- Не хочу я твою молодую жизнь губить, - проговорил Еруслан Лазаревич. - Только скажи, кто твои родители и как тебя зовут?

- Моя мать - Марфа Вахрамеевна, а отец - славный, могучий богатырь Еруслан Лазаревич. Меня зовут Еруслан Ерусланович.

Еруслан Лазаревич тотчас с коня на землю соскочил, поднял молодого витязя, крепко обнял его и говорит:

- Вот как мы встретились, мой сын дорогой! А сколько тебе лет?

- Мне исполнилось семь лет, восьмой пошел. Захотелось тебя разыскать. И вот как привелось встретиться.

"Как же так? - подумал Еруслан Лазаревич. - Гостил я в Девьем царстве всего одну неделю с небольшим, а сыну теперь уж восьмой год пошел?"

Потом сказал:

- Поедем поскорее, сын дорогой, в Вахрамеево царство.

Сели на коней и поехали домой. Много было радости, когда Марфа Вахрамеевна и царь Вахрамей встретили богатырей. Устроил царь Вахрамей пир на весь мир. А когда отпировали, он сказал:

- Слушай, Еруслан Лазаревич, зять мой любезный, |стал я стар, совсем одолели меня недуги да немощи. Становись на престол и правь царством, а я на покое буду век доживать!

- Так - то оно так, - отвечал Еруслан Лазаревич, - по белу свету я наездился, с копьем долгомерным да с мечом - кладенцом натешился и царством править согласен. Только есть у меня забота: про отца с матерью ничего не знаю. Повидаться охота, а от царских дел недосуг туда ехать.

- О том тужить - горевать нечего, - Вахрамей говорит, - есть у тебя теперь замена. Еруслан Ерусланович съездит в Картаусово королевство, поклон отвезет да и в гости их к нам пригласит.

И вот заступил на престол Еруслан Лазаревич, а Еруслан Ерусланович уехал в Картаусово королевство.

Много ли, мало ли времени прошло, воротился Еруслан Ерусланович домой, а с ним приехали и родители Еруслана Лазаревича.

На радости завели пир на весь мир. Я на том пиру был, мед да пиво пил, обо всем этом узнал, да и рассказал.

Русская народная сказка

Жил был Старый Сверчок музыкант. Звали его Игрич. Он жил в маленькой квартирке на последнем этаже. Игрич любил сидеть на балкончике, завернувшись в любимый старый плед, и смотреть на звезды. Прохожие снимали шляпы и кичали ему частенько:

- Маэстро, чудесный вечерок, не так ли? Давненько мы не слышали вашей скрипки!

Тогда Игрич зажигал свечу на камине и комнатка озарялась мягким светом. Все вещи в ней вдруг оживали и на всей земле тогда не было домика уютнее. Сверчок открывал ноты и музыка прекрасная, как сон, лилась из-под его чутких пальцев. Тогда каждый слушатель вспоминал самые лучшие дни своей жизни и, как по волшебству, переносился в прошлое. Одинокие и старые вдруг оказывались в детстве. Грустные и бедные забывали о своих печалях и уносились мысленно далеко-далеко, туда, где свегда светит солнце над ласковым м щедрым морем.

Старый музыкант знал о волшебстве своей музыки. И когда его спрашивали любопытные, в чем его секрет, Игрич раскуривал трубочку и отшучивался:

- Не я это. Все дело в моем пледе, свече и вот этой хрустальной пепельнице.

- Как так? Поясните, пожалуйста, мы не понимаем.

- Посмотрите, как сверкают грани хрусталя в острых лучиках свечи. Если включить электричество, очарование сразу исчезнет, сказка испугается и убежит. Перед нами окажется обычное тусклое стекло.

- Да вы все шутите, маэстро. Мы вас серьезно спрашиваем, а вы... Ну, а зачем вам плед?

- О! Где только со мной не побывал мой пледик. Когда я был юн и беспечен, я объехал с концертами много стран. И мой стогда еще пушистый плед согревал меня вечерами. Мне случалось ночевать и на вокзале, - да-да!- если не хватало места в гостинице. Этот плед встречал со мной рассветы в горах, - о какое это зрелище! Мы с ним вместе любовались закатами над морем. Тогда я был молод и влюблен... У моей Стрекозы глаза - м-м-м-м! Яркие, огромные, фасеточные!..

- Все с ним ясно,- сложила утреннюю газету жабка - Квакша, дальня родственница Сверчка Игрича и сваха по профессии.- Так можно совсем рехнуться. Уж сколько лет от Стрекозы его ни слуху, ни духу, а он все о ней. Все о ней! Не понимаю, ну что он в ней нашел.. Женить его пора. А то помрет, не дай Бог, и поминай, как звали. Кто его оплачет? Кто пойдет за гробом? Кому в лапы попадут его: книги, свеча, пепельница, клавесин...Квартирка, наконец? А мне бы, - мне много не надо. Мне бы только этот пледик достался! Уж очень мне он нравится.

Надо сказать, что по долгу своей службы она была первая проныра и пролаза в чужие дела. Жабка вскочила на лихой трехколесный велосипедик и через минуту была уже под балкончиком Старого Сверчка. У слыхала она чудесные переливы клавесина и остановилась послушать музыку.

- Ишь, как убивается, бедолага. И все по ней, по Стрекозе своей. - утирала слезы липкой лапкой Квакша. - Ну, ничего.- Она кряхтя и ругаясь, потащилась с велосипедиком на пятый этаж. - Я знаю, кто ему нужен, – пыхтела она себе под нос, - Саранча! С ней не сосучишься - раз. Спортивная, деловая,- два. То, что доктор прописал от хандры - три. Женю! Или я не сваха. Ох. Пятый этаж.

- С этими словами она дернула за веревочку звонка. Хозяин втащил в прихожую велосипедик, потом саму Квакшу, усадил ее на табуреточку в кухне и поставил чайник.

- Чаёчку? Кофеёчку?- добродушно предложил он.

- Некогда мне чаи распивать. Читала я в газете о твоей холостяцкой жизни. Разве это жизнь? Ну, что ты видишь со своего балкончика, кроме шляп прохожих? Хорошо ли быть одному? Вон, у Сороконожек уже внуки бегают, а у тебя?

- А у меня не бегают. – почесал в затылке Игрич. Действительно.

- Тебе пора жениться.

- Мне? Да я давно утратил прыгучесть.У меня бессонница. Я по ночам играю на скрипке. И потом, у меня столько вредных привычек...

- Кстати, где твой дружок-конрабасист этот, как его... Шершень-то?

- А, Старина Шер на гастролях, за морем. Все жду его, жду...

- О, я и говорю, Шер твой лопнет от зависти.

Квакша сделала губы трубочкой и шумно втянула в себя целое блюдичко сладкого крепкого чая.

- Короче. Есть у меня кандидатурка. Вот посмотри.

Она утерлась лапкой и достала из рюкзачка фотографиии. - Красотка, а?

- Так это ж Саранча. – испугался Сверчок.

- Игрич, ну, Саранча, и что ж такого? И ничего такого.

- Будь я хотябы кузнечиком, а так... мы с ней совершенно разные. Мы даже по росту не подходим друг другу. Я ей по пояс.

- Ну, разные. По-моему, так даже интересней. Противоположности притягиваются.

- А, а... можно узнать, что она любит, какие у нее интерсы?- спросил Игрич.

- Интересы, как интересы. Я не тороплю, подумай. Вот я тут ее телефончик оставляю, надумаешь - позвонишь, сам и спросишь. Я гарантирую тебе тихое семейное счастье. Семейное счастье. Понимаешь? - повторила она вкрадчивым голосом.

Сверчок Игрич не стал обижать Квакшу, поблагодарил и снес вниз трехколесный велосипедик.

Наступил вечер. Сел Сверчок на свой вертящийся стульчик, крутанулся на нем пару раз, и хотел уж было заиграть на клавесине, как обычно, но вспомнил про фотографии. Он поставил любимую пепельницу, закурил и стал всматриваться в портрет Саранчи.

- Что тут сажешь. Молодая, улыбчивая, стройная. Ладно. Женюсь!- Игрич встали и заходил по комнате взад и вперед, потирая ручки. – Я научу ее играть. Семейный дуэт - моя давняя мечта! Представляю, что скажет Старина Шер!

И Старый Сверчок снял трубку с телефона и набрал номер Саранчи.

Ее сильный, глубокий голос понравился Игричу и в эту ночь он играл так вдохновенно, что ночные мотыльки уселись на перила его балкончика, сушали не дыша и аплодировали крылышами:

- Браво, маэстро! Еще! Сыграйте нам еще!

- И окрыленный Сверчок играл им шлягеры своей молодости. Некоторые особо утонченные бабочки утирали усики и хоботки платочками.

И вот настал день, и Саранча приехала к Игричу пожить-погостить на пару недель.