Они молча смотрели мне вслед, а я забросил вещмешок на одно плечо и с разбега нырнул через подрагивающий край Щели Дьявола.

Секундная потеря ориентации, легкая тошнота, что тут же прошла, велика сила адаптационного механизма наших тел, подошвы моих ног уперлись в мягкую почву, а ноздри спешно начали анализировать воздух, наполненный запахами, ароматами и непонятной вонью, словно прямо подо мной гниет огромная туша кита, хотя вообще-то китов тогда ещё не было. Даже не было их предка, что дал кита и бегемота, ближайших родственников, да и были они сперва чуть крупнее крысы, а всего триста тысяч лет тому начали резко вырастать в размерах и весе.

Я сделал несколько осторожных шагов вперед, Мата Хари торопливо сканирует местность сверху, даёт картинку яркую, цветную, подробную. Всю живность, даже мелкую, подсвечивает и снабжает комментариями, которые почерпнула из местных трактатов о животных этой и других Щелей.

Хотя я здесь уже был, но что-то поменялось, даже воздух другой, запахи другие, и не удивлюсь если и звери здесь другие, вдруг да проскочило несколько миллионов лет взад или вперед?

— Слева озеро, — доложила Мата, — там два аргентинозавра нежатся, заодно пугают рыбу.

— Только пугают?

— Да, оба сытые, а рыбы пытаются кусать их за лапы.

Я хмыкнул, аргентинозавры сорок метров в длину и вес соответствующий, такие бронированные крупной чешуёй лапы прокусить проблематично,

— Что справа?

— Один тираннозавр жрёт струтоимима.

— Один? — переспросил я.

Тиранозаврам точно не стоит попадаться, хотя они постоянно уменьшаются в размерах и постепенно превратятся в птиц, так что наши куры и даже воробьи — измельчавшие тираннозавры, но я здесь и сейчас, и тираннозавр пока что ещё не канарейка.

— Как поймал струтиомима? Они же выдают восемьдесят километров в час!

— Их много, — пояснила Мата. — Один сам с разбега налетел, не успел остановиться.

— Дела, — пробормотал я. — Сколько их там? Лучше займусь струтиомимами. Че, я страусов не видел?

Струтиомимы в самом деле похожи на страусов, такие же по росту, внешности, с длинной шеей и мощными ногами. Только зелёные и без перьев, кожа гладкая на животе, спина и бока покрыты толстой чешуёй, что ещё за каких-то пустяковых пару десятков миллионов лет превратится в перья.

Конечно, безопаснее всего сражаться с зауроподами. Эти гиганты могут разогнаться до трёх километров в час. Однако раз уж даже убежать от опасности не могут, то сумели покрыться такими костяными плитами, что любой хищник заморится пытаться прогрызать их, при этом надо постоянно уворачиваться как от толстого с трамвайный вагон хвоста, так и ног травоядного, что и слона легко растопчут, если такой мелкий зверёк вдруг там окажется.

Мата Хари, получив приказ, снизилась и пошла к струтиомимам. Я не видел вспышек лазера, заслоняет корпусом, но ящеры начали падать, сражённые коротким импульсом в нервный узел головы.

Я медленно пошёл к ним, те ещё не поняли, что их убивает, Мата Хари плывет на высоте их гордо вскинутых голов на длинных страусиных шеях. Даже у страусов глаз крупнее их мозга, а что говорить о струтиомимах, там вряд ли больше, чем у муравья, но Мата Хари бьет точно, даже я бы так не сумел.

После каждого выстрела в меня толчком вливается некая злобная сила, наполняя тело огненными каплями непонятного могущества.

Когда попадалось что-то крупнее, и капли мощи были крупнее, я даже поглядывал на браслет, станут ли камешки ярче или изменят цвет, но пока всё остаётся прежним. Видимо, требуется набрать какую-то определенную массу, чтобы стрелки весов сдвинулись, а лифт поднял на следующий этаж.

Я уже не турист, а хозяйственник, во всяком случае, подошел к делу по-хозяйски: одиночных тварей убивал и сразу же вытаскивал кристаллы или перлины, а если приходилось отбиваться от целой стаи, то сперва убивал всех, а уже потом высматривал тех, в которых есть что-то для меня ценное, и пускал в ход разделочный нож.

Мата Хари сообщила, что небольшой отряд бронтозавров двигается в мою сторону. Я поколебался, твари слишком огромные, я предпочел бы посражаться с маразухами, всего полтора метра, а то и чуть меньше, бегают на задних лапах, хотя ещё не динозавры, справиться с ними легко, а бронтозавра и убить непросто, да и громадную тушу никак не использовать, а моя хозяйственная натура протестует против такого расточительства.

Но маразухи бодро промчались вдоль болота и скрылись в хвоще-плаунном лесу, а в мою сторону двинулись сперва бронтозавры, а за ними и чуть в сторонке полудюжины стегозавров, самые известные из ящеров, а также самые глупые. На две-три тонны веса всего семьдесят граммов мозга, это значит, что управиться с ними проще простого. Не считая того, что они абсолютно травоядные, у них единственная защита — толстая кожа, покрытая массивными и прочными пластинами доспехов, а также ярко-красный гребень от затылка и до кончика длинного мясистого хвоста.

Я вздохнул, ладно, стегозавры, так стегозавры, во всяком случае, если у них и образовывается кристалл, то и размер у него должен быть подходящим.

С обнаженным мечом в руке я приблизился к ближайшей туше, по массе чуть тяжелее носорога, только носорог опаснее, а стегозавр…

Я уже занес меч, намереваясь через два шага, вонзить этой туше в бок, где рассмотрел через плотную кожу нервный узел, как вдруг…

Страшная сила саданула меня в бок, я взлетел в воздух, перевернулся несколько раз и плашмя рухнул на мокрую грязную землю. Рот наполнился солёным, жутко заболел бок, я сразу увидел три сломанных ребра с левой стороны, обломки вот-вот прорвут сердечную мышцу, что в народе зовется просто сердцем, а одно воткнулось в легкое.

От дикой режущей боли я застонал, сверху упала тень, я услышал сочный хруст, мощный и громкий, рядом остановился стегозавр и жуёт ствол дерева, правда, с тонкой кожицей, видно как внутри передвигаются потоки сока.

Стегозавр, вот уж дурак, недаром мозг, как у таракана, уже и забыл обо мне, стоит рядом и жрёт, а мог бы просто наступить, от меня осталась бы только шкурка с раздробленными внутри костями.

Постанывая, я отполз чуть от дерева, слышу как ускоренно работает регенерация, я сосредоточился на ребрах стараясь, чтобы срастаться начали правильно. Да что ребра, почти раскрошил тазовые кости, вот уж удар так удар, лучше бы бревном, пострадал бы меньше.

Лежал так почти час, постоянно прислушиваясь к хрусту и чавканью совсем рядом. Но стегозавры, слава Богу, из хвоще-плаунной чащи так и не вышли.

Я выбрался из Щели, щурясь на яркий свет, сказал с чувством:

— Велик Аллах и Мухаммад пророк Его!

Тадэуш подпрыгнул, подбежал испуганный и обрадованный.

— Ой, ты весь в крови!

— Это кровь нечестивых тварей, — ответил я напыщенно, — что не знают воли Аллаха, и потому будут низвергнуты!

Он жадными глазами посмотрел на мою сумку.

— Что-то набрал?

— Ещё больше оставил, — сообщил я гордо. — Пхе, не по-мужски собирать всё упавшее и… выпавшее!

Он почти взвизгнул:

— Покажи!

Я снял с плеча и бросил ему мешок, он подхватил обеими руками, охнул и, не удержав, опустился с ним до земли. И там же, сидя на корточках, торопливо раздвинул шнур на горловине мешка, заглянул, вспискнул и, расширив побольше, сунул туда обе руки.

Я задействовал тепловое зрение, в радиусе километра двигаются только мелкие красные пятна, ещё проскакивают над верхушками деревьев, что за, птицы ночью спят… ах да, совы и летучие мыши вышли на охоту.

В нашу сторону сунулись две бродячие собаки, но ощутили угрозу и поспешно убежали.

Тадэуш вытаскивал из мешка лапы ящериц, листья тех странных растений, что меняли цвет, мелкие прозрачные камешки, наконец вскинул голову и умоляюще посмотрел на меня снизу вверх.

— Говоришь, там ещё осталось?

— Ну!

Он сказал жалобным шёпотом:

— Давай туда ещё раз заглянем?