– И чем тебе не угодил Юдин?

– Он не мне угодил, а вам. Этот человек наращивает силы, плодит армию. Если ты замечал где‑то пустые многоэтажные дома, или улицы без трупов, то это не люди убрали тела, а он. И отнюдь не от заботы о запахах Казани и не из‑за недопущения поветрия: ему нужны десятки тысяч тел. В экспериментах он создаёт такое, что не снилось ни системе, ни шестьсот двенадцатому богу.

Вышло чересчур пафосно. Если встречу Юдина, нужно спросить у него, как всё обстоит на самом деле.

– Ладно. Другой вопрос: сколько в городе поводырей?

– Леха, чего ты так цепляешься к поводырям? Мало нас. Не буду тебе говорить точное количество – видовая солидарность, но по ощущениям, точно меньше десяти. И я ни с кем из нас не пересекался. Тебя тоже не смогу отвести на встречу с другими, потому что в данный момент в двухстах метрах я не ощущаю поводырей, а на большую дистанцию мой навык не работает… Слушай, Леха, теперь я тебе вопрос задам, если ты не против. Возле университета общежития вырезали, могу ли я убрать тела? Чтобы не гнили, не воняли на весь район.

Я что, ответственный за пожирание трупов в районе? Почему‑то понимание, что зомби сожрут студентов, не вызвало у меня никаких особенных эмоций. Моя мораль чихала на такие действия. С другой стороны, я помню морг больницы, где четверо мертвецов откормились выше двадцатых уровней: не думаю, что у них была хотя бы сотня тел. Несколько тысяч трупов – это шанс для мертвецов подняться на охрененно высокий уровень.

– Почему нет, – пожал я плечами, – Только с одним условием: никто не должен узнать, куда делись трупы, и что у нас с тобой вообще был этот разговор.

– Никаких проблем, – улыбнулся Рогин гнилыми зубами, – Никто не узнает.

Мы поговорили еще минут десять. Рогин накидывал бесполезную информацию лопатами: про того же Юдина был готов говорить часами, или обсуждать, как плохо жить с разваливающимся телом, а как только разговор касался тем, которые меня действительно интересуют, будь то поводыри или системное меню мертвецов, замолкал. Если он не договорится со Святославом, придется вытрясти из него информацию. То, что он продукты достаёт, меня не волнует: адреса, откуда он их таскает, я тоже выбью. И поможет мне заставить выдать информацию инстинкт самосохранения Рогина.

– Ладно, я полетел, – вздохнул я.

– Ну давай, – махнул рукой Максим. Пока я набирал высоту, зомби не вставал с места и следил за мной, а потом поводыря окружили фигурки мертвой свиты, и я отвернулся от поводыря.

Лететь напрямую домой я не стал: Рогин меня заинтересовал, я решил глянуть, что творится на Вознесенском кладбище.

С высоты сложно было отыскать знакомые ориентиры: приходилось больше полагаться на системную карту и долго прикидывать, как выглядят улицы, когда по ним едешь на автомобиле. С горем пополам я нашел кладбище, и… ничего не увидел. Территория была засажена соснами, и для того, чтобы увидеть чуть больше, чем кусок хвойного леса, нужно снижаться и смотреть на происходящее.

* * *

Свита Макса Рогина состояла из девяти мертвецов.

Макс иногда ощущал в городе огромные толпы зомби под контролем неизвестных поводырей, но ему казалось неразумным руководить такими толпами.

– Ебанутые.

Толпой сложнее управлять, толпу нужно кормить, и толпу не разовьешь, не раскроешь потенциал каждого подконтрольного. Появится какой‑нибудь Нудный и с лёгкостью выкосит всех. То ли дело, когда управляешь девятью мертвецами, и каждого чувствуешь полноценнее, чем себя самого. И можешь каждого продвинуть до максимума. В чем смысл толпы в тысячу зомби седьмого уровня, если можно на том же мясе, которое за неделю потребляет толпа даже не для прокачки, а для существования, можно прокачать девять зомби двадцать седьмого уровня?

Максим оглядел каждого из своих некроголемов. Два Крепыша – огромные мертвецы, вкачанные в живучесть, один Силач – закованный в костяные доспехи рыцарь, и шесть скоростных зомби. Макс знает их с самого начала – с момента, как осознал себя. Он делит мясо поровну между своими воинами, и следит, чтобы никто не убегал по уровням вперёд. Скоростные зомби – это хорошо, но если они нарвутся на какого‑нибудь танка, перед которым бесполезна скорость, на первый план выйдет сила. Или живучесть.

– Вы мои хорошие, – прохрипел Макс, глядя, как мертвецы отрывают куски тел и заглатывают, не жуя. Рычат, брызжат слюной, давятся, но жрут.

Максим мог следить за эволюцией подопечных и направлять её в нужную сторону. Единственная проблема эволюций, недостаток мяса для новых этапов, больше не проблема. Мяса у Рогина теперь много.

Макс вышел из подвала, забитого доверху телами, и запер его на замок. Если эта нехитрая маскировка не сработает, и подвал посетят, то наткнутся на девятерых зомби, которым дана установка "жрать" и "охранять". Не то, чтобы Рогину было дело до данного им обещания спрятать трупы незаметно: ему плевать. Зато теперь он сможет перевести стрелки на Нудного, если возникнет нужда.

Рогин не боялся оставлять своих подопечных: во‑первых, их связь сильна, во‑вторых, отлучается он ненадолго.

Управлять мертвецами в бою – одно удовольствие. В минуты схваток Рогин чувствовал себя почти всесильным. Поводырь контролировал схватку с десяти ракурсов, ювелирно управлял каждым бойцом и превращал бой в мясорубку. А потом скармливал проигравших стае.

На встрече с Нудным поводырь ни капли не боялся телекинетика – стоило ему отдать мысленный приказ, и к Нудному со спины рванулись бы шесть быстрых мертвецов. Самоуверенный качок даже не понял бы, что его убило.

Макс привык доверять свою жизнь мертвецам, и без них ему было неуютно, однако поводырь утешил себя тем, что уходит ненадолго: несколько часов без своей свиты в пустом здании больницы он переждет, а потом его к мертвецам проводят главы "Карбышево". За то, что Рогин предложит руководству поселения, поводыря понесут на руках, если он того захочет.

Я спустился около кладбищенской ограды. Рогин обманул: зиккуратами тут и не пахло. Кладбище вообще не посещал никто с самого начала апокалипсиса, а если посещал, не оставил следов.

А вот тела были. Но не на кладбище, а в одиннадцатиэтажном жилом доме, что находился через дорогу. Некромант, как и любой адекватный человек предпочел жить и работать в комфортном жилом доме. Хотя нет – слово "жилой" здесь лишнее – я не ощущал в доме никого, кроме всяческих умертвий и человека с комплекцией Григория Юдина. Похоже, соседей некромант не любит.

Я подлетел к дому и завис. Двигаться дальше опасно: двор сторожил мертвый дракон. Туша доходила до сорока метров в длину, распахнутые кожистые крылья накрыли детскую площадку и проход к нужному подъезду. При желании можно протиснуться у стеночки, только вот я не рискнул: помню некропсов. Дракон абсолютно так же не опознается системой, но вряд ли некромант оставил на страже своего дома неработоспособного дракона.

Белесые глаза ящера наблюдали за мной из‑под полузакрытых век. Когда я отвернулся и осмотрел окна, ящер на пару сантиметров приоткрыл пасть и немножко сдвинул голову. Я повернулся обратно к дракону.

И что делать? Не бить ведь ящера, в самом деле. В своей победе я не сомневаюсь: логика подсказывает, что мертвый дракон уже не управляет ни воздухом, ни другими какими‑то стихиями: это просто несколько тонн мертвого мяса. Однако неразумно с порога ссориться с хозяином дома, который обладает черт знает какими навыками, и чей дом забит разнокалиберными мертвецами. Да и дракон навевает грустные мысли: прежде, чем сотворить из ящера зомби, некромант нашел его и убил, попутно получив дохера опыта. Похоже, в этом и был секрет быстрой прокачки Юдина.

Я отыскал в доме ручку и блокнот, написал "я во дворе, жду" и транспортировал записку единственному живому человеку в доме. Юдин обедал. Некромант поймал летающий клочок бумаги, не читая, скомкал его и выкинул в мусорное ведро. Сука.