перил Наинэ. Вторая сестра сверкнула глазами и спустилась вниз, подошла и присела с другого боку. Ив обнял вторую девушку, которая положила подбородок ему на плечо.

— Что ты не спишь? И как Змей от себя отпустил-то? — Спросила ту Женя.

— Змей упахался и спит, как всякий мужик — сделал дело и дрыхнуть. — Буркнула турианка.

— А поговорить, да, Нин? — Спросила её Женя.

На что Наин только улыбнулась. — Вообще-то я попить пошла, а вы тут во тьме сидите…

— И ты решила присоединиться к нам? — Спросил Иван.

— Ага. — Ответила сестра и ласково куснула его в шею. — Мне приятно с вами рядом.

Тут подал голос Барс, басовито муркнув.

— И, конечно же, с тобой, Басенька. — Сказала Наинэ, протянув руку и погладив КАДИС. Кот в ответ вытянул лапы и, уперев их в грудь девушки начал делать жим-жим.

— Наглая рыжая морда! — Прошептала Женька, погладив кота по брюху. — Знает куда лапы прикладывать.

И все трое разумных, начинают тихо смеяться, глядя на довольную физиономию зверя. Затем просто сидят, молча, слушая, дыхание друг друга. Через несколько минут Наин спросила: — Тебя отпустило, Лисёнок?

— Надо жить дальше, Охотница. — Отвечает одной сестре другая. — Иначе всё напрасно.

— Я рада, что ты это поняла. — Говорит Наин. Кивает, указывая на лестницу. — Идём спать, завтра нужно готовить корабль и людей к новому походу.

— Идём. — Говорит Женя, целует Ивана в щёку, опирается на руку и встает, спихивая кота на пол. — Спасибо вам обоим, за всё спасибо, родные мои.

— Всегда — пожалуйста. — Отвечает Иван, глядя, как сёстры скрываются на кухне. Через несколько секунд, выходят обратно и уходят наверх, в спальни. Смотрит на кота, сидящего на ковре, и спрашивает: — Пошли спать, а, Рыжий?

— Мр-р-р-р. — Отвечает тот и опрометью скрывается на лестнице.

— Ну как же? Не стоило, и рассчитывать, променяешь ты Женьку на меня, сейчас! — Бурчит мужчина, расстёгивая пуговицы рубашки. — Пошли-ка в койку, Иван Михалыч, завтра длинный день…

Полковник Таамил Таанир (Накмарр, Пространство Иерархии, 1 сентября 2387 г. ночь)