А третий сказал:

— Какое небо голубое. Оно на что-то похоже. Только забыл на что. Ах, вспомнил!!! На занавески моей соседки!

Картину хвалили: «Красиво, забавно...» Все так. Но никто не сказал, что ромашки будто трепещут на ветерке, а перепутанная зеленая трава шелестит. Никто не сказал, что картина почти живой кажется. Почему же так? Случилось что-нибудь? Двести лет, ну, в крайнем случае, сто ромашки трепетали, трава шелестела, небо теплым казалось, а теперь... Занавески соседкины... Пуговки забавные...

Обидно.

Но вот вернулся мотылек. Ему, конечно, понравились цветы прекрасной бабочки. Но он очень, просто очень торопился к своим ромашкам. Он скучал, он привык к ним. Мотылек опустился на свою ромашку, расправил матовые крылышки, замер...

И странная история получилась. Все увидели, как затрепетали ромашки, а трава, кажется, зашелестела, а небо потеплело.

Шелковая картина снова стала не просто красивой, а живой, как двести лет назад.

Кстати, матовый маленький мотылек сидел на своей чудесной ромашке так же спокойно и незаметно, как будто он ни при чем.

Наталья Абрамцева

Если смотреть с Моранбона на реку Тэдонган, то на самой ее середине можно увидеть остров, похожий на полумесяц. С горы он кажется плывущей по воде лодкой. Плакучие ивы по его берегам, низенькие крестьянские хижины, грядки с желтыми, синими и белыми цветами капусты, листья редиски, стрелами расходящиеся в разные стороны, - все это вместе издали можно принять за вытканный искусно ковер, играющий множеством красок. Пейзаж так красив, что кажется вышитым на шелку, потому и прозвали свой остров жители Шелковым.

С незапамятных времен существует об этом острове удивительная легенда.

Однажды в летнюю пору несколько дней кряду лил дождь. Река Тэдонган вышла из берегов и стала огромной, как море. Затопило все дамбы, дома и посевы. Днем и ночью трудились люди, чтобы восстановить дамбы.

И вот как-то утром приметил один крестьянин на середине реки что-то похожее на высочайшую гору. И доложил об этом правителю Пхеньяна.

Правитель тотчас послал людей разузнать, что за гора такая приплыла в его владения. Пришли на берег посланцы правителя, смотрят, а на реке и впрямь что-то огромное высится. Всякое случалось видеть во время паводка. Но чтобы такое... Просто не верилось, что эта громадина могла с места сдвинуться и приплыть. Что за диковина? Сели люди в лодку, ближе подплыли. А это, оказывается, большой-пребольшой остров. Еще больше подивились люди. Где это видано, чтобы за одну ночь ни с того ни с сего остров вдруг на реке появился?!

Потолковали меж собой люди, пошли правителю Пхеньяна докладывать, какое чудо на реке видели. Выслушал их правитель, сам диву дался. И начались в Пхеньяне толки да пересуды. Только и разговоров что об острове. А откуда он взялся - никто не знает.

В это же самое время в уезде Сончхон тоже начался переполох. Ночью с реки Бируган исчез остров.

Узнал об этом помещик, разъярился, приказал батракам остров во что бы то ни стало найти. Мало того что пропажа острова - дело скандальное, так еще убыток какой! Ведь жители острова помещику налоги платили! Пошли батраки остров искать. Искали, искали, никак не найдут. Так и вернулись ни с чем.

А за день до наводнения житель острова, молодой крестьянин, отправился в уездный город по делу. Только дошел до места - ливень полил, целый день лил, а к вечеру река Бируган вышла из берегов, все вокруг затопила.

Знал крестьянин, что от паводка больше всего остров страдает. Поэтому и решил сразу домой вернуться. Пока шел, вымок до нитки. Пришел к мостику, что на остров ведет, а мостика нет. И дома своего, что на острове стоит, тоже нет. И сам остров исчез.

Утром дождь перестал, вода в реке спала, а остров как исчез, так его и нет. Понял тут крестьянин, что остров вместе с домами унесло. А куда - неизвестно.

Запечалился крестьянин, не знает, что и делать. Хоть бы жену найти, пусть мертвую, утонувшую. Пошел крестьянин дальше и не заметил, как до реки Тэдонган дошел. А в нее река Бируган впадает. Вдруг слышит, говорят люди, будто в реку Тэдонган какой-то остров приплыл, у горы Моранбон стоит. Его во время наводнения принесло.

- Не иначе как это наш остров! - обрадовался крестьянин и пошел к горе Моранбон.

Это и в самом деле был его остров. И хоть ни один дом не уцелел, все развалились, зато остались хоженые-перехоженые дороги. И место, где стоял его дом. А рядом - небольшой холмик. Раскопал его крестьянин, смотрит - а там его одежда и мотыга. Чуть дальше жену увидал. Мертвая она. Утонула.

Узнали наконец жители Пхеньяна, что за остров такой появился на реке Тэдонган, и стали потихоньку его обживать. А налоги сончхонскому помещику платить несподручно, далеко ездить.

Пожили они на острове год, пожили другой и правителю Пхеньяна прошение подали, чтобы остров провинции Пхенандо принадлежал. И повелел правитель Пхеньяна считать отныне Шелковый остров частью провинции Пхенандо. О чем и был издан соответствующий указ. Поднял тут шум помещик из Сончхона. Как же так? Его доходов лишили!

Разгневался правитель Пхеньяна и сказал:

- Раз этот негодяй не хочет подчиниться моему приказу, пусть забирает свой остров обратно в уезд Сончхон и там собирает налоги. Не желаю, чтобы этот остров находился во вверенных мне владениях! А не заберет, - найду на него управу!

А жадный помещик только и умел, что три шкуры с крестьян драть, где уж ему было остров с места на место перенести! Так и остался навсегда остров во владениях правителя Пхеньяна. Пришлось помещику с этим смириться.

Корейская сказка

Давным-давно жил в деревне Асано старик. Звали его Гоэмон. Это был необыкновенный старик: на правой щеке у него торчала шишка. Большая круглая шишка, похожая на хорошее яблоко.

Когда Гоэмон смотрел налево, он всё видел. А когда смотрел направо, то видел только свою шишку. Это ему очень не нравилось. А вдобавок от тяжёлой шишки голова у него свешивалась набок. Это тоже было неудобно.

Старик только и думал, как бы ему избавиться от шишки.

Вот раз пошёл он в лес на гору нарубить себе дров. Вдруг началась гроза. Ударила молния, загремел гром, полил дождь.

“Куда бы мне спрятаться? ”- подумал старик и стал смотреть по сторонам. Неподалёку он увидел большое дуплистое дерево. Обрадовался старик, побежал к дереву и забрался в дупло.

А уже стемнело. В горах не стучали больше топоры дровосеков. Было совсем тихо. Только ветер с воем проносился мимо дерева. Гоэмону стало страшно. Со страху он съёжился на самом дне дупла, крепко зажмурился и стал бормотать про себя: “Кувабара, кувабара” ("Чур меня!").

В полночь, когда ветер утих и капли дождя стали падать всё реже и реже, с горы раздался какой-то шум - громкий топот и голоса.

Сидеть в дупле старику было так скучно, что он очень обрадовался голосам. Открыл глаза, поднялся во весь рост и осторожно высунул голову из дупла.

Что же он увидел?

С горы к дереву шли не люди, а горные чудища. Красные, синие, зелёные. У кого было три глаза, у кого два носа, у кого рог на лбу, у кого рот до ушей. А только такой шишки, как у Гоэмона, не было ни у одного чудища. Гоэмон ещё больше испугался. Он присел в дупле и так съёжился, что стал чуть ли не меньше своей собственной шишки.

Тем временем чудища с воем и рёвом подошли к самому дереву и стали рассаживаться на траве. Главное чудище село посредине, а по бокам полукругом уселись чудища поменьше. Потом все они достали из карманов фарфоровые чашечки, рисовую водку и стали угощать друг друга, совсем как люди. Сначала пили молча, потом хором запели песню, а потом вдруг одно маленькое чудище вскочило, выбежало на середину круга и пустилось плясать. За ним пошли в пляс и остальные. Одни плясали получше, другие похуже. Когда пляска кончилась, главное чудище одобрительно кивнуло головой и сказало: