Однако Франц-Иосиф, как видно, не может или не хочет делать ни того, ни другого. Он не может ни отказаться от своей власти абсолютного монарха, с каждым днем все более и более улетучивающейся, ни забыть свое положение покровителя мелких итальянских тиранов, которое он уже утратил. Неискренний, слабый и в то же время упрямый, он, как видно, старается уйти от внутренних затруднений посредством агрессивной внешней войны, и вместо того, чтобы сцементировать свою империю отказом от власти, ускользающей из его рук, он, по-видимому, снова бросился в объятия своих личных близких друзей и готовит поход в Италию, который может привести австрийскую монархию к гибели.

Независимо от того, будет или не будет послана из Вены в Турин нота или иное официальное сообщение по поводу высадки Гарибальди в Калабрии, является весьма вероятным, что Франц-Иосиф решил рассматривать это событие как предлог для своего вмешательства в пользу неаполитанского короля. Так ли это в действительности, покажет ближайшее будущее. Однако в чем причина столь внезапного поворота австрийской политики? Не вскружило ли голову Францу-Иосифу недавнее братание с Пруссией и Баварией? Едва ли, ибо, в конечном счете, это братание в Теплице явилось триумфом лишь для Пруссии, для него же оно было унижением. Не думает ли Франц-Иосиф собрать под своим знаменем армии папы и неаполитанского короля, раньше чем Гарибальди превратит их в беспорядочную массу и присоединит к своему войску их итальянские элементы? Такой мотив был бы весьма неоправданным. Эти войска не оказали бы помощи ни в одной кампании, тогда как в положении, в какое поставит себя Австрия подобной бессмысленной агрессией, она не отказалась бы от любой помощи. Единственной причиной этих планов может быть лишь политическое положение в Австрии. А здесь долго искать объяснения не приходится. Рейхсрат, пополненный некоторыми наиболее консервативными и аристократическими элементами из разных провинций и облеченный в мирное время правом контроля над финансами страны, скоро приступит к обсуждению вопроса о народном представительстве и конституциях для империи и входящих в ее состав отдельных провинций. Предложения, внесенные при этом венгерскими членами, собрали подавляющее большинство в комитете, и с таким же триумфом пройдут в совете на глазах у правительства. Словом, как видно, начинается вторая австрийская революция. Рейхсрат — слабая подделка под собрание французских нотаблей, — в точности повторяя действия последних, объявляет себя некомпетентным и требует созыва Генеральных штатов. Перед лицом тех же финансовых затруднений, какие испытывало и правительство Людовика XVI, но еще более ослабленное центробежными тенденциями отдельных входящих в империю национальностей, австрийское правительство не в состоянии сопротивляться. Уступки, вырванные у правительства, наверняка будут сопровождаться новыми уступками и требованиями. Генеральные штаты вскоре объявят себя Национальным собранием. Франц-Иосиф чувствует, как земля дрожит у него под ногами, и с целью избежать угрожающего землетрясения он, может быть, бросится в пучину войны.

Если Франц-Иосиф выполнит свою угрозу и начнет крестовый поход во имя легитимности в Неаполе и Папской области, то к чему это приведет? В Европе нет ни одной державы или государства, которые хотя бы в малейшей степени были заинтересованы в поддержке Бурбонов, и если Франц-Иосиф вмешается в их пользу, все последствия падут на него. Луи-Наполеон наверняка перейдет Альпы во имя защиты принципа невмешательства, и Австрия, при наличии решительно враждебного ей общественного мнения всей Европы, с расстроенными финансами, перед лицом восстания в Венгрии, имея храбрую, но гораздо более малочисленную армию, потерпит страшное поражение. Возможно, это будет для нее смертельным ударом. Не может быть и речи о том, чтобы Германия пришла к ней на помощь. Немцы самым решительным образом откажутся сражаться как за неаполитанского короля, так и за папу. Они пожелают лишь признания территориальной неприкосновенности Германского союза (с этим желанием охотно согласятся как французы, так и итальянцы), а если восстанет Венгрия, они отнесутся к этому так же хладнокровно. Более того, немецкие провинции империи, весьма вероятно, поддержат требования венгров, как и в 1848 г., и сами потребуют конституции для себя. Как ни ограничена правительством свобода австрийской печати, последняя все же обнаруживает несомненные признаки симпатий к Гарибальди, широко распространенных даже в Австрии. С прошлого года направление общественного мнения переменилось; Венеция считается теперь совершенно невыгодным владением, а на борьбу итальянцев за независимость, поскольку она ведется без помощи Франции, население Вены смотрит с одобрением. Францу-Иосифу будет крайне трудно заставить даже своих собственных немецких подданных бороться во имя интересов неаполитанских Бурбонов, папы и мелких герцогов Эмилии. Народ, который как раз вступает на путь революционной борьбы против абсолютизма, едва ли станет защищать династические интересы своего правителя. Венцы уже доказали это раньше, и вполне возможно, что переход австрийских войск через По послужит для партии движения как в Вене, так и в Венгрии сигналом к более решительной борьбе.

Написано Ф. Энгельсом 16 августа 1860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6039, 1 сентября 1860 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Лондон, 21 августа 1860 г.

Чем дальше идет лето, тем мрачнее становятся перспективы урожая и тем слабее надежды, все еще возлагаемые на возможное наступление хорошей погоды. Погода минувшим летом была совершенно необычная не только в Соединенном королевстве, но и повсюду в Северной Европе, Северной Франции, Бельгии и в рейнских провинциях. Что касается Англии, то вот верное описание ее погоды:

«После холодной, запоздалой весны июнь оказался настолько дождливым, что во многих районах невозможно было посеять репу, прополоть кормовую свеклу, а также выполнить обычные сезонные работы. Затем, примерно после десяти хороших дней, погода стала настолько неустойчивой, что два дня подряд без дождя казались уже чем-то удивительным. Но помимо чрезмерного обилия влаги, нынешнее, или, можно сказать, минувшее лето отличалось отсутствием солнечных дней и чрезвычайно низкой температурой, которая преобладала даже тогда, когда не было дождя».

Среднее количество ежегодных осадков в виде дождя равно приблизительно 20 дюймам, а в мае и июне количество выпавших осадков достигло 11,17 дюймов; отсюда видно, что на эти два месяца приходится свыше половины годового количества влаги. В течение последней недели, начало которой, казалось, предвещало перемену к лучшему, погода оказалась более неустойчивой и бурной, чем когда бы то ни было; 16-го и 18-го с. м. настоящие ливни сопровождались грозами и бурными порывами юго-западного ветра. В связи с этим цены на пшеницу на Марклейне[96] повысились вчера примерно на 2 шиллинга за квартер [Квартер = 12,7 кг. Ред.] сравнительно с их рыночной ценой в прошлый понедельник [13 августа. Ред.].

Уборка сена уже встретила серьезные помехи и запоздала вследствие непрерывного ветра, дождя и холода. Трава уже полегла и все время мокнет, так что следует опасаться, что значительная часть ее питательных веществ погибла от сырости и потому в большей части она будет непригодна для корма и пойдет на подстилку, что причинит очень серьезный убыток, ибо сильно повысит потребление яровых хлебов. Много сена еще не убрано, а много безвозвратно потеряно.

«Едва ли может быть сомнение», — говорится в субботнем номере «Gardeners' Chronicle»[97], — «что урожай пшеницы в общем сильно поврежден. Из 140 отчетов, полученных от такого же количества корреспондентов из Англии и Шотландии, не менее 91 сообщают, что урожай находится на уровне ниже среднего, а если взять главные районы, производящие пшеницу, то доля неблагоприятных отчетов оказывается столь же значительной. Так, пять из шести отчетов из Линкольншира, три из пяти отчетов из Норфолка и Суффолка и все отчеты из графств Оксфорда, Глостершира, Уилтшира, Хантса и Кента содержат неблагоприятные сведения».