- После совещания все — официально президент отправится отдыхать, а не официально... -

Николай кивнул, без слов понимая, что подразумевает секретарь, но все же уточнил:

- А как же встреча с Думой (челябинской), совещание с силовиками, посещение комбината? - Николай интересовался не ради праздного любопытства, не лез в епархию секретаря и тем более не указывал, что должен, а чего не должен делать президент, просто приличия и вправду должны быть соблюдены.

- Думу отменяем — обойдутся-переживут, комбинат президент посетит утром, ну а совещание с силовиками проведем по скайпу уже в самолете на пути в Москву. -

- Понятно, - вздохнул Николай, он ничуть не удивился, что у первого лица не нашлось времени на думских болтунов-говорунов — в прошлый раз все было точно так же. - Видео или письменно? - Николай имел ввиду президентское обращение к думе (совсем проигнорировать ее тоже было бы не комильфо).

- Точно так, - подтвердил его догадку (больше чем догадку) секретарь, - уже готовится, на этот раз обойдемся письменным. -

- Хорошо, - покладисто согласился Николай.

- Ну все! - увидев подъезжавший кортеж, быстро закруглился секретарь. - Теперь дальнейшее зависит только от вас. Удачи! - и поспешил встречать своего ''августейшего'' патрона.

- Спасибо, - пробормотал Николай, делая знак своим людям и представителям администрации завода. Впрочем и те, и другие не страдали слепотой и не хуже него видели президентский кортеж, без всякого напоминания вовсю готовясь к встрече.

Поспешил и губернатор: занял свое законное место в первых рядах, между директором завода и красивой девушкой в кокошнике с хлебом-солью в руках, занял и постарался сделать радостно-одухотворенное лицо. Но все же он не удержался и еще раз взглянул на не просто красивую, а ОЧЕНЬ красивую девушку рядом с собой, про себя подумав:

- Неужели такая сладкая ляля работает на заводе? Не верится что-то — прям фотомодель! Ни за что не поверю, что такая красотка трудится в цеху или на сборке, да и для соски-секретутки слишком хороша — точно хитрожопый Иваныч (быстрый взгляд на директор завода) тряхнул мошной на стороннюю девицу из агентства. Интересно ее успели провести через отдел кадров как работницу завода или решили что на один раз так сойдет? -

Спросить о том у самого Иваныча он не успел — вид подходившего президента в окружении многочисленной свиты мгновенно выбил все посторонние мысли из его головы — Николай мысленно перекрестился и, увидев поощрительный кивок секретаря, шагнул навстречу первому лицу...

Три с половиной часа спустя... Как всегда Николая одновременно смешили и злили многочисленные подхалимские уроды из свиты — его до сих пор поражало какое-то болезненное желание свитских оттеснить от ''тела'' любого постороннего, а к посторонним они причисляли всех кроме себя. Казалось дай им волю и вместо него как губернатора, вместо министров, вместо мэров городов, вместо спортивных тренеров, банкиров, предпринимателей будут отчитываться они и только они, отчитываться, даже не зная реальных проблем, не зная что сказать, ничего не зная, но все равно будут красиво болтать и значительно заглядывать президенту в глаза. Конечно не всех из администрации можно было причесать под одну гребенку — хватало вполне серьезных, дельных людей и не таких откровенных подхалимов, готовых с радостью вылизать президентский афедрон до кости, но большая часть была именно такой. Николай как мог старался не воевать и даже не общаться с основной массой жополизов — от достойных людей и по собственному опыту он знал, сколь они злопамятны и мстительны, особенно доставшиеся президенту по наследству от его предшественника, эти вообще по слухам казались каким-то злом во плоти. Благодаря подсказкам хорошо знавших президента друзей, Николай давно избрал в общении с президентом свою собственную тактику: он не соревновался за его внимание, не рвал на себе шкуру, не лез на рожон, но всегда тщательно готовился к встрече с первым лицом как к важнейшему в жизни экзамену, а потому всегда был готов ответить на любой заданный им вопрос. Как ему казалось такая тактика приносила свои плоды: когда нужен был конкретный ответ, а не дешевый порожняк, президент всегда обращался к нему, а не к мозолившим глаза холуям.

Совещание с мэрами продлилось не больше получаса — в общем-то нечего там было обсуждать: отчеты из дежурных фраз, победные реляции, нужные слова и цифры. Разумеется при желании можно было придраться к каким-то мелочам или, надавив на потеющих градоначальников, вытянуть на божий свет какой-нибудь серьезный косяк. То что такой косяк можно было найти, не стоило сомневаться ни секунды — а у кого их нет? Но к счастью и большому облегчению для всех президент не стал залезать под мэрские шкуры и запекать их в собственном коррупционно-наплевательском соку, выслушал блеющих руководителей, покивал, сделав вид что поверил в нарисованную ими райскую благодать, слегка похвалил (некоторые представители свиты налились желчью ревности) и, отпустив мэров с миром, отправился немного отдохнуть (возможно снять лапшу с ушей). Отдохнуть отправилась и свита, большая ее часть, те из них, кто не знал зачем ПО-НАСТОЯЩЕМУ приехал президент — эти немедленно отправились в самые лучшие гостиницы города, заселяться в самые дорогие номера, пугать коридорных и горничных непристойными предложениями и шокировать жителей города своими дикими столичными манерами. Ну а немногочисленные посвященные пользовались возможностью оправиться, перекусить, дать отдых гудящим ногам, в общем-то делали все то же что и их патрон. Сам Николай также не терял времени даром и успел поймать в перерыве того самого кореша, что подарил ему неделю форы.

- Здорово, Кабан! - казалось фамильярный хлопок по плечу и подобное обращение совершенно неуместны по отношению к одетому в дорогой английский костюм солидному лысеющему толстяку с обрюзгшим лицом потомственного чиновника. Но тот расплылся в улыбке, ослепительно сверкнул керамическими зубами и ответил губернатору еще более крепким даже не хлопком, а почти ударом в плечо:

- Привет, Уголек! Как жизнь губерская, все бюджеты спер и на счета в Швейцарию перевел? - довольно остро и опасно пошутил старый друг, благо он был одним из немногих, кто мог себе позволить так шутить.

- А ты все евробонды в Японию гоняешь? - не остался в долгу и губернатор.

- Уже все перегнали и загнали, и не только евробонды! - цыкнул зубом Кабан, цыкнул не хуже чем в памятной им обоим молодости, хотя может быть и не так лихо, как получилось бы с золотом во рту — все же дорогой фрицевский фарфор это совсем не то — нет в нем настоящего пацанского куража.

- Я твой должник за звонок, - закончив с шутками, Николай сразу дал корешу знать, как ценит оказанную услугу.

- Да ладно — ерунда, - махнул рукой Кабан, - какие между нами счеты. Сколько уж десятков лет друг дружку прикрываем! -

- Много, - со вздохом согласился тот, и это было действительно так.

- Я тебе за абреков по гроб жизни обязан, - напомнил о старой услуге Кабан, давнее воспоминание заставило его передернуть плечами, - по сравнению с той парашей кровавой какой-то паршивый звонок — фигня на постном масле! Ерунда-ерунда — если бы не ты, черножопые меня бы на фарш пустили, причем пустили бы в прямом смысле, и еще месяца два потом всякие лошары-дальнобойщики жрали бы беляши и чебуреки с начинкой из Кабана. -

- Не прибедняйся — никакая это не ерунда, - не согласился Николай, - для меня все могло бы плохо обернуться, будь я не готов. -

- Ну не знаю, ты вроде у хозяина на хорошем счету, - Кабан задумчиво почесал наеденную на народных харчах ''мозоль'', из-за которой трещал брючный ремень. - Тебя ведь не зря во все посветили и не стали убирать после того, как решили создавать объект, - Кабан скосил глаза вниз. - И тут я не причем — я сам тогда еще ничего не знал — так решил сам хозяин, - на этот раз он поднял палец вверх.

- Ты в столовую сейчас? - сменил тему Николай.