В настоящий момент в Лондоне подготовляется митинг в защиту Гарибальди[341]; другой такой же митинг состоялся вчера в Гейтсхеде, третий назначен в Бирмингеме. Серию этих народных демонстраций открыл во вторник Ньюкасл. Для характеристики своеобразного настроения, господствующего в Англии, мы помещаем ниже краткий отчет о митинге в Ньюкасле. Подобные митинги всегда любопытны. Митинг состоялся в помещении городской ратуши. Г-н Ньютон (член городского совета) открыл собрание речью, в которой сказал, между прочим, следующее:

«Пока Италия не свободна, не может быть никакой свободы и в Европе. Пока Франция держит в центре Европы большую армию, нет гарантии даже для тех свобод, которыми мы гордимся в настоящий момент. Нельзя ни на минуту забывать, что действительную причину неудачи, постигшей Гарибальди, следует искать не столько в Италии, сколько в Париже. Французский властелин — вот кто действительный виновник его неудачи. (Громкие аплодисменты.) Это та самая власть, которая заставила полностью умолкнуть печать и трибуну, которая задушила, связала, лишила мужества Францию. Я не сомневаюсь, что придет день расплаты, день мести за государственный переворот, что провидение потребует искупления за все грехи и преступления этого переворота! Требуется большое самообладание, чтобы спокойно говорить о поведении Франции по отношению к Италии. Со времен Карла VIII она постоянно была занята тем, что разоряла Италию и использовала ее в качестве предлога для нарушения европейского мира… Я читал где-то, что древние римляне не посмели судить Манлия перед Капитолием. Найдется ли в Италии клочок земли, который допустит, чтобы на нем судили Гарибальди?..»

Джоз. Коуэн внес предложение обратиться к лорду Расселу с меморандумом о том, чтобы английское правительство побудило французского императора эвакуировать Рим.

«Рим», — сказал он, — «древняя славная столица Италии… Как могло случиться, что этот древний центр цивилизации захвачен войсками чужеземного властителя? Разве французские войска имеют на Рим больше прав, чем на Неаполь, Турин или Лондон? (Громкие аплодисменты.) Папа бежал, отказался вернуться, оставив Рим на три месяца без правительства. Тогда римляне сами избрали себе правительство. И в то время как они были еще заняты его организацией, на них обрушились те самые французы, которые за год до того подали им пример.

Назвать такое поведение непоследовательным было бы недостаточно. Оно подло (бурные аплодисменты), и история заклеймит каждого француза, принявшего участие в этом гнусном деле. За исключением раздела Польши, пожалуй, никогда еще все принципы национальной независимости и международного права не были попраны так бесстыдно, как при удушении Римской республики французскими преторианскими бандами! Рим пал в июне 1849 г., и Луи Бонапарт владеет им по сей день, в течение целых 13 лет!.. Когда его министры заявляли во французском Национальном собрании, что экспедиция вызвана анархией в Риме, они лгали! (Hear, hear! [Правильно, правильно! Ред.]) Когда его офицеры заявляли в Тулоне войскам, отказывавшимся выступить против братской республики, что борьба ведется не с Римом, а с Австрией, они лгали. После высадки армии в Чивита-Веккиа они снова лгали, выдавая себя не за врагов, а за друзей народа и лицемерно переплетая французские флаги с итальянскими! Французский уполномоченный и его агенты лгали, когда добивались свидания с триумвирами под предлогом ведения переговоров, в действительности же для того, чтобы обследовать состояние городских укреплений. Генерал Удино лгал, когда обязался не атаковывать город раньше 4 июня, но в действительности напал на него 2-го, застигнув, таким образом, римлян врасплох. Все поведение французов в этом гнусном деле было с начала до конца рассчитанным и лицемерным обманом. (Гром аплодисментов.)

Начиная с Луи Бонапарта и кончая его последним агентом, все они обманывали Рим, французский народ и Европу. Луи Бонапарт никогда не хотел, чтобы Италия была свободной. То, чего он хочет, это Сардинское королевство на севере, другое королевство на юге с королем Мюратом и третье в центре Италии для своего кузена Плон-Плона. (Аплодисменты и смех.) Эти три маленькие монархии, связанные родственными узами с династией Бонапартов и вдохновляемые из Тюильри, обеспечили бы Луи Бонапарту значительное усиление его могущества в Европе. План был не плох, и его осуществление сделало бы честь ловкости Бонапарта, но Гарибальди сорвал его. (Бурные аплодисменты.) Сам Гарибальди в настоящее время обезоружен. Это возлагает тем большую обязанность на английский народ — положить конец злоупотреблениям французского деспотизма и запереть ворота Рима перед преторианскими ордами узурпатора… Бонапартизм — источник всех бедствий в Европе. Но дни его могущества сочтены… Неумолимая воля, сотни тысяч солдат, изобилие всех смертоносных орудий войны, сенат, набитый раболепными искателями доходных мест, созванная под барабанный бой жандармами и префектами палата представителей, — зато на другой стороне — человеческая природа, стоящая на страже своих извечных прав!» (Бурные аплодисменты.)

Затем г-н Коуэн мотивировал и зачитал адресованный лорду Расселу меморандум, который был принят единогласно. Неудачная попытка некоего г-на Рула выступить «в защиту нашего высокого союзника по ту сторону Ла-Манша» потонула в оглушительном шиканье, свисте, возгласах неодобрения и смехе.

Г-н Ратерфорд (пастор) внес затем вторую резолюцию, гласившую:

«Настоящее собрание приглашает генерала Гарибальди поселиться в Англии и заверяет его в неизменном и все возрастающем восхищении со стороны английского народа».

Мотивируя свое предложение, г-н Ратерфорд, между прочим, заметил:

«Если в Риме для папы окажется слишком жарко, то и он также сможет найти пристанище в Англии. Мы даже будем его приветствовать — не как светского государя, а как главу величайшей церкви».

Предложение прошло единогласно. Председательствующий закрыл собрание резкой репликой в адрес «парижского деспота».

«Пусть он вспомнит о древней Италии с ее Брутом и Кассием; пусть вспомнит о Немезиде, неотступно следующей за ним по пятам; пусть подумает, подобно Макбету, о том, что рука с оружием и голова в шлеме могут внезапно вырасти из-под земли, и пусть не забывает, что не у всех Орсини, отрублены головы».

Так сказал г-н муниципальный советник Ньютон.

В настоящий момент язык английских газет и митингов напоминает обстановку в первые дни после coup d'etat, представляя резкий контраст по сравнению с позднейшими гимнами в честь «спасителя общества».

Написано К. Марксом, 11 сентября 1862 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 256, 17 сентября 1862 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

Уже два месяца в здешней печати ведется полемика, данные которой, пожалуй, представляют для будущего историка английского общества несравненно больший интерес, чем все каталоги всемирной выставки[342], как иллюстрированные, так и неиллюстрированные.

Вспомним, что незадолго до закрытия парламента под давлением крупных промышленников через обе палаты в самом спешном порядке был проведен билль о повышении налога в пользу бедных в муниципалитетах Ланкашира и Йоркшира. Это мероприятие, имеющее само по себе весьма ограниченное значение, затрагивает главным образом мелкую буржуазию фабричных округов и лишь едва задевает landlords (крупных земельных собственников) и cottonlords (хлопчатобумажных лордов). Во время обсуждения билля Пальмерстон обрушился на хлопчатобумажных лордов, рабочие которых умирают на улицах от голода, в то время как сами они чудовищно обогащаются путем спекулятивных сделок с хлопком. Их «masterly inaction» (мастерскую бездеятельность) во время кризиса он объяснял также «спекулятивными» мотивами. Еще при открытии сессии лорд Дерби заявил, что недостаток хлопка явился для фабрикантов deus ex machina [буквально: «богом из машины» (в античном театре актеры, изображавшие богов, появлялись на сцене с помощью особых механизмов); в переносном смысле — неожиданно появляющееся лицо или обстоятельство, которое спасает положение. Ред.], ибо невероятное переполнение рынков должно было повлечь за собой ужаснейший кризис, если бы Гражданская война в Америке внезапно не прервала подвоза сырья. Кобден в качестве представителя промышленников ответил трехдневной язвительной речью, направленной против внешней политики Пальмерстона.