Собака сама находилась на определенной ступени пути.

Ошибкой было бы думать, что человек должен обязательно быть лучше собаки.

"Обусловленность" формы, изображенная здесь дервишским одеянием, часто воспринимается эзотеристами и религиозными людьми всякого толка как нечто, непременно связанное с реальным внутренним опытом или обладающее самостоятельной ценностью.

Эта сказка взята из "Божественной книги" Аттара (Иллахи-наме) и часто повторяется дервишами, идущими "путем позора". Этот вариант сказки приписывается Камдулу, белильщику, жившему в IX столетии.

Сказка дервишей

На краю одной деревушки стояла рубленая домушка. Жили в ней дед шестидесяти лет бабка пятого десятка. Своим трудом кормились, в поле – не ленились, на долю не жаловались. Вот только детей у них не было. От того старикам и взгрустнется подчас, от того им, бывало, невесело.

Случись однажды, привез старик с ярмарки жене подарочек – собачку маленькую, всю-всю кудрявенькую да беленькую.

В этой деревне таких доселе не видывали, а в соседних о таких и не слыхивали.

Назвали старики собачку Машкой-милашкой, стали холить-лелеять. Измарается в луже – в баньке купают, спать захочет – колыбельные распевают, на двор выйдет зимой – тулупом укрывают. В холода кладут на печь – надобно Машку от стужи беречь.

С псами уличными резвиться не велят. Ей не чета, мол, не ровня, говорят. То княжной персидской собачонку назовут, то королевной французской величают.

Загордилась милашка, того и гляди взбесится.

Как-то раз, Машка на бабку с дедкой разъярилась-разгневалась. Блин-то ей не остудили, сливки через край перелили, яичко »только что из под курочки не положили

Покусала она за это стариков и ушла в лес жить. В лесу зверья много, пусть мне прислуживают, думает.

Добралась до леса, увидали ее белки, выслушали и говорят: «Шла бы ты, красавица назад! Ишь принцесса выискалась! Да тебя медведь задерет, или волк сожрет, лиса поймает и кудри твои по ветру разбросает».

Собачонка слушает, вздыхает, и повелевать уж больше не желает.

Побегала-поскакала Машка-милашка по травке-муравке, а дело к ночи, стала искать половичок-пуховичок, чтобы лечь на бочок. Да где его в сыром бору сыщешь? А вокруг волки подвывают, совы глазами сверкают.

Всю ночь собачонка на мху лежала, от страха и холода дрожала. И думала, не пойти ли к старикам, повиниться, в теплый дом попроситься?

Утром солнце припекло, стало Машке тепло. Тепло-то тепло, а голодно. Пощипала персидская княжна траву-мураву, погрызла французская королевишна дерево-кору и давай выть-завывать, по прошлому житью-бытью горевать

В то время мимо лось проходил. Услышал он вой, с тропки своротил, с испугу назад припустил. А Машка тоже струхнула, бросилась, куда глаза глядят.

Малость заплутала, в чужую деревню попала. Только она этого не знала. Долго свою избу со стариками искала. У каждой калитки скулила, пустить ее в дом просила.

Забрела на какой-то двор, хозяину хвостом повиляла, хозяйке руки полизала. «Живи, малявка лохматая, - говорят люди. Только проку от тебя - ни на грош: на охоте.

Светлана Скрябина

Медведь – всему лесу хозяин. Показалось ему как-то раз, что мало в лесу порядка. Живут все как-то сами по себе, без спросу, без регистрации. Сороку свистнул и говорит,

- Давай-ка собрание общее объявляй.

Полетала сорока по лесу, пообъявляла, и начали звери у берлоги собираться. Как собрались все: зайцы, белки, ежи, волки, лисы и прочие лесные обитатели, - вылез из берлоги медведь, прокашлялся, и завёл перед всеми такую речь,

- Значит так, все вы с этого момента уволены. А кому обратно в моём лесу жить охота, пусть пишет мне резюме – кто таков, чем полезен и какие рекомендации. И чтоб не позже, чем через сутки. А теперь вон отсюда, я всё сказал!

Порычал ещё для острастки медведь, пока все прочь кто куда разбегались, и на сутки спать завалился.

Бродят звери по лесу, как потерянные, и не знают что предпринять от этой напасти. Сбрелись, наконец, на какой-то лесной поляне, сели в круг и с тоски завыли. Выбегает вдруг на поляну собака охотничья, а звери даже ухом не ведут – все ведь со своих мест звериных уволены, чего уж теперь – охотники. Спрашивает их собака,

- Вы чего это?

- Да вот, - говорит волк, - мы уволены.

- Что значит уволены? Тут сезон охотничий в полном разгаре. Люди ждут. А вы говорите - уволены. На кого ж теперь мне охотиться? – возмутилась собака.

- Да это медведь всё. Пишите, говорит, мне какие-то резюме: кто такие, мол, и с рекомендациями, чем для леса моего полезны. Непонятно нам всё это, мы ж звери тёмные, в своём естестве выросли, - завыла тут вся братия лесная наперебой.

- Ах, всего-то, - сказала им на это собака, - тогда я вам сейчас покажу, как эти резюме пишут. Пошли к медведю.

Тут все звери обрадовались и повели собаку к берлоге. Подошла собака к медвежьему логову, ногу подняла и пометила туда струйкой пахучей.

- Вот такое моё резюме. Теперь любая собака про меня всё узнает, когда понюхает.

Тут звери ещё больше обрадовались, как всё просто вдруг оказалось. Ну, и пошли писать свои резюме кто во что был горазд так, что медведь чуть было не захлебнулся. Еле выплыл он из своей берлоги, да вглубь чащи припустил с перепугу, лишь только сучьев хруст по всему лесу стоял. А тут и охотники как раз подоспели. Завалили его из ружей, да в деревню на санях увезли.

С тех пор в лесу ни слухом ни духом о трудоустройстве.

Сергей Гришунин

Назад тому лет двести, а может быть, и побольше, когда люди еще далеко не были настолько умны и плутоваты, как теперь, случилось в небольшом городке диковинное происшествие.

Одна из очень больших сов залетела ночью из соседнего леса в житницу одного из горожан и на рассвете не решалась выйти из своего укромного уголка из опасения, что при вылете ее, как и всегда, птицы поднимут страшный крик.

Когда поутру слуга заглянул в житницу, чтобы достать из нее соломы, он так перепугался, увидев в углу сову, что тотчас выбежал, бросился к хозяину и возвестил ему: "В житнице сидит чудовище, какого я в жизнь свою не видал, - глазами ворочает и каждого живьем проглотить готово". - "Знаю я тебя, - сказал ему хозяин, - за черным дроздом в поле гоняться - на это ты мастер; а к дохлой собаке без палки не подойдешь. Сам пойду посмотрю, что ты там за чудовище открыл", - и храбро пошел в житницу и стал кругом озираться.

Но, увидев диковинную и некрасивую птицу своими собственными глазами, и он тоже перепугался не меньше, чем его слуга.

В два прыжка очутился он у соседей и стал их умильно просить, чтобы они оказали ему, помощь против невиданного и опасного зверя; а не то оно, мол, как вырвется из его житницы да накинется на город, так городу грозит великая опасность.

Поднялся шум и крик по всем улицам; горожане собрались с вилами, косами и топорами, словно навстречу врагу; явились и ратманы с бургомистром во главе. Построившись на площади рядами, они двинулись к житнице и окружили ее со всех сторон.

И выступил из рядов самый мужественный из всех горожан, и с копьем наперевес вступил было в житницу...

Но тотчас же выскочил из нее, бледный как смерть, закричал - и слова выговорить не мог.

Еще двое пытались туда войти, но и тем не повезло. Наконец, выступил вперед высокий здоровый мужчина, который был известен своими военными подвигами, и сказал: "Вы не выгоните оттуда чудовища одним взглядом; тут надо взяться за дело толком, а вы все, как я вижу, оробели и сунуться поближе не смеете".

Он приказал принести себе латы и шлем, меч и копье и вооружился, как следует.

Все похваляли его необыкновенное мужество, хотя многие и опасались за его жизнь.