Таким образом, мой студенческий роман и первые серьезные отношения разбились о быт, а также о железобетонную дружбу со Славиным.

Как-то незаметно Паша похорошел. Он и раньше был симпатичным и харизматичным, но в какой-то момент я заметила, что он стал похож на вышеупомянутого Брэда Питта. Если, конечно, Питт с темными волосами и карими глазами был бы недурен… В общем, Пашка стал очень красивым. И то ли красоты ему придали возраст и появившаяся мужественность, то ли на гены дяди Демида наложились-таки гены тети Марины, но из нескладного гадкого утенка с кудряшками, которого я помнила с детского сада, Славин превратился в настоящего лебедя.

И каждая уважающая себя девушка университета вздыхала ему вслед. А если учесть, что уважали себя все, за редким исключением, то и провожали лебедя Славина взглядами тоже все. Даже моя университетская подруга Яна не осталась равнодушной и постоянно о нем расспрашивала. Да что уж говорить обо всех, если я и сама то и дело ловила себя за любованием образцом мужской красоты: высокий, спортивный, широкоплечий да еще и плюс ко всему с лицом модели и душой клоуна.

Ну ладно, ладно, про клоуна знала только я, потому что с возрастом в Паше начали появляться еще и серьезность, ответственность, упорство и растущие амбиции. Он стал усерднее в учебе, пошел работать после пар к отцу в компанию обычным менеджером по продажам, чтобы впихивать людям мешки с цементом да водоэмульсионную краску. И тут же начал копить на автомобиль честно заработанные копейки, а предложенную помощь родителей отверг. Дело с его мечтой о четырехколесном друге было еще на втором курсе, и тогда я покрутила пальцем у виска на его вдруг развившуюся самостоятельность, но когда через два года он представил мне свою лошадку, меня переполняла гордость за друга, и радовалась я так, будто сама заработала себе на автомобиль.

Первая победа Славина воодушевила, и он поставил себе новую цель. Говорит мне, видимо, своей золотой рыбке: «Не хочу автомобиль отечественного производства. Хочу быть владыкой всего отцовского «Строймира».

— И что я должна сделать? — поинтересовалась «рыбка», которая три ночи подряд не спала и писала теоретическую часть диплома.

— Скажи, как сделать диплом красным. А то гендир с синим дипломом — как-то не солидно, — заявил Славин.

— А ты не поздно опомнился? Мы диплом через два месяца защищаем!

— Уже через два? — ахнул он, а затем тут же встрепенулся. — Ты мой уже начала писать? О чем?

За провокационные глупые вопросы Пашка получил по голове моими распечатками первой главы.

Тогда-то, в коридоре перед кафедрой, где принимал наш научный руководитель, я и взглянула на своего вечно веселого друга по-новому и отметила в нем не только внутренние, но и внешние перемены.

Его волосы, которые я помнила пушистыми темными кудряшками, стали жесткими и превратились в густую шевелюру, которая старательно подстригалась и укладывалась владельцем гелем. Я Славина про себя до сих пор называла кудрявым Пашкой, но прозвище это уже давно потеряло актуальность. Может быть, если бы у него были длинные волосы, они бы вились, но его нынешняя прическа не позволяла оценить, кудрявый он до сих пор или нет.

Брекеты, которые он носил в школе, чтобы поддержать меня с кривыми зубами и металлической конструкцией во рту, а также то, что впоследствии он со мной, бывало, забредал и в кабинет стоматолога, дали о себе знать, и теперь он обладал идеальной белоснежной улыбкой.

При нем были высокие скулы, чисто мужская широкая челюсть, как у Супермена, и пухлые губы. Его рот был слишком большим для ребенка, из-за чего в детстве он был похож на мультяшного лягушонка, зато теперь тот придавал его лицу еще больше мужественности, а широкая улыбка с морщинками вокруг уголков губ зажигала лицо ничуть не меньше искрящихся глаз.

А еще у него были большие ладони, в которых мои маленькие ладошки тонули и чувствовали себя в полнейшей безопасности. И очень сильные руки, которые не просто так носили бугры мышц, но еще и умели ими пользоваться.

— Что? — спросил он, привлекая мой взгляд обратно от запястий к лицу.

— Что? — не поняла я.

— Почему ты на меня так смотришь? — поинтересовался он, переводя взгляд на свои руки. — Я в чем-то испачкался?

— Да нет. Вот думаю: когда ты успел так похорошеть?

— А я всегда таким был, — разулыбался он. Я прыснула от смеха.

— Ой, кому ты врешь, Славин? Я же прекрасно помню, что ты кудрявый тощий лягушонок.

— Но-но-но… ты поосторожнее на поворотах, — возмутился, оборачиваясь и словно проверяя, не слышал ли кто-то моих слов. — Не забывай, что и я знаю, что в пятом классе ты была сдобной булочкой, а в садике почти лысой.

Моя улыбка мигом исчезла.

— Так. Спокойно. Я этого не говорил, а ты не слышала.

— Я сейчас обижусь.

— А я тебе зефирки куплю.

— И скажешь, что я самая красивая? — уточнила игриво.

— Конечно! — с готовностью согласился Славин. — А еще самая умная… Ну так что там с моим красным дипломом?

Улыбаться не прекратила, но закатила глаза.

— Это нереально! У тебя троек больше, чем четверок. А пятерок просто мало. За два месяца перед защитой тебе поможет только чудо.

Паша приуныл, облокачиваясь на стену рядом со мной.

— Можешь еще попробовать купить диплом, — предложила я. — Но как это делается, я не знаю.

— Ну нет, купленный — это даже хуже, чем синий, — не согласился он с моим предложением. — Придется зарабатывать красный в магистратуре. Ты же со мной пойдешь туда? — уточнил он обеспокоенно.

— Я же сказала, что пойду, — фыркнула раздраженно. — Куда я от тебя денусь?

— Вот это правильный подход, — одобрил он. — А хочешь к папке работать устроиться?

— Кем? — нахмурилась я. — Менеджером, как ты? Бегать по офисам и втюхивать цемент?

— Чем это тебе цемент не угодил? — напрягся Славин, хмурясь и, видимо, готовясь зачитать мне рекламную текстовку их отменного строительного материала, замешанного по семейному рецепту.

— Ой, расслабься. Я просто на шпильках далеко не убегу.

Пашка глянул на мои ноги и завис.

— Эй! — возмутилась я, когда он еще и склоняться к моим коленкам начал, гипнотизируя икры.

— Ну да, на них ты и одного мешка не продашь, — согласился он. — Но я не об этом. Может, хочешь экономистом к нам устроиться? Ну или бухгалтером?

— Экономистом? — переспросила заинтересованно. — Серьезно? И дядя Демид согласится?

— Почему нет? — удивился он, а затем склонился к моему уху и будто секретную информацию поведал: — Он, говорят, даже своего бездарного сынка на работу пристроил.

Я со смешком ударила Пашку локтем под ребра, отталкивая от себя, чтобы он не щекотал щеку дыханием и не тревожил хрупкие девичьи нервы и мечтания.

— А если серьезно, то, конечно, возьмет. Он тебя обожает чуть ли не больше, чем меня. Про твои успехи в учебе наслышан. Возьмет, если не сразу главным экономистом, то рядовым каким-нибудь — точно.

— Я хочу! — выдохнула с затаенной надеждой. — Очень!

Пашка разулыбался во все свои шикарные зубы.

— Считай, я договорился, — пообещал он. — А ты пока подумай, как мне красный диплом получить. Без него папка мне точно никогда руль не доверит.

— Придумаем что-нибудь, — кивнула и я воодушевленно. — Когда это мы вместе что-нибудь да не придумывали?

— Лады, — улыбнулся он поощрительно и поднял ладонь, по которой я с готовностью радостно хлопнула.

Так задание по возведению наследника на трон строительной корпорации мной было получено и принято к исполнению.

До поры до времени Славин рассекал по университету павлином с распущенным хвостом. Подружек у него было по одной на каждый день недели. Ссор из-за него было немало, девичьих слез тоже. Он, словно султан, имел целый гарем, и никто из его девушек даже вякнуть не смел ничего против, чтобы не лишиться внимания. И все эти фурии единогласно ненавидели меня, потому что все понимали, что они мимо проходящие, а я вечная в жизни «красавчика Павла с экономического».