Через два дня, когда с прибытием пароходов из Нью-Йорка первоначальные сообщения подтвердились, большинство английских газет, сочувствующих рабовладельцам, продолжало упорствовать в своем скептицизме. Газета «Evening Standard», например, была так несокрушимо тверда в своем неверии, что в одном и том же номере сначала в передовой статье черным по белому Доказывала неприступность города Полумесяца[313], а затем, в отделе «последних известий», крупными буквами сообщала о падении этого неприступного города. Наоборот, газета «Times», всегда считавшая осторожность лучшей частью доблести [Шекспир. «Король Генрих IV», часть I, акт V, сцена четвертая. Ред.], переменила тон. Правда, газета еще продолжала сомневаться, но в то же время была готова ко всему, ибо ведь Новый Орлеан — город «rowdies» [ «негодяев». Ред.], а не героев. На этот раз газета «Times» оказалась права. Новый Орлеан был основан отбросами французской boheme [богемы. Ред.], это в полном смысле слова французская колония преступников, и он никогда за все время своего существования не отрекался от своего происхождения. Жаль только, что «Times» post festum [задним числом. Ред.] пришла к этому довольно распространенному мнению.

В конце концов, однако, fait accompli [совершившийся факт. Ред.] должен был убедить даже самого Фому неверующего. Как быть? Английская пресса, сочувствующая рабовладельцам, доказывает теперь, что падение Нового Орлеана является выигрышем для конфедератов и поражением для федералистов.

Падение Нового Орлеана, утверждает она, дало возможность генералу Лавеллу усилить своими войсками армию Борегара, который тем более нуждается в этом подкреплении, поскольку на его фронте Галлеком будто бы сосредоточено 160000 человек (явное преувеличение!), а с другой стороны, его коммуникации с востоком перерезаны генералом Митчелом, прервавшим железнодорожное сообщение между Мемфисом и Чаттанугой, а следовательно, с Ричмондом, Чарлстоном и Саванной. После этого прорыва (на стратегическую необходимость которого мы указывали еще задолго до сражения у Коринта [См. настоящий том, стр. 506–507. Ред.]) Коринт, находившийся в руках Борегара, остался без всякой железнодорожной связи, если не считать линий, соединяющих его с Мобилом и Новым Орлеаном. А когда после падения Нового Орлеана у него осталась единственная железнодорожная линия на Мобил, он уже не мог, конечно, снабжать свои войска необходимым провиантом и отошел поэтому назад к Тьюпело; с прибытием войск Лавелла, по мнению английской прессы, сочувствующей рабовладельцам, возможности Борегара в деле снабжения, естественно, возрастают.

С другой стороны, — заявляют те же оракулы, — федералисты в Новом Орлеане будут истреблены желтой лихорадкой, и если в конце концов сам Новый Орлеан — не Москва, то не является ли его мэр Брутом? Прочтите только (ср. сообщение из Нью-Йорка) его мелодраматически-храброе послание коммодору Фаррагуту. «Brave words, Sir, brave words!» [ «Смело сказано, сэр, смело сказано!» (Шекспир. «Король Генрих IV». Часть I, акт III, сцена третья; перефразировано). Ред.], но крепкими словами костей не перешибешь.

Газеты южных рабовладельцев смотрят, однако, на падение Нового Орлеана не столь оптимистически, как их английские утешители. В этом можно убедиться из следующих выдержек.

Ричмондская газета «Dispatch»[314] пишет:

«Что сталось с бронированными канонерками, с «Миссисипи» и «Луизианой», от которых мы ожидали спасения города Полумесяца? Их боевой эффект оказался таким же, как если бы они были сделаны из стекла. Бессмысленно отрицать, что падение Нового Орлеана — тяжелый удар. Правительство Конфедерации отрезано тем самым от Западной Луизианы, Техаса, Миссури и Арканзаса».

Норфолкская газета «Day Book»[315] замечает:

«Это — самое серьезное поражение со времени начала войны. Оно повлечет за собой лишения и тяготы для всех слоев общества и, что хуже всего, оно ставит под угрозу снабжение нашей армии».

Выходящая в Атланте газета «Intelligencer»[316] жалуется:

«Мы ожидали другого результата. Приближение врага не было неожиданностью; мы это давно предвидели, и нас уверяли, что если даже противник обойдет форт Джэксон, то страшный артиллерийский огонь принудит его к отступлению или уничтожит его. Все это оказалось самообманом, как и всякий раз, когда безопасность какого-нибудь пункта или города считалась обеспеченной крепостными сооружениями. Новейшие изобретения, по-видимому, сделали крепостные сооружения бесполезными для обороны. Бронированные канонерки сокрушают их или преспокойно проплывают мимо. Мы опасаемся, что Мемфис разделит судьбу Нового Орлеана, Разве не безумие обольщаться пустыми надеждами?»

Наконец, питерсбергская газета «Express»[317] заявляет: «Взятие Нового Орлеана федералистами — самое важное и роковое событие за всю войну».

Написано К. Марксом 16 мая 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 138, 20 мая 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Лондон, 18 мая

Американские газеты публикуют теперь in extenso [полностью. Ред] договор о борьбе с работорговлей, заключенный 7 апреля с. г. в Вашингтоне между Соединенными Штатами и Англией. Главные пункты этого важного документа заключаются в следующем. Право осмотра взаимно, но может осуществляться с обеих сторон только теми военными кораблями, которые имеют на это специальные полномочия от одной из договаривающихся держав. Договаривающиеся державы время от времени представляют друг другу исчерпывающую статистику о той части своего флота, которая предназначена для надзора за торговлей неграми. Право обыска имеет силу только по отношению к торговым судам, в зоне на расстоянии 200 миль от африканского побережья, к югу от 32° северной широты, и на расстоянии 30 морских миль от берегов Кубы. Осмотр судов — как английских судов американскими крейсерами, так и американских судов английскими крейсерами — не допускается в той части моря, которая относится к английской или к американской территории (то есть на. расстоянии трех морских миль от берега); не допускается также осмотр вблизи портов или колоний других держав.

Решения о задержанных судах выносятся смешанными судебными трибуналами, находящимися в Сьерра-Леоне, Капштадте и Нью-Йорке и состоящими наполовину из англичан, наполовину из американцев. В случае вынесения обвинительного приговора по отношению к судну, судовая команда, если это осуществимо без чрезмерных расходов, передается судебным властям той нации, под флагом которой судно плавало. При этом не только судовая команда (капитан, штурман и т. д.), но и владельцы судна несут наказание, положенное по законам данной страны. Торговые суда, в отношении которых был вынесен оправдательный приговор смешанными трибуналами, получают в течение года возмещение от той державы, под флагом которой плавал захвативший их военный корабль. Законным поводом для ареста судов считается не только присутствие на них захваченных негров, но и наличие в снаряжении судна специальных приспособлений для работорговли, ручных кандалов, цепей и прочих орудий для того, чтобы содержать негров под стражей, наконец, съестных припасов в количестве, явно превышающем потребности команды. Судно, на котором будут обнаружены подобные подозрительные предметы, должно доказать свою невиновность, причем даже в случае оправдания оно не может претендовать на какое-либо возмещение.

Командир крейсера, превысивший предоставленные ему договором полномочия, несет ответственность перед правительством соответствующей стороны. Если командир крейсера одной из договаривающихся держав заподозрит какое-нибудь торговое судно в том, что оно под эскортом одного или нескольких военных кораблей другой договаривающейся державы везет на борту негров или принимало участие в торговле африканскими рабами или снаряжено для такой торговли, — то он должен сообщить о своих подозрениях командиру эскорта и вместе с ним обыскать заподозренное судно, которое затем должно быть отведено в место пребывания одного из смешанных судебных трибуналов, если это судно, согласно условиям договора, подходит под категорию подозрительных судов. В случае вынесения обвинительного приговора, негры, находившиеся на борту данного судна, передаются в распоряжение правительства, под флагом которого произошла поимка. Негры немедленно отпускаются на свободу, и их пребывание на свободе гарантируется тем правительством, на территории которого они находятся. Договор может быть расторгнут только по истечении десяти лет. Он остается в силе в течение одного года с момента заявления о его расторжении одной из договаривающихся сторон.