Исходя из этих, а также и из ряда других соображений, мы не можем не прийти к заключению, что для артиллерии волонтеров подходит такая область, как комплектование расчетов тяжелых орудий для неподвижных береговых батарей. В городах, расположенных внутри страны, неизбежно будут делаться попытки обучать волонтеров полевой артиллерии с тем, чтобы поддержать в волонтерском движении интерес к этому делу. И, без сомнения, ни офицерам, ни солдатам не принесет вреда, если они обучатся, насколько это возможно, обращению с легкими орудиями конной артиллерии; но на основании нашего личного опыта службы в этом роде войск мы сильно сомневаемся в том, что волонтеры в конечном счете окажутся подготовленными в этой области для службы в действующей армии. Все же волонтеры научатся многому, что будет им столь же полезно при обращении с тяжелыми орудиями, и они скоро станут достаточно сведущими в обращении с ними, когда им придется иметь с ними дело.

Есть еще другой вопрос, о котором нам хочется упомянуть. Артиллерия гораздо более, чем пехота и кавалерия, является по своему существу родом войск, требующим научных знаний, и поэтому его эффективность будет зависеть главным образом от теоретических и практических познаний офицеров. Мы не сомневаемся, что в скором времени «Наставление для артиллеристов» майора Гриффитса[121] будет в руках каждого офицера артиллерии волонтеров. Содержание этой книги показывает, с какими разнообразными предметами должен ознакомиться артиллерийский офицер и даже унтер-офицер, прежде чем он сможет сколько-нибудь претендовать на знание своего оружия, а ведь эта книга представляет собой всего лишь краткий конспект того, что должен знать искусный артиллерист. Помимо регулярных ротных и батальонных строевых учений, общих для пехоты и артиллерии, нужно знать множество артиллерийских орудий различных калибров, их лафеты и платформы, заряды, дальнобойность орудий и разнообразных снарядов; нужно знать, как сооружается батарея, науку об осаде крепостей, постоянные и полевые укрепления; нужно быть знакомым с изготовлением боевых припасов и пиротехнических средств и, наконец, овладеть наукой о стрельбе артиллерии, которая в настоящий момент, благодаря введению нарезных пушек, получает такие замечательные и новые дополнения. Все эти предметы должны быть изучены как теоретически, так и практически, и все они являются одинаково важными, ибо, если когда-либо волонтеры артиллерии будут призваны на действительную службу, они станут в тупик, раз они не будут обращать внимания на все эти отрасли артиллерийской науки. Из всех волонтерских частей артиллерия является таким родом войск, где подготовленность офицеров имеет самое важное значение, и мы надеемся и уверены, что они приложат все силы для того, чтобы приобрести тот практический опыт и теоретические познания, без которых они окажутся неподготовленными в дни испытаний.

Написано Ф. Энгельсом в первой половине октября 1860 г.

Напечатано в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» № 6, 13 октября 1860 г. и в сборнике «Essays Addressed to Volunteers», Лондон, 1861 г.

Печатается по тексту сборника, сверенному с текстом журнала

Перевод с английского

Берлин, 23 октября 1860 г.

Гнев и страх наших либералов по поводу участия принца-регента в Варшавском конгрессе, как и всякое недовольство истинных прусских либералов, нашли выход в ожесточенной клевете против Австрии и ее новоиспеченной конституции[122]. Прежде всего Францу-Иосифу никогда не простят, что он лишил этих господ их главного утешения, а также неизменной темы их болтливых самовосхвалений, а именно — противопоставления «конституционной» Пруссии «абсолютистской» Австрии. Конечно, австрийский диплом дает повод не только для придирок, но и для всякого рода серьезных опасений. Обстоятельства, при которых был пожалован этот дар, и руки, которые его преподнесли, — все это придает ему характер скорее уловки, нежели искренней уступки. Еще ранее, 4 марта 1849 г., Франц-Иосиф обнародовал общие положения конституции лишь для того, чтобы аннулировать их в следующем году, после того как военное счастье улыбнулось ему[123]. Однако в летописях истории вообще не существует примеров, чтобы монархи когда-либо ограничивали свои собственные привилегии и уступали народным требованиям иначе, как под сильным давлением извне, равно как не существует и примеров того, чтобы они оставались верными своему слову, всякий раз когда им представлялась возможность безнаказанно нарушить свои клятвы и данные ими обещания. Старая венгерская конституция[124] полностью не восстановлена, ибо два важнейших полномочия — вотирование государственных доходов и набор войск — отняты у пештского сейма и переданы центральному рейхсрату в Вене; последний предполагается превратить в генеральные штаты всей империи, и потому его наделяют атрибутами, которые, по-видимому, станут постоянным источником конфликтов между ним самим и различными национальными или провинциальными сеймами. Так как конституции немецких и славянских провинций содержат лишь самые общие и неопределенные положения, то их можно толковать по-всякому. Крупнейшим недостатком диплома является, по мнению мадьяр, отделение Хорватии, Сербии и Трансильвании от Венгрии и предоставление этим провинциям особых сеймов; однако, если вспомнить события 1848–1849 гг., то мы вправе сомневаться в том, что хорваты, словенцы, сербы и валахи захотят присоединиться к этой жалобе мадьяр и оказать ей поддержку. По-видимому, в данном случае венские государственные деятели ловко сыграли на национальном принципе, обратив его в свою пользу.

Однако, что касается общего сейма всей империи — рейхсрата, заседающего в Вене и состоящего из делегатов от различных сеймов Галиции, Венгрии, Трансильвании, Хорватии, Сербии, Венеции и немецких провинций, то, находясь вне контроля сейма Германского союза, не разорвет ли он отношения, которые до сих пор существовали между немецкой Австрией и Германским союзом? Вот та великая тема, о которой без конца толкуют теперь представители официального прусского либерализма, приводящие все новые доводы в пользу своей любимой идеи — исключения австрийской части Германии из Германского союза. Но все их рассуждения основаны на заблуждении, так как они принимают за чистую монету диплом Франца-Иосифа. Хотя последний надо рассматривать как ловкий трюк со стороны австрийской династии, тем не менее он предоставляет различным народам, подпавшим под иго Габсбургов, прекрасную возможность самим устроить свою судьбу и открыть новую эру революций. Теперь же австрийская конституция принесет большую пользу тем, что она смирит фарисейскую гордость прусских лжелибералов и лишит династию Гогенцоллернов единственного преимущества, которым она могла хвастаться перед своим соперником, а именно, что Пруссия, оставаясь по-прежнему средоточием бюрократии и военщины, прикрывается более приличной формой конституционализма.

Чтобы вы ясно представляли подлинное положение в этой хваленой «возрожденной» Пруссии, необходимо напомнить о переменах, происшедших недавно в организации прусской армии. Как вы помните, прусская палата депутатов, не имея мужества ни на то, чтобы нанести оскорбление общественному мнению открытым санкционированием правительственных предложений о реорганизации армии, ни на то, чтобы решительно воспротивиться солдафонским наклонностям принца-регента, прибегла к обычной уловке слабых, избрав средний путь — ни рыба ни мясо. Палата отказалась утвердить правительственный план реорганизации армии, но голосовала за ассигнование 9500000 долларов на приведение армии в состояние готовности для отражения угрозы извне. Другими словами, прусские депутаты голосовали за отпуск средств, необходимых правительству для выполнения его плана, но делали это под искусственным предлогом. Как только прусский парламент был распущен на каникулы, правительство, открыто нарушая условия, на которых оно получило ассигнования, принялось без дальнейших церемоний вводить те изменения в организации армии, которых желал принц-регент и которые были отвергнуты так называемыми представителями. Во время перерыва в заседаниях парламента численность постоянной армии была удвоена, причем число ее полков было доведено с 40 до 72 линейных и 9 гвардейских полков. Таким образом, верховной волей принца-регента и явно в нарушение воли народа, а также вопреки голосованию его лжепредставителей, постоянные ежегодные расходы военного бюджета были увеличены на 100 %. Но не думайте, что гогенцоллернский принц или кто-либо из его коллег рискует разделить судьбу Страффорда[125]. Все дело ограничится тем, что тихонько поворчат, не переставая при этом пылко уверять в своей преданности династии и неограниченном доверии кабинету. Принимая во внимание, что даже старая организация армии, существовавшая главным образом за счет земледельческого населения, сделалась невыносимым бременем для финансов и препятствием для производительной деятельности народа, который с течением времени вступил на путь промышленного развития, можно легко понять, в какой степени армия, численность которой теперь удвоилась, должна подавлять самую драгоценную энергию народных масс и поглощать источники национального богатства. Прусская армия может теперь похвастаться тем, что по отношению к численности населения и национальным ресурсам она является самой большой в Европе.