– Да… Я понимаю, да.

Решимость в глазах мужика все еще была, но быстро гасла. Стоило мне завести разговор о смерти, как Антона накрыла паника. Мое серое лицо, длинные зубы и тусклые, подернутые поволокой глаза сейчас напоминали вестовцу про радости посмертия.

Я медленно поднялся со стула, чтобы лишний раз не пугать мужчину и распахнул дверь в зал. Минуту назад я прикрыл ее для успокоения карбышевца, сейчас же требовался противоположный эффект.

– Смотри сюда… Смотри, говорю! – повысил я голос, потому что Антон глядел куда угодно, но только не на оставшийся от товарища фарш. – Вот это – конечная остановка героя. Не всякого героя, согласен, но если кто‑то в этой комнате попробует сейчас погеройствовать, то умрет именно так. Если я не решу растянуть его муки. Понимаешь?

– Я… да…

Один раз взглянув на останки, человек не смог отвести от них взгляд. Антон, как фанатик, пытался зациклить себя на цель: предупредить Карбышево, и хоть трава не расти. Но сейчас я указал, чем это закончится. Страх смерти – ужасная вещь, а движимый инстинктом самосохранения человек всеми силами стремится избежать смерти. Люди способны накрутить себя на паническую атаку даже при виде оставленного в автобусе пакета, а здесь и выдумывать ничего не нужно, фарш выглядит более чем наглядно.

– Ты мне не нужен. Ты можешь избежать смерти и вернуться в поселение здоровым, – накинул я аргумент на чашу стимула, – А Святослав – предатель. Обещаю, что не буду в ближайшее время лезть в Карбышево, но мне нужен предатель, понимаешь? Твоя жизнь в обмен на него. Как считаешь, справедливый обмен? Я считаю, что справедливый.

Я снова прикрыл дверь, слишком уж нехорошо выглядел командир: лицо мертвенно – бледное, дыхание неглубокое и частое. Как бы не блеванул и не упал в обморок.

– Смотри сам. Ты можешь вернуться живым и предупредить Карбышево обо всем, что видел. Или наоборот: заорать в рацию и героически погибнуть.

– Я… ладно… хорошо, я все сделаю. Все нормально будет.

Антону потребовалось минут пять, чтобы прийти в себя. Попутно я расспрашивал последние новости из жизни поселения: узнал про туннель, мальчишку‑геоманта и сотрудничество с Вестой и прочее. Мужик не смотрел мне в глаза, зато теперь взгляд, которым Антон елозил по полу, мне понравился: в меру испуганный, в меру затравленный. Товарищ Закрипов выглядел как правильно мотивированный персонаж. Плюсик тебе за дипломатию, Леха.

– Это Закрипов, прием, – спокойным голосом произнес в рацию карбышевец, – Дальше первого дома мы не ходили. Дачники мертвы… – после этих слов я едва не снес мужику голову, но сдержался, и правильно сделал, – Нет, мертвы они уже пару дней, судя по состоянию тел. А еще здесь продуктовый склад. Похоже, Леха тогда нашел‑таки продукты.

Рация затрещала и оператор на той стороне попросил повторить. А после повтора рация отозвалась голосом Святослава:

– Давай‑ка, Антон, еще раз расскажи, что у вас там?

Если в первый раз Антон запинался, то в третий раз рассказал выдуманную историю бегло и с легким матерком. Даже выдуманные продукты описал ярко и в красках.

– А у вас там все нормально? – донеслось из рации. Чертов параноик, – Если ты в заложниках, действуй как обговаривали.

– Да нормально здесь все, – в голосе мужика мелькнула досада, – Если нужно, вернемся, сами разбирайтесь с этим загашником…

Блеф был жестким. Я смотрел на вспотевшего Карбышевца и ожидал, что ему скажут из трубки. Чем дольше молчал Ковальчук, тем сильнее потел Антон.

– Несите сюда, сколько сможете. Сейчас отправлю к вам еще одну команду.

Я уже готовился обезглавить мужика, как вдруг тот спросил в рацию:

– А с системными вещами что делать?

– Так, повтори. С чем?

– С системными вещами. В основном кольца, но хватает и других артефактов: шприцы с панацеей, какие‑то бусы, палка для поиска воды… Короче, сразу всего и не перечислить.

Рация замолчала. Слава судьбе, Святослав колебался не больше десяти секунд.

– Жди. Выведи всех из комнаты, чтобы не было соблазнов, сейчас приду, – отозвался Ковальчук, – Но имей в виду, если ты отвлек меня по пустяку, будешь рожать перед бойцами. На публику.

Рация хрипнула и затихла.

– Слышишь, – отвлек я бойца, – А я не знал даже, что Святослав стращает людей родами: со мной постоянно был обходительным. Ты бы подумал о смене командира, братишка.

– Ну вот, он идет сюда, – невпопад сказал Антон, – Ты отпустишь меня?

Пугать карбышевца сверх необходимого не хотелось. Хотя вру – хотелось, вот только страх грозил взбрыком со стороны бойца. Нужно дать мужику надежду. Антон еще нужен, чтобы снова ответил, как положено, если Святослав позовет его по рации. Мяса у меня завались, там и дачники, и команда мужика… И в перспективе – Святослав. Могу себе позволить расточительность.

Я поскреб когтями лысину.

– Ты – мясо, но мясо полезное. Как только мы схватим Ковальчука, ты свободен, как я и обещал. Ты меня самым вкусным персонажем поселения обеспечишь, съесть которого – дело чести, в чем вообще вопрос?

Ковальчука я решил встречать на входе. Антону вручили разряженный автомат с пустым рожком: боец встал на пороге дома и закурил, присосавшись к сигарете так жадно, будто каждая затяжка увеличивала шансы выжить. Святослав заявился спустя минут пятнадцать. Мужчина шел в компании Сотникова, но почему‑то без Дамира. Оба были вооружены.

Странные дела: я думал, Святослав с собой взвод карбышевцев притащит.

При взгляде на Святослава вылезала системная табличка

Неплохая добыча! 

Убить и сожрать главу поселения: +3 уровня. 

Сотников вошел в калитку первым, и сразу отлетел в сторону от удара псевдоразумного мертвеца. Я же легко перескочил забор и переместился за спину Ковальчуку: в черном плаще, страшный и неотвратимый, как тентакля шестьсот двенадцатого бога. Удар костяным клинком разорвал ремень автомата, и оружие упало на землю. Святослав, не будь дураком, дернулся было к оружию, но я уже держал у горла предателя вытащенный из его же ножен тесак. Да, когтями на такой дистанции орудовать сподручнее, а еще легче – отдать приказ о нападении скоростнику, и мертвая молния за мгновения поломает главу Карбышево. Только в качестве орудия психологического давления тесак подходит больше. Особенно для человека, который постоянно его носит и знает, какие раны получаются от рубящих ударов.

– Не трогай аргумент, – рыкнул я. Глава поселения нехотя обернулся. Стоит отдать должное, Ковальчук не упал на колени, моля о пощаде и не позвал помощь из Карбышево. Вместо этого мужик криво усмехнулся и демонстративно поднял ладони.

– Ты малость изменился, – подметил Святослав. Голос карбышевца дрожал, но мужчина старался держать себя в руках.

– Ветрянка, – прохрипел я и скомандовал, – Давай‑ка, двигай к дому. И по сторонам не смотри, не порть себе настроение.

– Ветрянка, говоришь? Забавная болезнь… А не хочешь к нам, в поселение? Инга почти до двадцатки прокачалась, скоро такие болячки на раз убирать будет…

Я легонько ткнул тесаком в спину балагура, заставляя шагать вперед, и кивнул стоящему на крыльце Антону. Боец правильно истолковал жест и, отводя глаза, потруси́л по направлению к Карбышево.

– Ты понимаешь, насколько смерть тебя изменила? – продолжал храбриться Святослав, – Плюешь на моральные принципы, безразличен к человеческим жизням и даже бывших соратников готов убивать.

– Я тебе сейчас ногу отрублю, бывший соратник, – пообещал я, – Дуй‑ка в дом, в последнюю комнату. Там поговорим.

Четыре метра по ошметкам собратьев довели вестовца до нужной кондиции. Когда мы уселись друг напротив друга, запал главы Карбышево иссяк, осталась лишь усталость. Я ощущал некое злое торжество, но отогнал его в сторону. Слишком мелко будет издеваться над обставленным мужиком.

– За что? – просто спросил я.

Услышав вопрос, Святослав не замялся и не напустил на себя глуповато‑наивный вид. Мужчина задумчиво свел брови, а потом ответил: