— Нет, — отрезала. — Я пока думаю, есть ли у нас шанс.

— Да что ж ты такая трудная? — тяжело вздохнул он.

— Нормальная. Замуж абы за кого я не пойду, даже если это лучший друг.

— Ну да, конечно. Подумай еще лет тридцать, — съязвил Славин, но я пропустила его слова мимо ушей.

— Как друг ты замечательный, но как парня я тебя совсем не знаю. Вдруг мы не сможем быть парой и разведемся через полгода, потому что не уживемся?

— А как ты узнаешь, если не пробуешь? — возмутился Пашка и снова стал целовать меня куда придется, но на этот раз поспешно и с явным подтекстом, вызвав у меня улыбку. — Давай проведем тест-драйв.

— Фу, нет. Ты только об одном и думаешь! — возмутилась, отталкивая его за лоб со смехом.

— А о чем мне еще думать? Обо всем другом я подумал уже за прошедший тридцатник.

— Не торопи меня.

Снова тяжело вздохнул, но на этот раз с рычащими нотками.

— Ладно. Не торопись. Взвесь все. Оцени. Еще тридцать лет до старости у нас есть. Но учти, что потом тестировать, скорее всего, будет нечего.

— Пашка! — ткнула его локтем под ребра. — Прекрати.

Чтобы замолчал, пришлось его все-таки поцеловать, правда, держать грань было непросто, находясь в одной постели, наедине и тесно обнимаясь. Но все-таки я старалась не терять головы и останавливала его, он каждый раз злился и прикусывал мне губы, что вызывало у меня смех.

Фильм мы смотрели урывками и больше уделяли внимание друг другу, чем сюжету. Только финал досматривали внимательно, крепко обнимаясь и затаив дыхание следя за героями.

— Неплохой фильм, — заключила, когда пошли титры.

— А сколько их было? — напряженно спросила Славин.

— Кого? — не поняла, поднимая голову с его плеча и переводя взгляд на лицо.

— Сколько у тебя было мужчин? — с опаской спросил он и прикусил губу, так и не переводя на меня глаз с экрана. Явно спрашивал не о тех, с кем я пила кофе и гуляла за ручку в парке.

Меня снова посетил иррациональный стыд.

— Я не буду с тобой обсуждать своих бывших, — возмутилась, садясь и отстраняясь от него.

— Больше одного?

— Пашка! Я же не спрашиваю, сколько у тебя было подружек?

— Я могу сказать только примерно. Мне их всех не вспомнить…

— Замолчи! — возмутилась, схватила подушку и придавила его ею к постели, когда он поднял руки перед собой и начал загибать пальцы. Он заржал, я тоже улыбнулась, заглядывая под подушку.

— Их было много, что всех и не упомнить. Но из них я помню отлично только одну. У нее в детстве были голубые глаза, которые с возрастом стали серыми. В школе у нее были очень длинные волосы. Они вились на концах, и, когда она шла, кудряшки подпрыгивали и гипнотизировали так, что глаза отвести было невозможно, как и не шлепнуть ее по заднице. В университете она пристрастилась к красной помаде и сводила с ума одним только видом своих губ. Она ждала меня из армии. Она радовалась моим победам и огорчалась поражениям. Она была и осталась единственной девушкой, для которой мне ничего не жаль. Ни времени, ни сил, ни денег. А это очень странно, потому что по натуре я еще тот скупердяй.

— Ой, захвалил себя, захвалил. Ни времени, ни сил, — передразнила его, а потом склонилась и поцеловала.

Конфетно-букетный период был прекрасен. Мы полностью сосредоточились друг на друге. Пашка придумывал, куда нам съездить, что посмотреть. Я старательно наряжалась, не ленилась краситься и завивать волосы даже на пляж. Он, видимо, разобрался, как заказывать цветы, потому что однажды, вернувшись в номер, я обнаружила повсюду букеты роз и их лепестки на кровати. Я делала вид, что не замечаю, как он кричит на подчиненных и поспешно щелкает мышкой, он старался при мне не заговаривать о работе и оставлять телефон в номере. Я игнорировала его не рыцарское поведение, когда он ворчал или ругался, он так старательно осыпал меня комплиментами, что мне становилось неловко от собственной красоты.

После моего признания во влюбленности в него в школе Славин осмелел. И хоть я пыталась сосредоточить его внимание на прошедшем времени, он это проигнорировал, уверившись в своей неотразимости, моей влюбленности, и начал приставать еще активнее. Сначала меня это смешило. Было такое чувство, будто мы играем в салочки: он догоняет — я убегаю; он пытается прорваться в мою комнату — я закрываю дверь перед его носом; он осыпает мою кровать лепестками роз и уверяет, что на них теперь надо спать вдвоем, — я разворачиваюсь и иду ночевать к нему. Однако вскоре моему покою пришел конец, когда он, все еще уверенный в своей неотразимости, начал нервничать, недоумевая, почему я до сих пор не соглашаюсь на его правила игры. Славин стал ревновать меня ко всем. И я сейчас говорю не про Олега, с которым мне теперь запрещалось даже встречаться взглядами, это стало касаться и маленькой Лии, и Марины, Витя же относился примерно к статусу Олега, хоть и был надежно женат на моей подруге. Пашку стали раздражать все, кто пытался нарушить наше с ним общение.

Эмират Шарджа мы изучили довольно быстро и решили посмотреть еще на Абу-Даби и Дубай. За время отпуска мы, наверное, побывали во всех интересных местах. И покатались на катере, и отправились в дневной круиз до Омана, и побывали в аквапарке, и в океанариуме. Посетили парк «Ferrari World», где не только сфотографировались на фоне различных моделей спортивных автомобилей, но и сорвали голос на американской горке и прочих аттракционах. Мы и погуляли по президентскому дворцу в Абу-Даби, и побывали на искусственно созданных островах в виде веток пальмы, и впечатлились архитектурой восточной страны. А еще я все-таки примерила на себя наряд местных женщин, без которого не пускали в самую большую мечеть ОАЭ. Правда, абайю я себе выбрала не ту, которую предлагала придорожная лавка в пустыне, а качественную, своего размера, бледно-розового оттенка. И в мешковатой рясе с платком на голове выглядела очень прилично, красиво. Даже Пашка оценил.

— Слушай, а тебе идет, — удивленно заметил он, когда я, переодевшись, вышла к нему из машины, поправляя платок под подбородком.

— Правда? — улыбнулась, нагибаясь к боковому зеркалу у автомобиля и заправляя волосы под платок. Выглядела я необычно, но цвет выбрала удачный, потому что он очень хорошо подходил к цвету глаз.

— Правда. Идем? — Пашка протянул мне руку и повел в сторону, куда спешила толпа туристов.

Согласно путеводителю и отзывам, эта мечеть была волшебной, и многие ее сравнивали с дворцом из сказки про Аладдина, поэтому я была в предвкушении после того, как побывала в золотом убранстве президентского дворца. Подъехали мы к мечети, когда стемнело, ожидая увидеть ее в огнях подсветки, и ничуть не пожалели, что выбрали именно это время. Даже ворчун Пашка был впечатлен открывшимся нам великолепием.

— Тоже новострой, — не мог он не вставить свое недовольство, правда, сказал это восторженным голосом, поэтому я практически не обратила внимания на его слова.

Он весь день ворчал после того, как мы побывали в местном Лувре, где были представлено несколько экспонатов, завезенных из Европы. Я тоже выставкой была не впечатлена и даже расстроена, но отнеслась с пониманием к молодой стране. Пашка же, после армии вернувшийся ко мне истинным патриотом, только и бурчал о том, что: «А у нас на Красной Площади… А у нас Кремль… А у нас соборы… А у нас…» Мне приходилось его игнорировать, чтобы не испортить себе настроение, и пытаться хоть немного сгладить его ворчание, обращая внимание на архитектуру самого Лувра. Тут он все-таки согласился со мной: «Да, красиво». Правда, тут же добавил: «А у нас…»

Недаром мечеть так хвалили туристы. Она действительно впечатляла. Белая, огромная, с большими, пузатыми куполами, золотыми люстрами, коврами, росписью и мозаиками на стенах. Окруженная газонами, пальмами. С голубоватой сказочной подсветкой.