Нет-нет, не зарывайся, Вадбольский. Лучшее — враг хорошего.

Ты и так идешь по натянутому канату над пропастью.

Лучшие магазины расположены по Невскому проспекту. Это недалеко, пошёл напрямик через тесные улочки и проулки, и тут заметил как за мной метрах в сорока пристроился автомобиль чёрного цвета, а когда я нарочито свернул в лесопарковую зону, остановили авто из него выбрались четверо.

Дальше я поглядывал глазами дрона. Деревья не только впереди, но и сзади, справа и слева вообще пошла чаща, бурелом на буреломе, стволы упавших деревьев часто покрыты толстым зелёным мхом, пахнет прелостью, но бежать хорошо, прохладно. Сильные ноги красиво и легко несут аугментированное тело, как рогатый олень перепрыгиваю загораживающие дорогу стволы, а внутренним зрением наблюдаю, как все четверо вломились в лесопарковую часть, что очень быстро перешла в простой неухоженный лес.

Кто-то из них хороший нюхач, я всё же часто исчезаю из виду, но они не теряются, идут следом, как привязанные.

Все четверо бежали сперва тесной группкой, потом старший велел, судя по жестам, развернуться в цепь, а то пропустим, дескать.

Так бежать им ещё труднее, а я стремительным спуртом ушел резко вперед, там скакнул в сторону и, пробежав пару сот шагов, понёсся в обратную сторону. Дрон послушно показывает лишь верхушки деревьев, растут с широкими кронами, нет чтоб как сосны, когда вокруг всё голо, а эти раскидистые по самое не могу…

— Вниз, — велел я. — Держаться так, чтобы я их видел!

Дрон послушно снизился, странная какая-то летучая мышь, петляет между деревьями, как мелкий ястреб, выискивающий ящериц. Но с технологией стелс её не увидят даже когда столкнутся, зато мне хорошо различимы не только спины крепких ребят, под костюмами которых угадываю кольчуги, а у кого-то и доспех, но и могу определить, кто чем вооружен, у двоих вообще в руках длинноствольные ружья, уже заряженные, как понимаю.

Я выбрал целью крайнего слева, самое большое зло вроде бы всегда слева, догнал, вздрагивая и вжимая голову в плечи при каждом треске веток под моими ногами, но те четверо уже ухайдакались в своей броне, дышат с такими хрипами, что не слышат и под своими ногами хруст и треск.

На бегу вытащил тесак, с которым курсант по уставу расстается только в постели, понёсся, как гигантский мегасерос. Дрон показал, как двое остановились и вскидывают ружья, я тут же рухнул. За спиной мощно бахнуло, картечь снесла ветки над головой.

Я ещё две секунды вжимался в землю, вслушиваясь и всей шкурой чувствуя звуки, давление воздуха, запахи земли и слабого человеческого пота, даже чеснока и бражки, это кто-то затаился не дальше, чем за два десятка шагов.

Численное преимущество на их стороне, мне нужно спешить и ещё как спешить…

Медленно приподнимая голову, старался рассмотреть сквозь колыхающиеся ветки противников. Пока в поле зрения двое, оба осанистые, с замашками вожаков, справа и слева от них ещё по одному мужику, оба торопливо возятся с ружьями, зарядка с дула, это ещё минуты две до следующего выстрела.

Не глядя, я вытащил тесак, задержал дыхание, вгоняя себя в ускорение, быстро приподнялся и метнул, надеясь, что зеттафлопник не отвлекся на красивые виды природы.

Тесак сделал три оборота и с силой врубился в переносицу того, что стоял справа. Мои уши уловили смачный хряск, вожак завалился навзничь, второй что-то прокричал хрипло, к ним подбежал один из ратников, подхватил, закинув руку себе на плечо и потащил прочь. Я хотел и ему метнуть топор в спину, но ладно, он сейчас не боец, пока оказывает вожаку помочь, а потом посмотрим, у меня есть цели поважнее.

Трое с оголенными мечами заходят ко мне сзади, ещё не видят, где именно я укрылся, но идут грамотно, не оставляя места, где бы я сумел проскользнуть незамеченным, но в то же время далеко один от другого, помочь друг другу не смогут.

Я сделал три быстрых глубоких вдоха, накачивая кислород в кровь, взметнулся и стремительно бросился к крайнему. Он торопливо выставил перед собой меч, торопливо крикнул:

— Ребята, он здесь!

Но те уже, завидев меня, сами ринулись в нашу сторону. Я на бегу ребром ладони сдвинул выставленное в мое сторону лезвие, сбил с ног, выхватил меч и в одно движение зарубил ударом в голову.

Второй набежал со всех ног, спеша помочь соратнику, ошибка, лучше бы подождал третьего, вдвоем против одного нападать легче.

Я успел нанести два быстрых удара, третий добежал как раз в момент, когда я раскроил череп его напарнику, и тут же отскочил, чтобы не попасть под пику спешащего на помощь.

Он не успел быстро остановиться, я всего лишь в последний момент сместился в сторону, ударил в спину и с усилием провел лезвием вниз, рассекая ребра у самого позвоночника.

Ещё одного убил, когда он тихонько начал уползать в кусты, а там встал на четвереньки и ринулся в лес. Я уже выдёрнул тесак из разрубленного лба первого, метнул ещё раз, и тот доказал, что летит быстрее самого скоростного бегуна.

Прежде чем собрать оружие, я оглядел всех. К моему удивлению, один из вожаков, которому топор врубился в край верхней челюсти, хрипел и, заливая лицо кровью, пытался подняться.

Я пинком перевернул его навзничь.

— Кто?

Он прохрипел люто:

— Пошёл ты…

Я сказал строго:

— Бог всё видит, а вел ты жизнь неправедную. Успей покаяться, скажи, кто тебя нанял, и тебе зачтется.

Он сказал надсадным голосом:

— Мне уготовано в аду…

— Нет, — произнес я пафосно, — Господь милостив! Успей покаяться и признать, что согрешил, и он простит!

То ли я стоял в красивой позе, то ли голос сумел сделать величавым, как у архиерея, но мужик дёрнулся, и после паузы, перемежавшейся хрипами, проговорил:

— Глебов… нанял… лично…

— Что? — удивился я. — Не врешь ли, холоп…

Он прохрипел:

— Перед смертью не лгут… Господи, прости, поддался я слабости, это нечистый попутал, я всегда хотел жить праведно, но я слаб духом…

Он умолк на полуслове, ноги задергались, всё тело вздрогнуло, и он застыл. Лицо стало спокойным и даже умиротворенным, словно Господь его в самом деле простил, и он это услышал.

Ага, подумал я злобно, так тебя и простит, ты же не признал, а попытался свалить на другого, на него все слабые и трусливые валят, что ты за мужчина, трусишь принять вину на себя! Бог не прощает тех, кто врёт даже в такую минуту Великой Правды.

Проверил у всех карманы, у обоих вожаков срезал с поясов кошели. На обратной дороге заглянул и в оставленный у обочины автомобиль, отыскал мешок с провиантом.

У ратников при себе ничего ценного, разве что забрал у одного красивый нож из хорошей стали, у остальных и брать нечего, а мечи из дрянного железа, что разлетятся от хорошего удара по твердому, оставил.

Глебов, стучало в голове, неужели всё ещё пытается?.. Из Академии отчислен за совокупность драк и дуэлей, что привело к увечью и неспособности служить в армии. Карьеру в армии можно продолжать где-то на интендантской службе в чине капитана, хромая и опираясь на трость, но начинать нужно полным сил и сражаясь в первых рядах.

Но тот вожак сказал о нанимателе как-то странно «Глебов нанял… лично», словно его нанял сам Господь Бог или Император.

Я покопался в зеттафлопнике, там всё о Глебове и его родне, велел мысленно:

— Вот по этому адресу давай жми и послушай разговоры… Если послали оттуда, то сейчас кто-то ждет отчета…

Дрон оттолкнулся от плеча когтистыми лапками крупной летучей мышки, уже не мышки, а почти летучей лисицы, исчез в ночном воздухе.

Я охнул, взглянув на циферблат огромных часов на городской башне. Осталось пятнадцать минут до девяти вечера!

Если не успею, это же недопустимая непочтительность по отношению к графине, хозяйке столичного салона!

Я выбежал на середину улицы.

— Извозчик!.. Извозчик!.. Да быстрее же!

Повезло, извозчик как раз проезжал шагом через перекресток, на мой вопль развернул двойку лошадей, но я сам подбежал быстрее, вспрыгнул на ступеньку и крикнул: