"Этого мне никогда не забыть! - говорил чайник, рассказывая впоследствии свою биографию самому себе. - Меня прозвали калекою, сунули куда-то в угол, а на другой день подарили женщине, просившей немного сала. И вот попал я в бедную обстановку и пропадал без пользы, без всякой цели

- внутренней и внешней. Так стоял я и стоял, как вдруг для меня началась новая, лучшая жизнь... Да, бываешь одним, а становишься другим. Меня набили землею - для чайника это все равно что быть закопанным, - а в землю посадили цветочную луковицу. Кто посадил, кто подарил ее мне, не знаю, но дали мне ее взамен китайских листочков и кипятка, взамен отбитой ручки и носика. Луковица лежала в земле, лежала во мне, стала моим сердцем, моим живым сердцем, какого прежде во мне никогда не было. И во мне зародилась жизнь, закипели силы, забился пульс. Луковица пустила ростки, она готова была лопнуть от избытка мыслей и чувств. И они вылились в цветке.

Я любовался им, я держал его в своих объятиях, я забывал себя ради его красоты. Какое блаженство забывать себя ради других! А цветок даже не сказал мне спасибо, он и не думал обо мне, - им все восхищались, и если я был рад этому, то как же должен был радоваться он сам! Но вот однажды я услышал: "Такой цветок достоин лучшего горшка!" Меня разбили, было ужасно больно... Цветок пересадили в лучший горшок, а меня выбросили на двор, и теперь я валяюсь там, но воспоминаний моих у меня никто не отнимет!"

Г. Х. Андерсен

При императоре Сук-цон-тавани жил один бедняк Ким-ходури. Он занимался тем, что рубил дрова и продавал их.

В день он рубил три вязанки, – две продавал, а одну вязанку сжигал сам.

Но вот с некоторого времени стала пропадать одна вязанка дров... С вечера нарубит три вязанки дров, а наутро их оставалось только две.

Думал бедняк, думал и решил рубить по четыре вязанки.

Тогда четвертая стала пропадать.

“Ну хорошо, – сказал себе бедняк, – вора я все-таки поймаю”.

Когда пришла ночь, он залез в четвертую нарубленную вязанку и ждал. Среди ночи вязанка вместе с бедняком поднялась и полетела прямо на небо.

Пришли слуги Оконшанте, развязали вязанку и нашли там Кима-ходури.

Когда его привели к Оконшанте, тот спросил его, как он попал на небо. Ким-ходури рассказал как и жаловался на свою судьбу.

Тогда принесли книги, в которых записаны все живущие и их судьбы, и сказал Оконшанте:

– Да, ты действительно Ким-ходури, и не суждено тебе есть чумизу, но всегда хлебать только пустую похлебку.

Заплакал Ким и стал просить себе другой судьбы. Он так плакал, что всем небожителям и самому Оконшанте стало жаль его.

– Я ничем в твоей судьбе не могу помочь тебе, – сказал он, – но разве вот что я могу сделать: возьми чужое чье-нибудь счастье и, пока тот не придет к тебе, пользуйся им.

Оконшанте порылся в книгах и сказал:

– Ну, вот возьми хоть счастье Чапоги.

Поблагодарил Ким, и в ту же минуту служители Оконшанте спустили его на землю в то место, где стояла его фанза.

Ким лег спать, а на другой день пошел к богатому соседу и попросил у него сто лан взаймы и десять мер чумизы.

Прежде Киму и зерна никто не поверил бы в долг, но теперь счастье Кима переменилось, и сосед, без всяких разговоров, дал ему просимое. На эти деньги Ким занялся торговлей и скоро так разбогател, что стал первым богачом в Корее.

Все ему завидовали, но Ким один знал, что счастье это не его, а Чапоги. И он с трепетом каждый день и каждую ночь ждал, что придет какой-то страшный Чапоги и сразу отнимет всё его счастье.

“Я убью его”, – сказал себе Ким и приготовил нож, меч и стрелы, напитанные ядом.

Однажды мимо дворца Кима шли двое нищих: муж и жена.

Во дворе дворца стояла телега, и муж и жена спрятались под нее от солнечных лучей.

Там, под телегой, пришло время родить бедной женщине, и рожденного мальчика назвали они Чапоги, что значит найденный под телегой.

– Кто там кричит так громко под телегой? – спросил Ким, выходя во двор.

– Это Чапоги кричит, – ответили ему слуги.

Ким так и прирос к земле.

“Так вот откуда пришла расплата: не страшный человек, а маленький, беззащитный, голый от нищеты ребенок, – подумал Ким. – Нет, его не убивать надо, а лучше вот что я сделаю: я усыновлю этого Чапоги и, как его отец, буду и вперед продолжать жить на счастье своего сына”.

Так Ким и сделал и если не умер, то и до сих пор живет счастливо и богато, как отец рожденного под телегой.

Николай Георгиевич Гарин-Михайловский

В одном городе на центральной площади находилась каменная башня с остроконечной крышей и флюгером на штоке. А наверху этой башни были установлены Часы. Ну, вы знаете, что они бывают обычно большими-пребольшими, чтобы каждый житель из разных концов города мог видеть, на какую цифру указывают стрелки. И колокольчики на нем такие звонкие, чтобы все слышали и знали, сколько времени сейчас. Ведь время – это очень важная штука для всех тех, кто занят трудом.

Вот и получается, что в квартале пекарей жители встают в пять часов утра и начинают месить тесто, чистить яблоки, взбивать яйца, чтобы к семи утра были готовые на завтрак свежие пироги. В шесть утра на работу выходят дворники, они метут улицы, ведь тротуары и дороги должны быть чистыми – кто захочет ходить по грязным мостовым? В семь утра открываются торговые лавки, и купцы выносят свой товар. Ведь, пока прохладно, к ним заглядывают покупатели, чтобы приобрести продукты и товары. А кузнецы уже с восьми часов начинают ковать металл, чтобы сделать подковы, лопаты, гири, шпаги, флюгера, ибо к ним уже идут фермеры, стражники, кучера, кровельщики. Также в это время начинают работать жестянщики, гончары, ткачи, портные, обувных дел мастера, ювелиры.

С девяти открываются школы, и на занятия бегут не только дети, но и учителя – им тоже опаздывать нельзя (а то какой плохой пример они могут подать своим ученикам). И лишь полицейские ходят по городу круглосуточно – у них нет выходных, обеда, праздников, они должны всегда быть на посту и охранять жизнь граждан. Да, и два раза в день появляются фонарщики – вечером, чтобы зажечь фонари, а утром – чтобы погасить их. И вы понимаете, почему для всех важны городские часы. Опаздывать нельзя, но и спешить тоже плохо, все должно быть в свое время, в свой срок. Поэтому Часы знали, что нужно быть оч-чень аккуратными.

Но однажды люди стали ворчать на Часы. Непонятно, какая муха их укусила, но недовольство стали проявлять все жители города. Вот, к примеру, булочники стали говорить:

- О-о, сегодня мы проспали, потому что часы стали опаздывать на десять минут. Мы не успели приготовить лепешки и пирожки, и покупатели были недовольны.

- Нет-нет, они спешат, - заявили портные. – Мы вчера поздно легли и слишком рано встали сегодня. Из-за того, что мы не выспались, у нас было плохое настроение, мы плохо шили, и покупатели тоже жаловались на нас.

Тут за булочников встали гончара, аптекари и седельщики, а за портных – художники, кузнецы и возницы. И начался между ними спор, опаздывают или торопятся часы. Поскольку каждый стоял на своем и не хотел принимать версию другого, то вскоре между ними вспыхнула драка.

Ой, что тут было – ужас! Аптекари таскали пекарей за уши, те били кочергой плотников, кузнецы гремели цепями, художники мазали красками музыкантов, которые, в свою очередь, тыкали гитарами, виолончелью, барабаном и трубой в дворников. Дворники не оставались в долгу и колошматили вениками трубочистов. Строители кричали, что не хотят работать, когда не знают, сколько длится их рабочий день. Водовозы возмущались, что не знают, вовремя ли они подвозят воду. Банщики вообще заявили: мы закроем свои бани, потому что воду вовремя не привозят, а дровосеки слишком рано приходят с дровами. И лишь полицейские бегали между ними и старались разнять их. Конечно, им самим тоже попало, ведь, скажем, у кузнецов ох какие большие кулаки, а дворники еще поливали всех холодной водой.