Бизнесмен на то и бизнесмен, что прежде всего его волнует прагматизм и выгода, а потом уже все остальное. Пожалуй, это главный недостаток Евиного папеньки. И это не может не беспокоить. Если, как говорит Глен, через полтора года мы с ним мирно разведемся, то не продаст ли меня — вернувшуюся под его опекунство дочь — маркиз Эверетт кому другому?

Я вздыхаю, принимая факт, что хорошенько все следует обдумать, хотя бы время есть, полтора года точно, и берусь за следующее письмо. А, снова из столицы. Кто-то из друзей предыдущей Евы то ли глумиться, то ли действительно искренне волнуется за ее житие в далеком крае, по тону начертанных на бумаге слов не ясно. На него можно ответа не посылать.

Идем дальше.

Приглашение на чаепитие от местной дворянки. Интересно. Состоится через три дня. Вот и пожалуйста, кто сказал, что на юге светской жизни мне не видать? Я так надеялась, но получите-распишитесь, социализироваться зовут, затворницей прикинуться не получится.

Что ж, людей нашего круга здесь быть должно не много, можно и сходить, себя показать, на других поглядеть. Тем более, что это обязанность герцогини. Неудобно деньги мужа тратить, и ничего взамен не делать. Да и непыльная же это работенка, справимся!

Четвертый же конверт никак не подписан, и даже не запечатан. Странно, верчу его в пальцах. Внутри письмо, содержание которого больше походит на угрозу. Написано оно не рукой, а составлено из приклеенных к бумаге печатных букв разного размера, что, судя по всему, вырезали из газеты. Я невольно покрываюсь мурашками и озираюсь. В саду никого.

Что за жесть? Анонимное письмо с угрозами безо всяких требований. Это шутка такая? Или у меня завелся недоброжелатель? Фриду определили в монастырь в глуши герцогства, она под надзором круглые сутки — это мне Генри поведал — и слать оттуда «любовные» послания мне явно не может. Других же кандидатов нет. Я же почти никого и не знаю, да и зачем вообще кому-то возиться без причины? Кроме экономки ни я, ни прошлая Ева ни у кого ненависти не вызывали.

Откидываюсь назад на шезлонг и делаю глоток лимонада. Но зябкое чувство внутри не уходит. Страшно. Что я такого кому сделала — даже из поместья носа не казала, и нате вам, хейтерами обзавелась. Или в комплекте с богатством и статусом идут и вот такие вот «мелочи жизни»?

Письмо с угрозами отправляется в ящик письменного стола к другой корреспонденции в кабинете на втором этаже моего домика, как с ним поступить я пока не придумала. Стоит ли оно внимания, или же это чье-то баловство тоже не ясно, на ровном месте разводить трагедию не хочется.

На следующий день после получения почты в гости заглядывает Генри, которого в последние дни не было видно из-за прибытия нового учителя.

Им оказался отставной военный и заядлый путешественник — Брюс, самый позитивный человек, вопреки своей прошлой профессии, которого я когда-либо знала. Серьезно, раскаты его хохота пугают с насиженных в кронах деревьев мест птиц, что случается теперь весьма часто.

Первое впечатление было оправдано, даже высокая гора мышц, что представляет собой фигуру нового наставника Генри, не может скрыть той компанейской и располагающей к себе ауры, источаемой каждой клеточкой своего обладателя.

— Ты, никак, поправился? — удивленно таращусь на младшего брата мужа. — И загорел.

Генри осушает бокал холодного чая и довольно кивает, занимая напротив свободный стул в моем приведенном в порядок саду. Мы под навесом, но я чувствую, что кожа на щеках начинает неприятно зудеть. Все бы было прекрасно, если бы не чувствительная кожа!

— Ага. Мы с Брюсом готовимся к походу. Будем жить в лесу, вдали от цивилизации, спать в шалаше и питаться тем, что поймаем и сами приготовим! Однако еще нужно кучу всего узнать. Географию местности, что водиться в этих землях, какие ягоды ядовиты и как воду чистую добыть…

Глаза подростка сияют. Если честно, идея с походом сомнительная, но подход учителя я ценю. Поставить перед Генри цель, дать стимул и знания будут им усваиваться в разы проще, да и физически юноша будет сам хотеть развиваться, а с этим быстро возрастет нужда в калориях и твердой пище…

— Здорово, — киваю я.

Помимо Брюса Глен нанял еще учителей, вместо мечника, однако, герцог на удивление остановил выбор на учителе изобразительных искусств.

— Смотри, — Генри достает из сумки альбом и протягивает мне, несколько смущенно отводя при этом взгляд.

Листаю его работы. Бабочки, пауки на паутине, жуки, цветы и замысловатые узоры на коре деревьев… В лес он потому рвется, что там полно так называемых моделей для его рисунков? Ибо как я голову не ломала, но Генри и «выживание» в джунглях у меня в общую картину никак не складываются. А этот бывший вояка довольно проницателен, не мудрено для того, кто когда-то и Глена учил… Не ошибся муж с выбором, хвалю!

— Очень красиво. Ты хорошо передал игру света и тени вот здесь. И тут, набросок, но весьма яркий, даже при отсутствии цвета…

— Брату тоже понравилось.

Подросток довольно ухмыляется.

Я мягко улыбаюсь в ответ, подавляя легкое недоумение. Какая разительная перемена! Отношения этих двоих заметно улучшились за те короткие две недели после сцены на крыльце и увольнения Фриды. Хотя, немножко становиться обидно, что Генри поделился художествами с герцогом вперед меня.

— Кстати, я сегодня из-за Глена и пришел. Он сказал, чтобы я у тебя спросил, хочешь ли ты с нами завтра выбраться в город?

В южных землях населенных пунктов не так уж и много, имеется несколько небольших городков. Один из них находится от резиденции герцога относительно недалеко, примерно в тридцати минутах езды верхом.

Я оживляюсь. Сидеть в поместье уже осточертело.

— Я только за. Но почему он сам меня об этом не спросил?

Я только сегодня утром видела супруга, но тот в мою сторону даже не обернулся, важно промчался мимо по коридору основного здания и быстро исчез из виду.

Генри хитро улыбается и пожимает плечами:

— Кто его знает.

Какое-то шестое чувство мне подсказывало, что младшенький Грейстон точно в курсе, но делиться не собирается.

Мужчины! Кто бы их понял!

На следующий день после визита Генри, после сытного завтрака, я долго выбираю подходящий для поездки в город наряд. Багаж Евы прибыл, платьев там была тьма, и не все из них, к моему великому счастью, оказались с корсетами.

Ах, какой же замечательный сегодня день! Давно я так не радовалась. Обычная поездка в город, а столько эмоций вызывает. Прошлая я бы глаза закатила на себя нынешнюю.

Останавливаю свой выбор на светло-зеленом легком платьице и шляпке в тон, и даже волосы уложить даю Ише, мастерице по различным прическам. Не каждый же день в свет выбираюсь, надо бы привести себя в подобающий герцогине вид.

Интересно, чего это вдруг мой супруг вдруг решил меня взять с собой? У него какие-то дела в городе? Но даже так никто ведь герцога не обязывает с собой брать неугодную жену? Ладно, это не суть важно, главное, что Глен немного оттаял и волей-неволей эти брачные отношения теперь на пути к достижению взаимной гармонии.

За мной заходит Генри, и, довольно болтая, мы с подростком доходим до главных ворот поместья, где уже поджидает пустой экипаж.

— А герцог… — удивленно начинаю было я, но тут один из сопровождающих карету всадников привлекает внимание.

— Брат предпочитает передвигаться верхом, — объясняет Генри, отводя взгляд, словно ему есть, что скрывать. — Давай, Ева, я тебе помогу, забирайся.

Парень протягивает руку, и я оказываюсь внутри искусно выполненного и богато украшенного экипажа. Выглядываю любопытно в окно, встречаю взгляд непроницаемого Глена и отворачиваюсь обратно, когда карета начинает движение и всадник на вороном коне исчезает из виду.

Сидящий напротив Генри достает из сумки блокнот и карандаш.

— Зрение испортишь.

— Нам ехать почти час, скучно.

Вздыхаю и рассматриваю вышивку на лежащей рядом подушке. Клер, горничная, которая вызвалась меня сегодня сопровождать, сидит по струнке рядом, но с ней не поболтаешь.