Но не успел он подкрасться к маме, как раздался вой, алая молния пронеслась над мостками, и папа завопил во всю глотку, уронив в воду шляпу. Это Нинни вонзила свои невидимые зубки в папин хвост, а зубки у нее были острые.

- Браво, браво! - закричала Мю.- Лучше даже я не смогла бы!

Нинни, с рассерженным личиком, вздерну-тым носиком и рыжей челкой на лбу, стояла на мостках и шипела на папу, словно кошка.

- Видно, ее видно! - вскричал My ми-тролль.- И какая она славная!

- Да уж, славная,- пробурчал Муми-папа, разглядывая свой укушенный хвост.- Это самый бестолковый, самый глупый, самый невоспитанный ребенок, которого мне когда-либо приходилось видеть, хоть с головой, хоть без нее.

Улегшись на мостки, он попытался палкой выловить свою шляпу. И как-то так получилось, что папа поскользнулся и бултыхнулся в воду.

Но тут же и вынырнул. Упершись ногами о дно, он высунул из воды мордочку, уши у него были забиты тиной.

- Вот это да! - закричала Нинни.- Как здорово! Как чудесно!

И она расхохоталась так, что затряслись мостки.

- Раньше она вроде бы никогда не смеялась,- проговорила изумленная Туу-тикки.- Сдается мне, этот ребенок у вас так изменился, что стал даже хуже малышки Мю. Но главное - теперь ее видно.

- И все это бабушкина заслуга,- сказала мама.

Туве Янссон

Жил-был старик со старухой. Жили они бедно и дошли до того — не стало у них ни дров, ни лучины. Старуха посылает старика:

— Поезжай в лес, наруби дров.

Старик собрался. Приехал в лес, выбрал дерево — и тяп-тяп по нему топором. Вдруг из дерева выскакивает птичка и спрашивает:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот старухе надобно дров да лучины.

— Поди домой, у тебя много и дров и лучины.

Послушался старик — не стал рубить дерево.

Приезжает домой — у него полон двор и дров и лучины. Рассказал он старухе про птичку, а старуха ему говорит:

— У нас изба-то худа — поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли птичка нашу избу.

Старик послушался. Приезжает в лес, нашел это дерево, взял топор и давай рубить. Опять выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?

— Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь.

Воротился старик домой и не узнаёт: стоит на его дворе изба новая, словно чаша полная, хлеба — вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь.

Пожили они некоторое время, приелось старухе богатое житьё, говорит она старику:

— У нас всего довольно, да мы крестьяне, нас никто не уважает. Поди-ка, старик, попроси птичку — не сделает ли она тебя чиновником, а меня — чиновницей.

Старик взял топор. Приезжает в лес, нашёл это дерево и начинает рубить. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху — чиновницей?

— Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя — чиновницей.

Воротился он домой. Едет по деревне — все шапки снимают, все его боятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.

Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.

— Велико ли дело — чиновник! Царь захочет — и тебя и меня под арест посадит. Поди, старик, к птичке, попроси - не сделает ли тебя царём, а меня — царицей.

Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает рубить это дерево. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царём, а старуху мою — царицей?

— Ступай домой, будешь ты царём, старуха твоя — царицей.

Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя на его место выбрали.

Не много пришлось старику со старухой поцарствовать — показалось старухе мало быть царицей.

— Велико ли дело — царь! Бог захочет — смерть пошлёт, и зароют тебя в сырую землю. Ступай, старик, к птичке да проси — не сделает ли она нас богами...

Взял старик топор, пошёл к дереву и хочет рубить его под корень. Выскакивает птичка:

— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Сделай милость, птичка, сотвори меня богом.

— Ладно, ступай домой - будешь ты быком, а старуха твоя - свиньей.

Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит - стала его старуха свиньей.

Русская народная сказка

Голубь Леля любил гулять на бульваре Гоголя. Люди там ходили невредные, бабушки угощали семечками, а страшные Бродячие Псы по бульвару не гуляли. Там на газонах и тротуарах всегда лежали замечательные кучи всякой всячины: сухие листья и кленовые семечки, мятые бумажки, потерянные пуговицы и прочий мусор, в ко­тором отыскивалось что-нибудь съедобное.

А однажды оттуда появился Чих. Как-то раз Леля ухватил из мусора аппетитную хлебную корочку и уже собрался клюнуть ее как следует - вдруг в куче что-то зашуршало, защелкало и забарахталось. Потом кто-то громко чихнул, и из-под кленового листка задом наперед выползло странное создание ростом со спичечный коробок. Один глаз у него был из фио­летовой пугови­цы, дру­гой - из зеленой, волосы - из спутанных разноцветных ниток, а дальше было ничего не разобрать - какие-то перышки, спички, кусочки фантиков, а одна нога в пивной пробке.

-Ты что это в одном башмаке? И вообще, ты кто такой, ктотик? - спросил любопытный Петр.

-Апчхи! - ответило существо и тихонько засо­пело.

-Понятно, понятно, - заворковал голубь, - а взялся ты откуда?

-Апчхи, апчхи, а-а-пчхи, - зачихал ктотик.

-Перестань сей­час же чихать! Ты кто такой?

-Не знаю, - вздохнуло существо.- Я из кучи взялся. А как меня зовут, мне никто не сказал. Апч­хи!

И ктотик вдруг расплакался.

-Эй, эй, чего плакать то! По-моему, - заявил Леля, - тебя зовут Чих. - По крайней мере, мне так кажется. А если ты из кучи, местный, стало быть, ты дома и нече­го расстраиваться. Квартирка-то у тебя есть?

- Апчхи!

-Нету, значит. Городской житель дол­жен где-нибудь проживать. Понял?

-А-а-а!

-Кыш! Я же тебе говорю - перестань чихать! Разговаривать невозможно. Ладно!

Пошли, знаю я тут одно местечко, совершенно безопасное от котов. Леля отвел Чиха в соседний двор жить в почто­вый ящик, который висел у подъезда - и велел громко не чихать, не то быстро выселят. И Чих стал жить в Ижевске.

-Одного я не пойму, - говорил Чиху голубь Леля. - Отчего ты чихаешь все время? Может быть, у тебя чихание от городского воздуха сделалось?

-Уж не знаю, - отвечал Чих, - только как зачешется, застрекочет в носу, в груди заскачет - просто ужас. И знаешь, дядя Леля, особенно если я испугаюсь чего-нибудь - сразу без конца чихаю!

-Тогда, - говорил ему дядя Леля, - давай полетаем, в небе воздух чище.

И летали они над Малиновой горой, над прудом, над золотыми головками собора. Чих за перышки Лелины держится, хохочет во все горло так, что все пролетающие птицы врассыпную кидаются.

Но однажды пришлось Чиху гулять од­ному, потому что у дяди Лели были важные дела на чердаке. Чихнул хорошенько Чих и храбро зашагал на улицу. Конечно, башмаки у людей, когда смотришь снизу, кажутся ужасно большими, машины бегут - того больше, а дома и вовсе до самого неба. Но Чиха никто не замечал, уж очень он был маленький. И стало Чиху очень даже весе­ло - гуляй - не хочу, делай, что хочу.

И вдруг! От­куда только налетели на Чиха эти страшные собаки - огромные, грязные, пасти зубастые, слюнявые. И все пятеро окружили его. "Помойные псы! Бродячие! Я пропал!" - сказал себе Чих и зажмурился от стра­ха. Самый боль­шой пес прыгнул вперед, и Чих услышал, как соба­чий нос захлюпал у са­мого его лица. "Эй, -прохрипел Пес собакам, - Кудлатый, встань-ка на стреме, чтоб люди не подходи­ли. Я этой мелюзгой закушу. Да не принюхивайтесь, это моя добыча".