Нас могут подбить, только если через окно пальнут. Но в меня попробуй попади… Да и оружие должно лежать совсем рядом. Мне сложно представить параноика, который сидит с заряженным оружием на балконе или крыше. В поселениях такие наверняка присутствуют, и называются часовыми. Только вот поселений, настолько я знаю, возле проспекта нет.

С десятью очками выносливости бежать – одно удовольствие. Я не чувствовал жжения в мышцах, усталости, и выдавал максимальную скорость на протяжении всего пути. С такими нагрузками мне скоро придется искать новые кроссовки – ни одна пара обуви не предназначена для бега на скорости в семьдесят километров в час.

Я не смог вспомнить ни одной автобусной стоянки, если такие у нас в Казани вообще были, зато Южный автовокзал помнил хорошо. Наверняка на стоянке имеется хотя бы один автобус с ключом в замке зажигания. Надеюсь, компания каких‑нибудь пакостных людишек не устраивала на автовокзале гонки, и не разнесла те машины, которые смогла завести. Хотя вряд ли кто‑нибудь решился шуметь в первые дни апокалипсиса. А к тому времени, когда зомби стало слишком мало, чтобы сбегаться на шум, большинство придурков уже почило.

До автовокзала я добрался быстро. Мертвецы были гораздо быстрее меня, поэтому мне не приходилось сдерживаться, а моё мощное, красивое тело не уставало и не потело. Обожаю себя.

Некроголемы за половину минуты пробежались по всем помещениям автовокзала, заглянули в каждый автомобиль на территории, и только после этого я пошел проверять машины. Надеюсь, мы сюда не зря спешили.

Спустя десять минут… 

Я подёргал за ручку последнего автобуса и вздохнул: все машины были заперты. Я мог бы разбить стекло и залезть внутрь, но это бессмысленно: автобус так не заведется.

Придется идти длинным и малоприятным путем. Я отдал приказ, и мертвецы метнулись по углам территории. Некроголемы отыскивали трупы и несли мне, я же проверял карманы. На территории вокзала были разбросаны девять тел: три из них с простреленными головами, остальные – с рубленными ранами на головах и шеях. Из всех выделялась тётка в униформе кассирши. Горло женщины перерезано, но тело хоть и подгнившее, распухшее, но не зомбячьим. Руки мертвой женщины были заведены за спину и стянуты ремнём. Разбираться в хитросплетениях человеческих судеб мне было лень. Накосячила тетка, или увидела что‑то не то, а может, бывший муж под шумок апокалипсиса решил отыграться за пересоленные борщи – абсолютно пофиг.

Я обшарил тела, вытер пальцы и когти о штаны самого свежего тела и рассмотрел находки. Ключей по карманам нашлось пять. Три из них точно от машин – но вот от каких? Я не специалист в автобусных ключах, придется перебором определять нужные.

С ключами я намучался. Почему‑то вкупе с отросшими когтями не шли знания моторики, и управляться с мелкими предметами получалось с трудом. И как только женщины с ними ходят? Это же неудобно! Вот вспороть такими красивыми когтями горло – нет ничего проще.

Единственный из трех ключей подошел к старенькому дэу с огромной дверью по центру. Я забрался внутрь машины и осмотрел салон. Лучи солнца едва пробивались через запыленные окна и освещали грязный пол, затертые жопами сидения. Пахло затхлостью. Это всё мелочи, некроголемы – неприхотливые пассажиры. Зато датчик уровня топлива показывает, что бак под завязку залит дизелем.

Автобус был мне нужен не только в качестве катафалка: на нем и до тандемовцев добираться удобнее, и живучих мертвецов вместе с бугаем возить. Если последний пролезет в дверь. Хотя, если не пролезет, то вырвет двери и расширит проход кувалдами.

Я провернул ключ и прислушался. В салоне что‑то дребезжало, но умеренно, как и во многих старых автобусах. Главное, что машина завелась с первого раза, и мотор урчал ровно.

Я аккуратно выехал со стоянки и направился к студенческому городку.

Без телекинеза автобус казался огромным, неповоротливым: я не чувствовал габаритов машины, не знал центра тяжести, не мог сказать, в порядке ли ее детали, а если нет – насколько изношены. Ежесекундно пялился в зеркала: смотрел, не заденут ли бока автобуса стойку шлагбаума или стоящие у бордюров машины, которых было немало. В конце концов, мне надоело: я зажмурился и переключился на некроголемов, что кружили по кварталу. Четверо перемещались в радиусе ста пятидесяти метров и контролировали обстановку, а двое оставшихся пялились на автобус и дорогу впереди него. Дело пошло бодрее: я легко маневрировал между стоящими авто и даже прибавил скорость.

Прятать некроголемов в метро – глупо. Любой игрок с раскачанным духом и возможностью чувствовать окружающее пространство найдет мою захоронку, когда пройдет над ней. А такие игроки, как выяснилось вчера, не так уж и редки. Вообще, бессмысленно прятать мертвецов посреди города. А вот на периферии – можно. Привезти их куда‑нибудь в деревню, дачный поселок, или придорожное кафе. Туда никто высокоуровневый в ближайший месяц не зайдет, потому что игрок высокого уровня будет занят набиванием ещё более высокого уровня, пока это возможно. Наги, ферраиды, люди – всех этих в Казани пока хватает.

Правда, из схемы выпадают хозяева мест, на которых тоже выгодно охотиться, но их еще попробуй найди.

Автобус взревел, разгоняясь на узком участке дороги и снёс шлагбаум на вьезде в студенческий городок. Я доехал до подвала с массивной троицей и затормозил. Выходить не стал: подключился к зрению некроголемов, осмотрел подвал, убедился, что там ничего не изменилось и позвал миньонов на выход.

Первыми показались два мускулистых толстяка: мертвецы поднялись наверх со скоростью обычного человека. А вот бугай мешкал: костяной рыцарь выбрался через минуту, тяжело опираясь на массивные руки – кувалды. Мертвец едва помещался в проходе, и шоркал по стенам бронированными плечами, оставляя на кирпичах глубокие царапины.

Когда в автобус зашли живчики, машина просела на пару сантиметров. Когда бугай добрался до центральных дверей и шагнул на первую ступеньку, рессоры скрипнули, а автобус перекосило на одну сторону. Пришлось отводить живчиков на другую сторону, чтобы уравновесить машину. После плясок с перемещением живчиков по салону бугай лёг на пол посередине автобуса. Живучие некроголемы пристроились по бокам от него. Рессоры поскрипывали, зато теперь я точно знаю, центр тяжести автобуса – под бугаем.

– Поехали, толстячки, – прохрипел я и направил автобус к выезду.

Интересно, что сделали бы сотрудники ДПС в прежнем мире, если бы остановили машину с таким грузом? Впрочем, думаю, они и до груза бы не добрались: их заставил бы просраться и вид водителя.

Я покрутил колесико настройки радиоприемника, но к сожалению, в эфире по прежнему не было ничего, кроме белого шума. Мне хотелось послушать пропаганду, переговоры по рациям, узнать, собирают ли где‑то выживших, в конце концов. Но нет: поселения до сих пор не достали нормальную радиостанцию и не гнали пропаганду в эфир. Хоть самому занимайся таким.

Кстати, это идея. Почему бы не объявить о наборе жильцов в своё поселение, находящееся, допустим, где‑то в начале города? Дважды в день часа по два гнать в эфир передачу, мол, у нас не хватает людей, но достаточно еды. Ищем тех, кто знает, где достать семена и смыслит в теплицах. Не скажу, что народ ломанется, но совсем отчаявшихся, которые последние сапоги сварили, можно будет встретить. А в Казани, как Святослав говорил, голодающих тысяч пятнадцать наберётся.

– В общем, дело за малым, – проскрежетал я, – Найти радиостанцию и человека, который смыслит в её работе. И справиться с искушением сожрать его.

Сам я о радиостанциях знаю только то, что они существуют, поэтому посетившую меня идею могу только обсасывать в качестве фантазии.

Автобус выехал на Оренбургский тракт, ведущий из города. По сторонам от трассы мелькали тени скоростных мертвецов. На самой дороге со вчерашней поездки ничего не изменилось. Я провел здесь две фуры, поэтому и с автобусом справлюсь…

Самоуверенность едва не стоила мне машины – на участке между двух автомобилей я замедлил скорость до двадцати километров в час, но всё равно задел правым бортом перекрученный автомобиль. Автобус повело. Хорошо, что я не выкинул сидения и некроголемы держались за них, иначе бугай мог перевернуть машину набок.