Чего от неё ожидать, кроме приступа очередного безумия? Сорвётся к нему по первому зову!

Телефон остался в спальне. Под паролем. Стикер и кольцо спрятаны под аккуратную кучку одежды. Окно прикрыто. Постельное белье в машинке после отжима.

Ни одного присутствия Женьки в моей комнате! Ни одного намека на то, что он есть в моей жизни!

Букет сирени уничтожен. Кажется, я ни о чем не забыла…

Тихий стук:

— Мира, у тебя всё хорошо?

— Да, мам, доброе утро, — отзываюсь и выдерживаю паузу. Если обращается ни по полному имени, значит всё ровно. А если бы задействовала ещё и отчество…

Оборачиваюсь к машинке и приоткрываю барабан. Вытащу белье позже, когда родители уйдут на работу.

Появляюсь в кухне с дежурной улыбкой.

— Поздно вчера пришла? — задаётся папа, взирая серьёзным взглядом поверх очков, спущенных к кончику носа.

В руках неизменная газета. За ней дымящийся кофе. Вид строгий. Рабочий.

— Нет, пап, разошлись очень быстро.

— Умница.

Да. Умница. Лучше и не скажешь. Мама видимо так же считает и её вполне устраивает вердикт, выданный папой.

Всё отлично. Наливаю кофе и сажусь завтракать, стараясь не слишком прятать глаза.

А перед ними как на зло всплывают обрывки ночи, что прошла через стенку с родителями. И если бы Женька не затыкал мне рот поцелуями…

— …готова повторить? — сбивает с мысли мама.

— А…? — подаю голос, тяжело сглатывая.

— Я всё знаю, — недовольно начинает сначала мама с прищуром. Сверлит своим внимательным взглядом мои растерянные глаза. — Если твоих баллов будет недостаточно на поступление, то какой-то предмет можно будет досдать очно. Мира, ты готова повторить его на вступительных?

Тушуюсь и надеюсь, что щеки не говорят сами за себя. Отвечаю, а суть не меняется от смены вопроса.

— Да, мам, конечно. Готова. В любой момент.

Точно. Один раз. Второй. Третий… и мысли сейчас далеки от экзаменов. Зациклены на Женьке.

Повторю. Непременно. Столько раз, сколько позволит время.

Мира

Остаюсь одна и словно преступник хожу из угла в угол. Провожаю родителей взглядом, наблюдаю отъезд из окна кухни. Подсматриваю через штору, а потом едва не бегом возвращаюсь в спальню, снимаю блокировку с экрана и включаю мобильную сеть.

Ни одного символа. На часах почти девять. Неужели он ещё не проснулся? А как же режим, выправка? Или чем там ещё муштруют в армии?

Есть негласное правило, что девушке надо позвонить не более, чем через сутки после первого поцелуя… А сколько времени правильно дать парню после подобной ночи? Через какой промежуток молчания логично начать обижаться?

Минут пять извожу себя тёмными мыслями, а потом набираю незнакомый номер. Быстро. Отчаянно. Глупо.

И сижу с открытым ртом, пропуская сквозь себя долгую трель гудка.

Самое хреновое, на что способен парень после совместной ночи — это не брать трубку. Самое болезненное — это…

— Я уже решила, что ты меня игнорируешь, — выпаливаю с противным смешком, после его короткого «да».

Признаюсь в своей невменяемости. Констатирую факты, словно на подобный допрос у меня уже есть какое-то право. За мной всегда бегали парни, а тут…

— Извини…, — морально пячусь назад и пытаюсь откатить всё озвученное. — Я просто…

Вернее мне сложно и пусто. Нет ничего простого в искомой ситуации. Она непонятная. Она пугающая. Она разрушает все внутренние устои, которым я должна соответствовать.

— Ты просто тёплый мирный ветерок, — протягивает он с ощутимой улыбкой. — Доброе утро, Мира. Терпеть не могу писать, а звонить было слишком рано. Мой график с лёгкостью полностью подстроится под тебя. Во сколько ты будешь свободна?

— Двадцать минут, — проговариваю нейтрально, а сама то тереблю волосы, то прикусываю подушечки пальцев.

Он спокоен, а я… Нервничаю и дергаюсь. А вчера так легко ощущала себя в его крепких объятиях…

Не могу сконцентрировать взгляд. Мечусь по стене, словно зависимый в длительной ломке. Не нахожу себе места.

То улыбаюсь, то едва ли не плачу.

Подобные резкие сдвиги в эмоциональном настрое никак не засчитаешь за норму. Уж я то в этом хоть немного да разбираюсь. За восемнадцать лет частенько приходилось бывать у мамы заменой подопытного кролика.

— Я буду…, — начинает, а я перебиваю или договариваю остаток фразы, которую хотела озвучить.

Тихо. Безэмоционально:

— Я была готова ещё двадцать минут назад. Сделай что-нибудь с этим. У меня одной не получается.

— Сможешь потерпеть ещё десять? Я буду, — из мужского голоса исчезает улыбка. В нём слышится чёткость, уверенность. Контроль ситуации.

Киваю. Раньше, чем озвучиваю короткое:

— Да.

— У торца дома. Практически под окном. Через десять.

Чужое дыхание перестает доноситься из трубки. Неловко отстраняю от себя телефон и иду сверять ожидание с действительностью: реально ли я готова? Моё отражение в зеркале с этим согласно или в противоречии встанет в позу?

Глаза красные, словно за ночь веки не сомкнулись ни разу. Высохшие волосы распушились, слегка вьются без укладки и торчат в разные стороны. Выражение лица навевает тоску и упадническое настроение. Сущий депресняк, после минувшей эйфории.

Господи! Что он увидит? Как такое можно кому-то показывать?

Про одежду вообще молчу. Сейчас кажется, что верх с низом совершенно не сочетается! А ведь раньше носила и считала красивым. Или просто не парилась?

Сползаю на пол и начинаю реветь. Отчаянно. В полную силу. Нос тут же становится красным. Зеркало фиксирует все изменения. И хочется наложить макияж в несколько слоев, чтобы замазать все видимые несовершенства, а времени нет! Да и желания особого тоже!

Не привыкла злоупотреблять декоративной косметикой. Меня всегда уверяли, что и без неё я красивая. Сравнивали с мамой, которая в юности покоряла все мужские сердца, а выбрала папу. Не сказать, что красавца, — уж фотографий того периода я насмотрелась достаточно, — выбрала достойного, надёжного, того в ком оказалась уверенна.

Переняла ли я эту способность или ошиблась, выбрав в потенциальные спутники жизни первого встречного?

Смотрю на себя и горько вздыхаю. В груди разрастается давящий ком обиды. Дышать становится всё тяжелее, а визуальная картинка ещё больше отпугивает.

Меня всегда все считали красивой и эта черная метка далеко не аналог грядущего счастья.

Окружающие ставили другим в пример мою гладкую, свежую кожу, высокие скулы, румяные щеки, маленький вздёрнутый носик, что сейчас раскраснелся, как помпон у невеселого клоуна! Рост у меня тоже не маленький, талия узкая, ноги длинные… Только сейчас это всё смотрится несуразно! Я… Не гожусь для него вовсе. Сижу у зеркала какая-то зашуганная, загнанная в тот самый единственный угол. Никакая. С какой стороны не посмотри!

Тут опухшие глаза, там лишние бока…

А Женька, он… Необыкновенный. Высокий. Красивый. Сильный. Стальной. С ним не то, что за каменной стеной… Он — непробиваемый бункер. С таким…

Трель звонка разбивает тишину опустевшей квартиры. Нехотя тянусь к телефону. Номер тот же. Прошло десять минут. Он готов — я уже не готова.

— Жень, я не пойду.

— Хорошо. Я подожду. Сколько надо.

Голос звучит ровно. Без давления и какой-то фальши. При этом он настолько глубокий и многогранный, что хочется просто начать говорить ни о чём, обретать в нём спокойствие, слышать и слушать.

— А если я не пойду?

— Тогда придется нарушить устав и совершить похищение одной очень приметной и дорогой девушки.

— Чем же она тебе дорога? — цепляюсь за слова, а сама невольно развожу губы в улыбке.