Иван помялся, сообщил:

— Тут приходил один. Сказал, знаком с вами. Хочет наши зелья покупать партиями, чтобы отправлять куда-то в Сибирь. У него там пара лекарских лавок.

— Назвался?

— Михаил Туча, купец третьей гильдии. Говорит, вы с ним…

— Помню, — прервал я. — Понравился. Узнай, что и сколько хочет, по цене тоже договоримся. Ну, как мне кажется. А сейчас, увы, надо бежать!

— Ваше благородие, — крикнул он вдогонку, — зелье само не сварится!

Со двора отворилась дверь, Тадэуш заглянул вполглаза.

— Ваше благородие, автомобиль подан!

Я поморщился.

— Не для того автомобиль покупал, но ладно, так быстрее.

Что такое Щель Дьявола, размышлял по дороге, пока Тадэуш лихо гнал по тесным улицам, где дома строились в мире неспешных телег, а сейчас тесно даже скоростным коляскам на рысаках.

Если считать не по принятому здесь мнению, а по-настоящему, то это соприкосновение нашей вселенной и бозонной, простой народ её называет тёмной. Не потому, что тёмная по цвету, а тёмная в смысле непонятности. Вон как тот учитель истории диктовал: «История мидян темна и непонятна».

Монстры, конечно, здорово, но куда важнее, занимательнее и обещающе физические свойства пространства иной вселенной, над которыми с момента первого посещения ломает продвинутую память зеттафлопник.

Пока что столкнулся с тем, что в бозонном мире энергия накапливается в высшей организации материи, то есть в живых существах. Этим только могу объяснить, что после соприкосновения с нашим миром такое происходит и с нашими животными.

Значит, лучше всего должно накапливаться не в трилобитах, а в тех, кто выше по лестнице усложнения. В ящерах, а ещё больше — в млекопитающих.

Но тех пока что не встретил, пока что единственное млекопитающее в Щели Дьявола — я.

И, похоже, этот процесс уже начался. Судя по учебникам и лекциям преподов, магами становятся очень немногие. Все они из тех, чьи предки, а то и нынешние родители, побывали в Щелях.

Правда, лишь у немногих что-то сдвинулось в генах, изменения начали передаваться из поколения в поколение, так и появились первые маги, ещё совсем примитивные, сами пугающиеся некоторых своих свойств, не знающие что это и как пользоваться. Церковь в те времена сразу же объявила этих людей посланцами дьявола, и хотя в России инквизиции никогда не было, но много народу сгинуло в пыточных подвалах.

Но когда некоторые маги отличились в войнах России, монаршим повелением они было приравнены к остальному населению с запретом чинить им вред лишь на том основании, что они владеют магией.

Это был поворотный момент, после которого маги не только вышли из тени, но и стали пользоваться дополнительным почетом, им предоставлялись хорошие места на службе, а матери старались выдать за них дочерей в надежде, что и дети станут магами.

Начали издавать брошюры с описанием умений магов, попытки классификации их умений, а также иллюстрированные справочники по Щелям: каких тварей там можно встретить, какие там минералы, растения, птицы, насекомые.

На проходной долго проверяли мой курсантский жетон, посмотрели в бумагах, да, такой курсант существует, наконец, дежурный со знаками отличия вахмистра сказал с неохотой:

— В списках значится. Можете пройти, ваше благородие. Что-то я вас раньше не видел…

— Я тебя тоже, — ответил я. — С каких это пор Академию стали охранять казаки?

Во дворе пусто, как раз идёт вторая пара лекций, так что зашел сперва в столовую, кормят здорово, курсанты должны получать всё лучшее для учёбы и защиты Государя Императора.

Половой, что принес заказанный обед, с поклоном перегрузил с подноса на стол, на меня посматривает искоса, словно знает обо мне что-то неприятное или вовсе страшное.

Я поинтересовался мирно:

— Что здесь новенького?

Он поклонился, ответил быстро:

— Всё устаканилось, ваше благородие! После вас уже боятся наезжать на новеньких!..

— Я сделал хорошее дело? — спросил я гордо. — Какой я молодец!

В самом деле молодец, пересилил в себе тварь дрожащую, так что да, право имею! Не за себя, а за других, их защищаю. Потому что если не обломаю рога этим тварям сейчас, завтра других перебодают, а теперь вот ощутили, что папочка не спасет от удара в челюсть, после которого долго ходишь беззубым под насмешки сокурсников.

Далёкая дверь распахнулась, в столовую с гиком и весёлыми воплями ворвались курсанты, большая перемена на поесть и потрепаться всласть.

Я увидел среди вбежавших Толбухина и Равенсвуда, поднялся во весь рост и помахал рукой.

Оба с радостными лицами поспешили в мою сторону, плюхнулись на скамью справа и слева. Половой сразу же поспешил к нам, быстро поставил перед обоими те блюда, что они заказывали последнюю неделю, наконец-то определившись с предпочтениями.

— Соскучился, — сообщил я. — Не знаю, почему.

В самом деле чувствую с ними легко и свободно, сам не знаю, как у меня вырвалось:

— Эдгар, может, как-нибудь споешь нам с Федором? Толбухин будут счастлив.

Он дёрнулся.

— Ты чего?

Я сказал поспешно:

— Извини, мне всё почему-то кажется, что ты поешь очень даже хорошо.

Его глаза сузились, а голос стал холодным:

— Баронет, мне кажется, ты нарываешься на ссору.

Я поспешно выставил перед собой ладони.

— Прости, прости! Я в умении петь не вижу абсолютно никакого позора. И уверен, что актеров в конце концов перестанут хоронить за оградой кладбища. Красивый голос — это щасте! А у тебя он такой, что женщины млеют. Это твой козырь, пользуйся!

Он смотрел с подозрением, но я говорю так искренне, что наконец расслабился, буркнул:

— Странный ты, Вадбольский.

Толбухин поддержал:

— Ещё какой!.. И ни разу с нами в бордель не сходил.

— Запрещено Уставом Академии, — напомнил я.

Он отмахнулся.

— Зато в кафешантан можно. А там у них есть отдельные номера… Ах да, я тебе уже говорил! Сходим?

Равенсвуд посмотрел на нас даже не с укором, а свысока, как на существ, не знающих радостей выше, чем простейшие плотские.

— Не смотрите на меня так. Я не ходил и не пойду. У меня возлюбленная по имени Лючия. Я дружен с её старшим братом, владетельным лордом Генрихом Аштоном, в его замке меня принимают как родного сына, меня обожает Норманн, начальник стражи замка, а местный пастор Раймонд Бидебенд, наставник Лючии, заранее благословил на брак…

— О, — сказал я, — мне нравится его могучий бас. Редкий голос!

Он вздрогнул, посмотрел на меня внимательно.

— Вы его знаете?

— Догадался, — ответил я поспешно, — имя звучит! Хотя его чаще зовут Раймондо?

Он посмотрел уже с подозрением.

— Только в замке и только самые близкие…

Я отмахнулся, сказал как можно беспечнее:

— Неважно, Толбухин уже понял, в бордель тебя не затащить. Когда на родине ждет красивая и чистая невеста… эх, нам такое даже представить трудно. Не всем так повезло, как тебе, Эдгар!

Лицо его снова смягчилось, сказал светло и чисто:

— Да, это моё счастье и моё светлое будущее.

Я промолчал. Вдруг здесь и в самом деле будет?

Толбухин спросил заинтересованно:

— А ты чего здесь? Вроде бы сумел увильнуть от всех лекций? Только на сессии обязан?

— Точно, — согласился я. — Кстати, во мне начала пробуждаться эта… ну, магия. Потому и пришел. Где тут проверяют? Насколько помню, у нас из-за малости магов нет для них отдельного корпуса.

Оба едва не выронили вилки, Толбухин переспросил:

— Ты?.. Маг?.. Бу-га-га… Что, серьёзно?.. Вот уж на кого меньше всего бы подумал!.. Если не шутишь, то перво-наперво нужно заказать магический браслет!.. Будешь щеголять им, все барышни твои!.. А родители станут подсовывать дочек, такие женихи нарасхват!

Я пробормотал:

— Магический браслет?

Он всплеснул руками.

— Не знаешь? Ну что за люди в Сибири?.. Его может получить только маг. Отмечает сколько магии в тебе, какой у тебя ранг! Это очень престижно появиться с таким!..