— Отныне поступай как того желаешь. Если тебя не устраивают уроки, давай вместе решим, чем их заменить…но если ты против, то…

— Нет! — восклицает громко Генри, жадно хватаясь за предложенное. — Я не против. Давай решим…вместе, хорошо?

Молодец, — довольно хвалю про себя подростка.

— Хорошо, — улыбается Глен.

Я вздыхаю. Весь разговор занял не так уж и много времени. Проблем это, конечно, не решило, но дало началу нормальному диалогу между братьями. Отчего только герцог не мог начать его раньше, без моей «помощи»? Почему Глен вдруг решил, что Генри его ненавидит?

Да, после смерти отца и ухода матери, старший Грейстон стал главой семьи и унаследовал гораздо раньше положенного титул герцога, дел, наверное, была прорва, и ответственность на плечах тогда еще совсем юного Глена оказалась немаленькая, может, времени было и впрямь мало. Но не протяжении же стольких лет. Если Генри также шарахался в прошлом от старшего брата, можно понять, почему возникла эта стена недопонимания с ненавистью, однако…нельзя же так просто опускать руки. Или есть еще что-то большее?

Счастливых людей и впрямь не бывает. Есть лишь живые люди, с которыми случаются счастливые мгновения в перерывах между множеством других событий, из которых и складывается жизнь. Каждая несчастливая семья по-своему несчастлива.

Отчего-то гляжу на перчатки герцога. Еще ни разу не видела его без них. Насколько мне подсказывает память Евы, эта часть мужского гардероба далеко не обязательна, чтобы ее носить каждый день.

— Генри, оставишь нас наедине? — спрашивает Глен у подростка, когда между братьями уходит напряжение и воцаряется неловкая, но довольно приятная атмосфера.

Ничего себе! Герцог проявляет инициативу! Я, конечно, за продуктивное сотрудничество и первому шагу в свою сторону пусть удивлена, но тем не менее рада. Пора уже вести конструктивный диалог. Мы как никак, все же партнеры и взрослые люди.

Понимаю, союз ему не по душе, и я, может, как женщина не устраиваю, но перебесились, и хватит уже. Хочу верить в лучшее, а эта ситуация с Генри показала, что далеко не такой узколобый и мелочный герцог, каким могло показаться поначалу. И о существовании Фриды и ее мелких козней мне тоже известно.

Малец робко следит за моим выражением, и, в чем-то для себя важном удостоверившись, кивает брату, исчезая в направлении главного дома.

Неловкая пауза.

— Ева, давайте присядем вон там.

Глен указывает на укромную садовую скамью в тени раскидистого цветущего буйством алого дерева, вокруг которого чувствуется приятный и снижающий напряжение аромат.

— Прошу прощения, — вдруг ни с того ни с сего произносит муженек, когда я присаживаюсь и поправляю юбку.

А? На мгновение сомневаюсь, не послышалось ли мне.

— Ваши вещи…должны были прийти еще неделю назад. Мне жаль, что так получилось. Изначально я хотел найти вас, чтобы сообщить, что они прибудут завтра. Повозка в сопровождении рыцарей дома Грейстон выехала из столицы в день нашей свадьбы, но из-за…кое-каких трудностей у горного перевала, они запоздали с изначальной датой прибытия.

Мне кажется, или эти самые кое-какие трудности стали головной болью герцога? Он так нахмурил брови и поморщился. У горного перевала? А что там?

Мой косяк, нужно лучше узнать, как тут на Юге все устроено. Очевидно, что факт того, что эти земли официально вошли в состав империи после почти сорока лет непрерывной борьбы и оккупации… пусть юридически имеет большое значение, но в реальности проще жизнь местным не делает.

— Понятно, — киваю я.

Но герцог тему не заканчивает, опускает взгляд на мой сегодняшний наряд и произносит снова:

— Мне действительно жаль, что это вам доставило столько неудобств.

Мужчина кажется искренним. Да и не его это вина, откровенно говоря. Я «полистала» память Евы, и багажа там прилично, портальными камнями не напастись. Тем более, что стоят они весьма приличных денег. Так что муж даже молодец, блюдет семейный бюджет. Делаю мысленно зарубку, о нем тоже бы не помешало обмолвится.

Если не сейчас, то еще неизвестно, как скоро выдастся шанс поговорить вот так вот с его сиятельством. Искать его и просить о встрече может быть бессмысленно, мало ли, вдруг он меня снова видеть не захочет и не пустит на порог.

— Насчет Генри…Думаю, вам стоит пригласить специалиста по душевным болезням.

Говорю и сама же жалею о своих словах.

Герцог хмурится:

— Вы считаете, что мой брат умалишенный?

Я вздыхаю. Психиатрии как науки в этом мире не существует, соответственно психологов и коучей тоже, как помочь иначе я представления не имею. И даже эти так называемые специалисты могут больше вреда принести, чем пользы. Не знаю, стоит ли риска вмешательство неизвестного человека с сомнительной квалификацией вроде специализирующихся на работе с так называемыми «душевными болезнями». Но и проблема у Генри не маленькая, боюсь, что своими силами мы не сможем справится.

— На самом деле я хочу… посоветоваться, — встречаю серьезный — готовый слушать и, что важно, слышать — взгляд его сиятельства и начинаю рассказ о произошедшем от первой встречи с мальцом и до сегодняшнего дня.

Это его брат, он имеет право знать… нет, он обязан знать. Они же семья. Мягко избегаю поднимать тему бросившей ребят матери:

— Моя служанка сказала, что за Генри после того, как погиб ваш отец, стала присматривать в то время старшая горничная поместья.

У меня есть уже свои домыслы. С вероятностью девяносто девять и девять процентов это нынешняя экономка. Нет, я уверена абсолютно, пусть имя до этого этой женщины и не звучало.

— Фрида, — кивает Глен.

Он не выглядит удивленным или шокированным. Скорее, его выражение вообще невозможно прочитать, столько в нем различных эмоций.

Так странно. Этот человек — мой муж. Законный супруг. Мы едва ли не незнакомцы. Но сейчас ближе него у меня никого нет. Да, имеется отец оригинальной владелицы тела, но он далеко, и впечатление у меня о нем складывается только из памяти, что оставила предшественница, что далеко не равно моему личному восприятию. Моя и прошлой леди Эверетт мировоззрение и взгляды на мир вообще сильно разнятся.

Я — Ева и в то же время я — не она. Я не аристократка и не представительница благородного дома, у меня иной жизненный опыт и склад ума, нет каких-то нужных наверняка качеств, которыми следует обладать женщине с подобным статусом. Со стороны, я, возможно, кажусь тряпкой и слабохарактерной. Но не так-то просто оказаться в чужом мире, в абсолютно токсичной обстановке в окружении полных незнакомцев с неясными намерениями и начать качать свои права, которые дарует призрачный статус.

Я радуюсь мелочам. Есть дом, крыша над головой, вкусная еда и приятный вид из окна, нет нужды носить каждый день корсет и угождать посторонним людям, которым на меня так же наплевать, как и мне на них.

Мое положение могло быть хуже. Гораздо хуже. Оказаться живой после смерти, переместиться в другой мир в это молодое и красивое тело — это уже израсходовать всю невозможную удачу, которая досталась мне каким-то совершенно удивительным и неизвестным путем. С этим в сравнении никакие трудности даже близко меня не могут затронуть, как об стенку горох, если по-простому.

Кошусь на герцога.

— Видимо, она. Кстати. Я не только свой багаж не получила, — вспоминаю наконец о кое-чем поважнее всяких платьев. Их на деньги легко купить, а вот наоборот уже процесс не работает просто.

Глен поднимает голову.

Красивый он. На темных волосах мужа играют лучи закатного солнца, а глаза, такие же темные, на контрасте с цветущей вокруг зеленью, кажутся бездонными, но при этом удивительно яркими, сверкающими, при всем том факте, что черный цвет по природе своей свет поглощает.

— Вы обещали мне содержание. Под какими условиями я должна его получать? С началом каждого месяца? Просить каждый раз на покупки и докладывать? — гадаю вслух.