— Золотко, правда, очень сильно болит. Сделай что-нибудь, — попросил, снял футболку и продемонстрировал мне красную спину. — Видишь?

Смиренно вздохнула и подошла к нему. Выдала обезболивающее и стакан воды. Он послушно выпил, продолжая гипнотизировать меня странным взглядом, а потом улегся на живот, подставляя свою спину, при виде которой я испытала страх. Выглядела она ужасно: мало того, что была красная от ожога, так еще и расцарапанная после моего утреннего скрабирования песком. Однако испуг она вызвала у меня не поэтому, а потому, что я чувствовала волнение и боялась своих чувств. Они меня подводили. Я не собиралась сдаваться так легко! Один чудесный день ведь еще ничего не значит!

Старалась натирать его мазью очень аккуратно и нежно, он сначала так же напряженно и молча прислушивался к своим ощущениям, а потом явно вошел во вкус, расслабился, прикрыл глаза.

Напряжение между нами росло.

Вернее, росло оно только с моей стороны, потому что Пашка буквально через минуту всхрапнул.

— Славин? — дернула его за плечо. Он не пошевелился. — Ты спишь? — ответа не последовало. — Славин!

Он спал. Крепко. И очень уютно устроившись на моей подушке.

Не понимая, как у меня в постели после первого же свидания оказался мужчина — ну ладно, не совсем мужчина, а лучший друг, — я потопталась вокруг него, не зная, то ли будить, то ли оставить как есть, а потом забралась на кровать рядом. Отгородилась одеялом, глянула на него с опаской.

Спал как убитый и даже храпеть перестал. Были у меня подозрения, что он не спит, а только притворяется, поэтому последила за ним еще некоторое время. И засмотрелась. На широкие плечи, мускулистую спину, жесткие, черные, еще мокрые после душа волосы, подрагивающие ресницы. Не просто засмотрелась, а залюбовалась. Да до такой степени, что на меня накатил приступ нежности. Под влиянием момента склонилась и поцеловала его в висок, в щеку, в уголок губ, аккуратно приобнимая за плечи.

Он улыбнулся во сне. Хотя все-таки не во сне. Спящим он притворялся. А я притворялась, что верю в это, укладываясь рядом.

Я проснулась оттого, что Киса вылизывала мне шею и норовила залезть мордочкой в вырез сорочки на груди.

— Нельзя, уйди, — попыталась оттолкнуть, не открывая глаз и отворачиваясь от нее на бок. Но не успела я снова погрузиться в глубокий сон, как она навалилась на меня всем весом, перегибаясь через плечо, и принялась вылизывать на этот раз щеку, пытаясь залезть в рот языком. — Фу. Киса, уйди.

Запустила руку в шерстку, погладила, но настойчиво оттолкнула. Киса хохотнула басом мне в ухо и снова продолжила лезть, забираясь под одеяло и гладя бедро. На миг мое стремительно просыпающееся сознание задумалось о том, как это у нее получается тереться о мою ногу и при этом вылизывать мне лицо и шею, а потом я подскочил с кровати с визгом, сталкивая Славина с себя.

— Ты что делаешь?! — возмутилась, обернувшись к кровати, на которой на моей половине лежал довольный полуголый Пашка и по-деловому поправлял тонкое одеяло.

— Золотко, меня в постели с кем только не сравнивали, но с кошкой ни разу, — рассмеялся он, глядя не на меня, а на мою грудь. Тоже опустила взгляд, ужаснулась кружавчикам и схватила халат, который ночью сбросила прямо на пол около кровати, потому что спать в нем было жарко.

— Озабоченный! — обвинила его, прикрываясь. Он широко улыбаться не прекратил, но взгляд все-таки перевел на мое лицо. И от этого мне стало еще больше не по себе. Сердце от резкого пробуждения и скачка с кровати билось так же быстро, как и во время вчерашних гонок, а смущение накатывало все новыми и новыми волнами. Я чувствовала, как щеки начинают краснеть, а потому решила сбежать.

Однако успела только повернуться в сторону ванной, когда в спину мне донесся якобы чих:

— Ап-синий-чулок-чхи.

— Что ты сказал? — обернулась.

— Ничего.

— Я слышала, что ты сказал! — возмутилась и замахнулась на него халатом. Он попытался с головой укрыться одеялом, но я все-таки пару раз хлестнула его по лицу поясом. Хотела дотянуться до больной спины, но ту он тщательно берег.

— Это был комплимент! — сквозь смех орал он, пытаясь обороняться одеялом и подушками, которые я у него отбирала, забравшись на кровать и встав на ноги. — Я очень уважаю и ценю всех «синих чулков»… чулок? чулочек? Как правильно?.. Восхищаюсь! Полностью поддерживаю ваши взгляды на близкие отношения. Особенно твои!

Пока пыталась побить эту хохочущую гору мышц, запыхалась, а потому вскоре остановилась, распрямляясь и возвышаясь над ним, валявшимся на кровати. А Пашка тем временем пытался отсмеяться, но поднимал на меня взгляд и тут же снова начинал заливаться лошадиным ржанием.

— У тебя… ха-ха-ха… у тебя… ха-ха-ха… даже эта… ха-ха-ха… как ее… ха-ха-ха… синяя!

— Голубая, дальтоник, — возмутилась, кинув халат ему на голову, спрыгнула с кровати и поспешно скрылась в ванной.

Посмотрела на себя — растрепанную, в голубой сорочке с черными кружевами — и пожалела, что вчера не осталась в пижаме с котиками. Или он бы меня тогда старой девой назвал? Кошатницей?

Тряхнула головой.

Что только что произошло? Пашка лез ко мне явно не за поцелуями. И это было так же дико, как если бы это был Юра. Даже плечами передернула от брезгливости. И если ночью подобное развитие событий мной хоть и воспринималось с опаской, но категорично не отвергалось, то наутро стало не по себе от одной только мысли. Мной овладело пограничное состояние: вроде и хочется, и можно, но в то же время как-то неловко.

Раньше мы тоже нередко спали в одной кровати, и неловкости между нами не раз случались, но мы их старались не замечать и игнорировать. Теперь же все было по-другому. То, что произошло сейчас, неловкостью уже не назовешь, как и случайностью и стечением обстоятельств. Похоже, Пашка решил долго не ждать и сразу после первого поцелуя идти в наступление. Но хочу ли этого я? Или это неправильный вопрос? Могу ли? А это нормально? Правильно? Нет, все вопросы не подходили к тому коктейлю чувств, что я испытывала.

Приняв душ и закутавшись во второй халат, который прилагался к номеру с двуспальной кроватью, с опаской выглянула из ванной, вышла и застала Славина, безмятежно посапывавшего в обнимку с подушкой. Он еще и улыбался во сне, будто его совсем ничто не тревожит. Подобное меня возмутило: мало того, что он согнал меня с постели и не дал доспать, так еще и сам теперь безмятежно дрых и не мучился никакими переживаниями.

— Пашка! — прикрикнула. Он завозился сонно и приоткрыл один глаз. — Чего разлегся? Иди к себе!

— М-м-м… сейчас душ приму… ты мне спину снова намажешь?

— Сам мажь. И мойся у себя.

— Ну нет, — отвернулся от меня и снова замер, видимо засыпая.

— Славин! Тебе не надо в офис позвонить? Узнать, как там дела? Вдруг все уже развалилось, а ты до сих пор не в курсе?

— Что ты орешь с самого утра? Закажи лучше завтрак. Я уже встаю.

Но слова его расходились с действиями.

— Паша!

— Встал, встал, — проворчал, резко садясь, и с все еще не до конца открытыми глазами отправился в ванную.

— Паша, к себе иди!

— Угу. — И дверь закрыл. Дверь моей ванной.

Осталось только зубами скрежетать и завтрак заказывать согласно распоряжению босса.

Переоделась, немного разобрала беспорядок в комнате, нам принесли еду и накрыли стол на лоджии, я устроилась там в кресле, потягивая кофе и перебирая фотографии со вчерашнего дня. Лучшими получились те кадры, где мы с Пашей были запечатлены вдвоем. Особенно мне понравилось фото, где он целовал меня в щеку. Я подмигивала камере, за ухом торчала желтая роза, а над нами, как раз посередине, светило яркое заходящее солнце. Сразу захотелось поделиться этим шедевром фотографии, но с кем — я не представляла. В социальные сети подобные фотографии выкладывать было еще рано, мама тут же начнет интересоваться датой свадьбы, как, в общем, и все остальные. Поэтому оставалось только любоваться в одиночку красотой в желто-красных тонах.