Славина я притащила в итоге к себе, потому что ехать к нему в загородный дом не было ни сил, ни желания, сгрузила на диван в гостиной и отправилась в душ. Пока мылась и чистила зубы, Паша каким-то образом перебрался с дивана ко мне на кровать и захрапел, как будто так и должно быть. На диван пришлось идти мне.

Пока я лежала и размышляла о том, что если буду продолжать в том же духе «отдаляться» от Пашки, то никогда не добьюсь желаемого, зомби Славин приковылял в гостиную и со стоном завалился на меня.

— Что ты делаешь?! — возмутилась, отталкивая его.

— С тобой буду спать.

— Я не хочу с тобой спать! От тебя воняет как от винно-водочного завода!

Боролась я с ним еще полчаса, бегая от него по квартире, пока не смирилась и не пустила к себе на кровать. Он сгреб меня в охапку, я отвернулась от него к окну и снова задумалась над безвыходностью своего положения.

Как я могу дистанцироваться от Славина, если ни на секунду не перестаю о нем думать? Даже когда мы не вместе, все мысли о нем. Даже сейчас, когда думаю о том, что не надо о нем думать, я думаю о нем!

Да и как не думать, если наши жизни переплелись слишком тесно? Мы и дня друг без друга прожить не можем ни в плане общения, ни в плане практически семейного быта, как сегодня выяснилось. Мы видимся каждый день, а следовательно, и общаемся каждый день. И прекратить это не сможем никогда, потому что работаем вместе, у нас кабинеты находятся через стену друг от друга, у нас общая приемная и общий секретарь. Да даже если я перееду в другой кабинет, в сущности, все равно ничего не изменится, мы связаны общим делом, общей работой, общими интересами. В конце концов, он мой босс, которого мне избегать не удастся, как бы я ни старалась!

Мы как семейная парочка. И я словно жена, которая хочет развода, но боится оставлять мужа одного, потому что «он же без нее не справится», и переживает за детей. Вот только вместо детей у меня — работа, а вместо мужа — друг. Как же запуталась моя жизнь!

И неужели, чтобы отстраниться от Пашки в качестве эксперимента, мне придется уволиться с работы?

Утро воскресенья не принесло ничего, кроме стонущего от головной боли Славина в мятых вчерашних штанах и без рубашки.

— А-а-а, как хреново, — пожаловался он, вваливаясь в кухню и падая на стул. Я молча подхватила приготовленные заранее стакан с водой и таблетку от головной боли, подошла и поставила перед ним на стол. — Спасибо, Золотко. Что бы я без тебя делал?

— Одевайся и проваливай к себе, — вместо пожелания доброго утра приказала я.

— Что? — подавился он водой. — С самого утра решила мне мозг начать выносить?! У меня голова болит, я сейчас сдохну от этой боли, а ты снова свои капризы демонстрируешь? Ведешь себя в последние дни как истеричка! Либо скажи нормально, в чем я провинился, либо хватит доставать таким поведением! У меня всю неделю такое чувство, будто мы женаты! А ты мне не жена, а лучший друг! Я не хочу терпеть эти манипуляции с твоей стороны! Скажи, что тебе от меня надо, и успокойся уже! — закричал он с таким жаром и возмущением, что я даже на секунду устыдилась своих слов. На секунду. А потом вспомнила слезы на тридцатилетие и так же мигом вспыхнула.

— Не собираюсь я тебе ничего объяснять, любезный друг! Просто видеть тебя не хочу! Что тут непонятного? А ты все маячишь и маячишь перед глазами, как надоедливая мушка!

— Думай, что говоришь, Юля, — прорычал он сквозь зубы. — Поссоримся.

— А может, я и хочу поссориться? — ответила с вызовом и тут же повернулась к плите, где жарила яйца за завтрак.

Если быть откровенной, то ссориться мне совсем не хотелось, но и пояснять, что он мешает мне создать семью своим постоянным присутствием рядом, не собиралась. Вряд ли для него это прозвучит так же разумно, как для меня. Да он только уверится в том, что я истеричка и паникерша, и продолжит дальше рядом ошиваться, дожидаясь, когда моя «блажь» пройдет.

В отличие от меня Славин вряд ли вообще когда-то задумывался о том, что пора бы остепениться, жениться, обзавестись детьми. Для него главным детищем был вверенный ему отцом «Строймир», и о другом спиногрызе он точно не мечтал. Так что он со своей мужской колокольни мое приземленное женское желание вряд ли поймет. Только у виска пальцем покрутит.

За тот перерыв, что я выкладывала наш завтрак на тарелки и переставляла их с нескрываемым раздражением на стол, Пашка допил воду и перестал стонать, но при этом продолжал смотреть на меня так же враждебно. Ели в тишине, но обмениваясь одинаково упрямыми взглядами.

— Я твои вещи собрала и поставила у двери. Забери с собой, когда будешь уходить. Ключи повесь в ключницу, — постаралась сказать это миролюбиво и спокойно, но в ответ получила очень злой и шокированный взгляд.

— Что ты сделала? Ты меня за порог выставляешь?

Ну я бы не сказала именно так, но в целом да. Кивнула, поднимая его и свою пустые тарелки со стола и отправляясь с ними к раковине.

— Золотарева, ты головой ударилась? Что произошло в тот гребаный день рождения? Не может быть, чтобы ты настолько обиделась только из-за того, что я не пришел! Я же извинился, в конце концов!

— Да не обиделась я на тебя! — возмутилась, также начиная повышать голос. — И не сержусь, не злюсь. Я просто хочу, чтобы ты забрал свои вещи из моей квартиры. Что в этом странного?

— Они месяцы здесь лежали и никому не мешали, а сейчас вдруг «забери»? Что случилось? Объясни нормально! Хватит играть в молчанку и демонстрировать характер!

— Я замуж собираюсь! — воскликнула и тут же прикусила язык. Блин, он за такое точно меня высмеет!

Паша замолчал. Нахмурился. Поджал губы. Сцепил челюсти, отчего на щеках заходили желваки. Сжал руки в кулаки. Явно сдерживал злость, чтобы не наговорить лишнего.

— Ты разве с кем-то вообще встречалась?

— Нет, — ответила нехотя. — Но собираюсь начать в ближайшее время. Поэтому и прошу забрать вещи и немного отстраниться. Твое постоянное нахождение рядом не дает мне ни с кем познакомиться.

Последние мои слова все-таки прорвали плотину его злости. Он подскочил со стула и заорал с такими пылом и яростью, из-за чего не было похоже, что у него пару минут назад болела голова.

— А если я отойду, то сразу набежит толпа?! — со скепсисом поинтересовался, размахивая руками. — Да у тебя с универа парня не было! С чего ты взяла, что он появится сейчас?! И не надо винить в этом меня! Я тут вообще ни при чем! Вбила себе в голову какую-то дичь!

Он с явным трудом закрыл рот и выскочил из кухни, видимо, также чтобы не наговорить лишнего. Из комнаты начал доноситься шум от его метаний. Он громко поспешно топал, брякал чем-то, хлопал дверями. Я в это время стояла на месте и вздрагивала от злого шума за стеной.

Через пару минут он снова заскочил в кухню. Уже одетый, но ничуть не успокоившийся.

— Я от тебя такого предательства не ожидал, Золотко! — прорычал он, глядя на меня совершенно неадекватным взглядом, словно зверь, готовый вцепиться в глотку. — Решила променять меня, своего лучшего друга, на какого-то левого мифического мужика?! Дура!

— Сам дурак, — отозвалась тихо и равнодушно, что взбесило его еще больше.

— Еще прибежишь ко мне извиняться и просить вернуться! — заорал он мне в лицо.

— То же самое ты говорил о моем уходе в финблок. Что-то до сих пор не прибежала.

Думала, он мне за такое точно шею свернет. Но нет, только фыркнул разъяренным быком в лицо и снова вышел из кухни. Я поспешила за ним следом и, пока он топал к входной двери, заскочила в гостиную, схватила сумочку, с которой вчера была и которую уронила на пол, когда сгрузила в первый раз пьяного Славина на диван. Оттуда вытащила ключи от его машины, огляделась и закинула их в рядом стоящую вазу.

Все это проделала за считаные секунды и как раз вовремя, потому что Паша вошел в комнату мгновением позже.

— Где ключи от машины?!

— Возьми такси.