— Где ключи?!

— Тебе нельзя в таком состоянии за руль. Остынь сначала.

— Ты мне мамочка, что ли?! — взбесился он с новой силой. — Верни ключи, Золотарева.

— Нет.

Славин снова поджал губы, на этот раз сдерживая уже не просто обидные слова, а отборный мат. Но мне было все равно. Точно так же, как он знал, что не имеет никакого права при мне материться, иначе получит по первое число, точно так же и я знала, что ни за что не пущу его за руль в таком неадекватном состоянии.

В итоге он выругался себе под нос шепотом, я даже слов не различила, схватил мою сумку, вытряхнул все ее содержимое на диван, оглядел комнату, а затем развернулся и вышел. Следом я услышала грохот, когда он пнул коробку со своими вещами на пороге и хлопнул входной дверью.

Я облегченно выдохнула и медленно приблизилась к окну, чтобы проводить его взглядом. Такси он все-таки не вызвал и пошел пешком, закуривая на ходу. Вроде все было нормально. Прогуляется немного, остынет, потом либо вернется, и я вручу ему ключи от машины, либо вызовет-таки такси и отправится в свой коттеджный поселок.

За ключами в этот день он не вернулся. Я ждала его до обеда, даже еды наготовила, собираясь спокойно поговорить, объяснить свою точку зрения и помириться, но он не пришел. Так как женское сердце не могло найти покоя, я позвонила тете Марине и попросила ее выяснить, как у Славина дела. Она перезвонила мне тут же и доложила, что своим звонком разбудила сына: он благополучно добрался до дома и как ни в чем не бывало завалился спать. Я этим ответом вполне удовлетворилась и отправилась искать новую работу на просторы интернета.

Свое святое воскресенье я провела на сайтах с вакансиями, забросив все планы на единственный свободный день на неделе. Но в итоге ничего подходящего для себя так и не нашла.

Со времен университета мои требования к рабочему месту существенно изменились. Мало того, что мне сейчас нужна была должность как минимум финансового директора, которые требовались в гораздо меньшем количестве, чем рядовые экономисты или менеджеры, так мне еще и зарплата необходима была не хуже моей нынешней. А получала я в «Строймире» намного больше того, что предлагал рынок. На меньший же доход было согласиться труднее. Мои запросы за последние годы возросли: я полюбила те возможности, которые предоставляли деньги. Мне нравилось красиво и дорого одеваться, вкусно есть, иметь возможность купить то, что понравится. И опять же, ипотека за огромную квартиру рассеиваться никуда не спешила в ближайшее время. Оказалось, что в «Строймире» я ценный сотрудник не только на словах, но и в денежном выражении. И все это из-за ненормальной связи с боссом.

Эта связь стала следующим камнем преткновения в моих раздумьях, покинуть любимую работу или нет. Во многом в моей деятельности мне нравилось то, что я имею возможность влиять на генеральных директоров компании, как когда-то подсказывала шаги Демиду Станиславовичу, так сейчас подсказываю и Паше. Ко мне прислушиваются, мне доверяют. На новом же месте работы моя власть существенно сократится. Да и неизвестно, что за самодур попадется в качестве руководителя.

Была неплохая вакансия в компанию по производству пива, но тут встали мои личные заморочки: я хотела своей деятельностью приносить людям пользу, а не наносить вред, явный или косвенный. Поэтому предприятия, производящие алкоголь, сигареты или разврат, мной отвергались, даже несмотря на приличные заработные платы.

Ну и главной причиной моего придирчивого отношения к вакансиям было нежелание покидать «Строймир», который стал моим родным детищем. Несмотря на мечты об отдыхе, по натуре я была трудоголиком и искренне любила свою работу. Мне нравилось в ней все. Молодой дружный коллектив, задачи, возможности для развития, ну и, конечно, руководство.

По всему выходило, что найти работу с моими запросами будет ой как непросто. Да и уволиться будет не легче. Я весь день представляла себе, как вручу Паше заявление на увольнение и его лицо при этом. Он тут же запишет меня в предатели, а для меня его разочарование было таким же ранящим, как и возможное одиночество. Я сама себе противоречила: и с работы уходить не хочу, и Пашкину дружбу терять не хочу, и хочу, чтобы он перестал царствовать в моих мыслях, в моей квартире да и в другом окружающем мире.

В итоге всю ночь я мучилась бессонницей, решая, увольняться или нет. Это было очень сложное и важное решение в моей жизни, сродни выбору профессии или принятию ответственной должности. И это было первое решение такого масштаба, которое предстояло принять без поддержки друга, всегда прикрывающего спину.

К утру я накрутила себя до такой степени, что первым делом, явившись на работу, нашла шаблон заявления на увольнение в корпоративных документах, заполнила его и подписала.

В конце концов, неужели я, как Пашка, не могу принять решение в одиночку и взять на себя ответственность? Я взрослый, разумный человек. Справлюсь с новыми жизненными трудностями!

Однако и здесь все было непросто. Написать-то написала, а как это Славину преподнести — так и не решила. На оперативку со своей бумажной гранатой, которую собиралась бросить в лучшего друга, шла как на эшафот. Как бы мне смертницей не стать в итоге.

Паша тоже был какой-то странный. Он чуть ли не впервые опоздал на свою любимую оперативку, на которой кусался и плевался ядом, сбрасывая нервное напряжение на дорогих подчиненных.

— Юль, что случилось за выходные? Вы реально развелись? — спросила Марина, пока мы ждали дорогого босса-тирана и волновались из-за его отсутствия. На пятничный чай она так и не забежала и еще была не в курсе наших со Славиным перемен в жизни.

— Лучше не спрашивай, — мрачно ответила, приоткрыла ежедневник и показала ей заявление.

— С ума сошла! — воскликнула коллега, схватив меня за запястье. — Нам же тут никому без тебя не выжить!

— Не драматизируй, — поморщилась я.

— Да я серьезно. Если ты его время от времени за ошейник дергать не будешь, работать станет совсем невозможно. Да и он долго не продержится: его же понесет на подвиги, вбухает деньги в какую-нибудь авантюру без твоей визы, и весь «Строймир» рухнет. Ты же его стоп-кран…

— Марин, замолчи. И без тебя тошно, — прервала ее, захлопнув ежедневник.

Она была, конечно, права. Славин — горяч и скор на поспешные решения, я часто спасала его от необдуманных действий. Мы отлично дополняли друг друга: я была очень осторожной и любила все перепроверять по сто раз, а он не боялся брать ответственность и принимать решения. И если меня не станет, то он напринимает… а я так и буду топтаться на месте, проверяя да осторожничая…

Покрутила головой, отгоняя нехорошие мысли. Марина продолжала на меня неодобрительно смотреть.

— Так. Чувствую, что все совсем плохо. Надо спасать любимый Строймирчик, пока мамка с папкой окончательно не разругались. Пошел Дубровин со своими договорами… на послеобеденное время. Сразу после оперативки пошли к тебе чаи распивать?

Я поспешно кивнула, потому что в этот момент в зал стремительно ворвался Славин. Обсужу хоть эти проблемы с кем-то, а то устала уже обдумывать все собственной головой.

— Извините. Машина сломалась, — хмуро бросил Паша причину своего опоздания, садясь во главе стола переговоров и раскрывая записи.

Да нет. Все с твоей машиной в порядке. Вчера вечером я специально оторвалась от просмотра вакансий и загнала ее на придомовую территорию, оплатив парковочное место, под присмотр дяди Сережи и его всевидящих камер, чтобы на обочине с ней ничего не случилось. Опоздал ты, потому что забыл, что машина у меня. Врун.

Наши взгляды встретились. И я тут же напряглась, положив руку на ежедневник, в котором затаилась граната.

Смотрел он на меня тоже как-то странно. Вроде не агрессивно, не враждебно — значит, остыл после вчерашнего, — но как-то насторожено, серьезно, обеспокоенно. Может, знал про заявление? Стало не по себе. И ощущение, что я — обезьяна с гранатой, усилилось.