Хочу поднять руку, чтобы протереть глаза, и только тогда замечаю, что мои пальцы переплетены с чужими, но такими знакомыми и родными. Поворачиваю лежа голову в сторону.

Макушка темноволосого Глена лежит на соседней стороне постели, утопая в пухлой подушке, он в той же одежде, в которой был на приеме ранее, в неудобной позе.

— Ева?

Герцог открывает глаза, стоит ему почувствовать мои неловкие телодвижения.

— Проснулась? Ты как?

В голосе неподдельное беспокойство.

Облизываю высохшие губы и выдавливаю улыбку.

— Мы в твоей комнате.

— Да.

— Мне стало нехорошо.

— Угу, — муж протягивает другую руку и гладит меня по голове.

Сразу становится спокойнее на душе. Но как бы не хотелось, а перестать думать о приведших нас в эту ситуацию событиях у меня не получается.

Как он может так улыбаться после всего случившегося накануне?

В отличии от меня, Глен не в курсе, что чувства и отношения прошлой Евы, не являются моими, что той Евы больше нет, что мы с ней — два совершенно разных человека. Разве не появилась у него ко мне хотя бы пара вопросов?

Как бы я себя вела, если бы узнала, что до этой свадьбы в жизни Глена уже был дорогой сердцу человек? Что бы чувствовала? Нашлись бы во мне силы на такую вот улыбку?

Тяну руку вперед и касаюсь кончиками пальцев морщинок в уголках мужских губ, прохожусь по щеке — за день уже успела отрасти короткая колкая щетина.

Он так переживал, что я с ним против своей воли, был готов отпустить, поставить благополучие любимого человека превыше собственного… и тут — такие новости: мол, оказывается, твоя жена любила, и, может быть, продолжает любить другого, ты — помеха, вставшая на пути ее счастья.

Сказать, что знать не знаю этого Ская Солсберри, что с ним не знакома и он не заставляет мое сердечко биться чаще без раскрытия правды о том, что я — попавшая ненароком в не успевшее остыть тело скоропостижно скончавшейся девушки, будет звучать как нелепая ложь.

Воскрешаю в памяти потаенные воспоминания о любовнике прошлой хозяйки этого тела. Слова посла, те, которые я успела услышать, были истинными. Человек с таким именем, оказывается, действительно существовал и был объектом чувств той Евы.

Ответа на вопрос, почему все эти месяцы существование возлюбленного оставалось для меня такой же тайной, как и для остальных, хотя в отличии от них, стороной являюсь наиболее причастной, у меня просто нет.

Только гадать остается.

Может, таким образом умирая, та Ева хотела защитить драгоценного для себя человека, или, когда ее сердце перестало биться, то угасли и дорогие ему воспоминания…Не знаю. Почему они внезапно вернулись, тоже не знаю. Однако, с самого начала я могла определить, где кончается прошлое Евы Эверетт и начинается мое.

Мы с ней два разных человека.

То, что она любила этого Ская, не значит, что и я должна. Даже от первого лица просмотрев и пропустив через себя открывшиеся словно новый уровень в игре спрятанные до этих пор воспоминания, во мне не шевелиться и клочка от былой страсти, что испытывала оригинальная Ева к тому человеку.

Глен берет мою руку в свою и прислоняет к губам.

— Все пошло не так, как мы предполагали.

— Это точно! — смеется муж. — И принцесса, и ее надменные приспешники.

Конечно, Сильвии невыгодно вступать в брак с Августом и рожать от него наследника.

Королевство Соммер и те, кто стоит во главе его власти прекрасно понимают, что хочет провернуть наш император. Если у Августа родится от их принцессы дитя, у империи окажется законный и вполне себе неплохой способ без боя увеличить за счет присоединения соседа территорию.

Для достижения цели соммерцев — сохранения независимости и правящей династии — им нужно всеми возможными силами отменить свадьбу принцессы с нашим принцем, но при этом не дать повода для конфликта и обострения без того шатких отношений.

Герцог южных земель неплохой вариант.

Вроде и имперских кровей, с высоким дворянским титулом, но далек от двора и его интриг, не обладает масштабным влиянием, да еще и живет у самой границы, далековато от глаз императора Константина и его соратников.

Опыт повстанцев — как покушений на Глена, так и «удачное» избавление от его отца — давно дал им понять, что провернуть подобное еще раз вполне, с большей вероятностью успеха, реально и возможно.

Конечно, я не исключаю того, что принцесска соседней страны могла без памяти влюбиться в моего супруга. Это же Глен. Как от него не потерять голову?

Но вот действия посла, Томаса Риланда, настораживают, и именно они дают понять, что все было спланировано заранее. Разворошил словно улей с пчелами прошлое герцогини Грейстон, и вывалил словно грязное белье на публику. Ведь помехой для их плана является именно наличие у Глена законно супруги.

И это я еще продолжения его самоуверенно тирады не слышала. Даже предположить страшно, что еще он там наплел, промывая мозги развесившим уши дворянам ложными ценностями.

— Все будет хорошо, — уверенно произносит Глен, растирая морщинку меж моих бровей. — Если беда не приходит одна, необязательно бороться с ней в одиночку. Этому меня ты научила.

Почему он так мне верит? Разве не интересно узнать, правду ли говорил посол? Развеять свои сомнения, или окончательно убедиться в правдивости недавних речей.

— Разве?

— Ага. Пусть прошлое остается в прошлом, меня волнует только твое настоящее и будущее.

Сглатываю и закатываю глаза наверх, чтобы не дать волю непрошенным слезам.

— И ты не думаешь, что я тебя обманула?

Глен пододвигается ближе и притягивает меня к себе.

— «Я люблю тебя» не означает «Я никогда не сделаю тебе больно». Это мой личный выбор быть сейчас рядом с тобой. Пока ты сама не скажешь мне уйти, я никогда тебя не покину. Если выбирать источник своих печалей и радостей, то только тебя, любовь моя.

Наши губы соприкасаются. Вопреки нежным словам внутри Глена кипит океан страсти. Я пыталась целовать его в ответ, но мужчина не оставил мне ни шанса.

Нежные поглаживания превращаются в яростный напор, лишая меня быть хозяйкой в собственном рту. Язык потерял управление, сносимый будто утлое суденышко бурными волнами во время шторма.

— Погоди, — разрываю со смущающим звуком поцелуй и толкаю Глена в грудь.

— Брачные обязанности священны, — хрипло шепчет Глен и берет мое лицо в свои руки.

В лучах почти зашедшего за горизонт солнца темные глаза герцога лихорадочно блестят, напоминая расширившиеся зрачки вышедшего на охоту дикого кота.

— И я требую их выполнения.

Супруг, страдавший до недавних пор фобией прикасаться к другим людям, нежно гладит меня по щеке.

— Прямо-таки требуешь? — улыбаюсь я игриво.

— Угу. Со всем присущим мне сейчас отчаянием.

Ложусь на Глена сверху и смотрю прямо ему в глаза. Он прерывисто выдыхает. Такая реакция не может не льстить. Знание, что я для него особенная и единственная дарит такое счастье.

— Сердце у меня одно. И любить я могу только одного человека.

Чмокаю мужа в губы, чтобы он точно не ошибся, о ком идет речь.

Ночь окончательно вступает в свои права. И наш брак, на зло всем интриганам, наконец, обретает свое полноценное подтверждение.

— Доброе утро, — хрипит спросонья Глен, довольный словно добравшийся до сметаны кот, заметив, что я открыла глаза.

Как давно он проснулся?

— …Доброе, — смущенно шепчу в ответ.

— Теперь никто в фиктивности брака нас не обвинит.

Меня пробирает на смех не столько из-за фразы, сколько из-за самодовольства на лице супруга. Смущение после прошедшей ночи незаметно отступает. Верно. Теперь все официально. Самая настоящая женатая пара.

Получив порцию поцелуев и ласки с утра, признаю, что пора наконец выбираться из постели, мы и так потеряли счет времени и опоздали на завтрак. Хотя, ни меня, ни Глена факт собственного отсутствия за большим столом в парадной столовой для приема пищи в компании высокопоставленных особ, не гнушающихся совать нос не в свои дела, нисколько не колышет.