Выйдя из номера Славина, направилась гулять по территории отеля, потому что никак не могла договориться с собой: хочу видеть Пашку всю оставшуюся жизнь рядом или нет, хочу сногсшибательной романтики или стабильного болота. И так случайно наткнулась на детский праздник, который проводили в отеле.

Под открытым небом развернули небольшую сцену, поставили прожекторы, разноцветные огни от которых бегали повсюду, включили негромкую музыку из известных мультиков, и детишки вместе с аниматорами и родителями весело отплясывали в кругу. И столько в их компании было беззаботности, искренности и веселья, что я притянулась к ним сама по себе.

Юра часто, глядя на меня, говорил о том, что когда я не говорю о цифрах и прибылях, то становлюсь очень похожей на ребенка. Вот и сейчас чувствовала себя намного более органично в этой шумной компании, чем в обществе Славина, сыплющего заумными словечками. Я пристроилась в стороне, с улыбкой наблюдая за чужим весельем, мне тоже хотелось присоединиться к танцам «кто во что горазд», но отсутствие маленького человечка рядом смущало. Примут еще за сумасшедшую или опять пьяную. Поэтому приходилось наслаждаться атмосферой праздника со стороны.

Покачиваясь из стороны в сторону, рассматривала загоревших деток в разноцветных одеждах и их уставших, но улыбчивых, родителей и вскоре заметила своих утренних знакомцев. Лия с отцом стояли сбоку от веселящийся толпы. Девочка, как и я, весело притоптывала на месте и рвалась в пляс, но одной ей тоже было страшно влиться в толпу, поэтому она тянула за собой отца, но тот изо всех сил упирался, подталкивая ее в толпу в одиночестве. Наблюдая за их борьбой, стала улыбаться еще шире, прихлопывая в ладоши в такт музыке и продолжая топтаться на месте.

Вскоре Лия заметила и меня, оценила то, что я, в отличие от отца, не стою на месте столбом, и подскочила ко мне.

— Юля, привет! А ты танцуешь?

Радостно кивнула и вместе с найденной уважительной причиной выйти в круг закружилась в детских танцах. Совершенно не взрослых, не соблазнительных, какие осваивала в студенчестве, а искренних и веселых. Мы с Лией прыгали, дергались в разные стороны, кружились и безудержно смеялись друг над другом. Мне было очень хорошо в этой компании, которой для отличного настроения необходимы были лишь музыка и общество друг друга — и никаких горячительных напитков, клубов дыма или липких взглядов мужчин.

К сожалению, такие танцы и заканчивались намного раньше, чем взрослые, и вскоре организаторы объявили конец праздника.

— Ты и правда как Барби! — восторженно воскликнула Лия, когда музыку выключили и гости начали расходиться кто куда. Девочка же доверчиво взяла меня за руку и продолжала смотреть, как утром на пляже, восхищенно. — И волосы у тебя, как у куклы.

Да, я их перед запланированной съемкой на фоне «Ferrari» не поленилась завить, а перед «романтичным» ужином — подправить прическу.

— Но танцую я ведь не как кукла?

Лия весело захохотала, видимо, припомнив, как я извивалась, копируя ее детские движения руками и ногами.

— Нет! — весело выдохнула она, уводя меня следом за толпой в сторону входа в отель.

— Подожди. А папа твой где? — остановила девочку и вывела из толпы в сторону, осматриваясь.

— Папа! — заприметила девочка отца намного быстрее, чем я, которая видела его лишь утром да вечером мельком. — Мы здесь!

Он пробивался поспешно в нашу сторону сквозь толпу. Сначала испугалась, что он решил, что я хотела похитить его дочь, уводя ее с танцплощадки, все-таки я была для них посторонним человеком. Но тут же выдохнула, когда он приблизился к нам и благодарно улыбнулся — видимо, за то, что заняла дочь танцами и избавила его от этой участи.

— Добрый вечер, — поздоровался он вежливо, наблюдая за тем, как Лия подпрыгнула к нему и взяла за руку. — Спасибо. Не утомила?

— Нет, что вы. Мы отлично повеселились, — заверила его, подмигнув девочке. Та весело рассмеялась.

— Папа, ты видел, как мы танцевали?

— Видел, — улыбнулся он еще шире. Похоже, мы своими танцами не только подняли настроение друг другу, но еще и повеселили папу.

Тут же принялась вспоминать, какие я изображала движения. Надеюсь, ничего изрядно постыдного не проделывала в детской толпе. А то меня могло понести и попой покрутить, и рожицы построить…

— Давай Юлю проводим до номера и спать пойдем? — поинтересовался тем временем мужчина у дочери, а я встрепенулась. Он знает мое имя? Наверно, Лия сказала. Как же мне теперь узнать, как его зовут? — Вы сейчас в номер? — поинтересовался он, подняв взгляд на меня. Я, залюбовавшись вновь его красивыми глазами, поспешно кивнула.

Папа, какой же ты все-таки симпатичный. Пусть не как мой Пашка порочно-прекрасен, подобно Аполлону, но что-то в тебе определенно есть. А любовь к дочери делает тебя еще более привлекательным.

Мы направились в сторону моего номера. Лия второй ладошкой взяла меня за руку и оказалась между нами с «папой», из-за чего со стороны мы, наверно, напоминали счастливую семью: улыбающиеся, счастливые и слушающие детское щебетание.

— А мы сегодня в настоящую пустыню ездили. Там горы песка, у меня до сих пор в носках песок, хотя мы мылись. А еще там живут настоящие верблюды, я каталась на одном. Было страшно, но я не заплакала, — тарахтела Лия, делясь впечатлениями за день и подпрыгивая, опираясь на наши руки. Мужчина поглядывал на меня настороженно и будто извинялся за дочь, но я никакой напряженности от рассказа чужого ребенка не чувствовала.

Наоборот. Сразу тоже захотелось в «настоящую» пустыню и кататься на «настоящем» верблюде.

— Мы вас не утомили? — поинтересовался «папа», перебивая дочь, когда мы вышли из лифта.

— Нет, конечно. Мне теперь тоже хочется в пустыню, — заверила Лию, которая подняла на меня вопросительный взгляд следом за отцом.

— Папа, поехали еще раз. С Юлей! — капризно обратилась девочка к отцу. Тот покачал головой. — Ну папа! Я еще раз в пустыню хочу!

— Хватит и одного раза, — строго ответил отец и вновь посмотрел на меня. — Вы хорошо ладите с детьми. Наверно, свои есть?

— Можно на «ты», если вы не против, конечно, — предложила. Он согласно кивнул. — Нет, детей у меня есть. Но есть два племянника, примерно возраста Лии, — ответила, погладив девочку по голове.

— А как их зовут? — поинтересовалась наивная детская душа. Эх, дите, ты бы мне лучше сдала имя своего папы…

— Витя и Вика.

— А у меня есть тетя Вика, папина сестра, — все не то рассказывала Лия.

Она так и продолжала щебетать, а мы приближались к моему номеру. И чем ближе становились, тем больше во мне росло беспокойство, потому что как раз около моей двери я заметила на диване Славина со своим неизменным ноутбуком.

Сначала он не обратил внимания на наше шумное приближение, как и я сразу не заметила его, но потом все-таки оторвал взгляд от экрана и больше его туда не опустил, глядя пристально на меня в компании Лии… и папы, который, кажется, пытался поймать мой взгляд, чтобы продолжить разговор. А я в свою очередь не могла отвести его от стремительно каменеющего лица друга.

Паша захлопнул ноутбук, поднялся с дивана и направился к нам навстречу. Я всматривалась в его лицо, пытаясь понять, что меня сейчас ждет: адекватная реакция взрослого человека на новое знакомство подруги или сцена ревности от мужчины, вдруг решившего, что любит меня. Но разобрать так и не смогла. Обычно, если он начинал злиться, это было видно сразу. Теперь же его лицо будто превратилось в маску. Но и утверждать, что он воспринял наше появление спокойно, я тоже пока не рисковала.

— Привет, — обратился он к мои спутникам, привлекая их внимание к себе. «Папа» оторвал взгляд от моей щеки, которая чуть не получила ожог под перекрестным огнем двух взоров, и удивленно посмотрел на Славина.

— Привет, — ответила так, будто мы не расстались только час назад. — А мы на детский праздник ходили, — проговорила, а у самой такое чувство сложилось, будто отчитываюсь перед ним и извиняюсь одновременно.