Веду сына домой, а сама пытаюсь отвлечься от тяготящих мыслей, забыть про разговор с Глебом, напомнить себе всё, что могла упустить из бесконечно длинного списка грядущих обязанностей.

Михаил забронировал на празднество небольшой загородный гостиничный комплекс. Татка выступила за то, чтобы помочь подготовить меня к свадьбе. Уточнила, правда, по-дружески, в себе ли я и всё ли нормально?

Конечно. Разве со стороны этого не заметно?

Свадьба. Гостей должно быть немного. С моей стороны, так точно. Со стороны Михаила? Надеюсь, что тоже.

Я попросила его лишь об одной услуге: сделать выездную регистрацию. Не хочу морально проходить сквозь ЗАГС в центре города, прилюдное катание и машины на площади, бесконечные фотографии, крики «горько»… На глазах у тех, кто станет ещё долго судачить обо всём этом за нашими спинами. Маленький город — место для зарождения глобальных проблем. Я бы уехала в большой, да только и с ним у меня не срослось, а здесь… Теперь новая жизнь. Семья. Я и сын. Миша. Пока эти понятия заметно разнятся, но вскоре им придётся объединиться.

Говорят, что все невесты такие и это норма бояться.

А пока… Меня ждёт закрытое, уединённое место: тихая роспись, кольца, озеро, природа, шатер, небольшой красивый банкет, номер для родителей и для новобрачных, всё остальное…

Проблема в том, что я ничего не хочу. Соглашаюсь на любые предложения, а сама… Продолжаю ждать. Пусть и не осознанно. Продолжаю усиленно держать внутренние заслонки. Ни открываю для новой боли ни душу, ни сердце. Не выпускаю прежнюю… Продолжаю любить. И жду. Очередной август.

— Мирка! — заставляет остановиться и осмотреться Скворцова. — Я ей пишу-пишу, я ей звоню-звоню! Толку?! Привет, мой хороший, — перетягивает с одних рук на свои моего довольного сына. Сразу пичкает чем-то сладким. Уже даже не возражаю.

— Наверное бесшумку не сняла. Женечка тревожно спит. Зубы.

— Ты так всё важное в жизни пропустишь! — хмурится Татка и как всегда тараторит. — Платье, туфли, бельё? Мы когда всё выбирать то пойдём, а? Или ты думаешь, что муж в первую брачную будет продолжать рассматривать исключительно твою прекрасную душу? Эх, ну и мамка у тебя, Женёк! — фыркает звучно. — Мирка, я тебе такое кружево подберу! Пояс, чулочки! Твоему понравится!

— Да, точно, — соглашаюсь кивая. — Моему понравится…, — тяну задумчиво. Ему вообще всё во мне нравилось, и без особых излишеств. А теперь, с Мишей…

— Пошли сдавать пухляша бабушке, — утягивает Татка в сторону родительской квартиры. А рядом поворот во двор, где раньше жил Женька… Смогу ли я когда-то это забыть? Два года. Ни звонка. Ни письма. Ни похоронки… И только надежда… Израненная, избитая… Подпитывается больной любовью… Упрямо теплится внутри.

А вдруг…?

День Х

Мира

— Тат, у тебя не бывает противных предчувствий? — задаюсь колючим вопросом, с опаской осматривая себя в зеркало.

Неброский, естественный макияж красиво выделяет глаза и скулы, прячет недостатки и последствия вечного недосыпа. Аккуратная классическая прическа, из обилия разнокалиберных локонов, придаёт какую-то воздушность и свежесть. Белое кружевное белье, пояс, чулки — совершенно не наводят на мысли о должной чистоте и непорочности. Скворцова смогла создать из цвета покорности и неприступности картинку, что наводит лишь на греховные мысли.

Тут грудь под пуш-апом излишне выступает вперёд, там трусы местами слишком узкие, прозрачные, да и порядком занижены. Про чулки и пояс вообще молчу. Я бы без неё ни в жизнь не купила подобное!

И никакое белое платье, ни фата, не смогут скрыть моё смущение перед Михаилом. Я же буду прекрасно знать, что у меня надето под платьем!

Щеки уже заходятся ощутимым жаром!

Отпаренное платье висит на плечиках ожидая своего часа, а я то и дело «разнашиваю» белые туфли по одной из комнат родительского номера в отеле. Исхаживаю её взад-вперёд на долгие километры.

— Мирка, успокойся, это классическая истерика любой невесты, — хмыкает подруга, продолжая долгие попытки выровнять амплитуду моего быстро колеблющегося настроения. — Если что, это слова твоей мамы! И, кстати, выглядишь ты огонь! Если бы самолично не видела тебя беременной, то ни в жизнь бы не поверила, что ты недавно рожала!

— Прекрати так нагло подмазываться, — глушу собственное дыхание.

Раз пятый за час набираю маму и уточняю информацию о сыне. Переживаю. Непонятно за что. Они гуляют на закрытой территории. Отсутствовали всё то время, пока мне делали прическу и макияж. Продолжают быть на улице и теперь. Там деревья, красиво украшенные зоны для праздника, детская площадка, фонтанчики, озеро. Сыну есть на что засмотреться.

— Мирка, да успокойся ты! — перетягивает внимание Скворцова. Тянет в мою сторону бокал с шампанским, которое успела открыть.

Визажист совсем недавно ушла. До платья есть ещё час. Нервно запахиваю белый халат на груди.

В соседней комнате папа, ещё решает какой-то остаток проблем. Отсюда особо не выйти, приходится сидеть взаперти и искать пятый угол.

Гости возможно уже прибывают. Не в курсе. Жених где-то там, с организаторами. Мы общались с утра и он уверял в том, что любит. У него это выходит легко, а я…

Я про подобное говорю теперь только сыну.

— Тат, что-то не так, — монотонно стучу мыском туфли о пол. — Я чувствую. Понимаешь?

— Дура ты, Мирка, — не разделяет беспокойства подруга. — Боишься ты, а не это вот всё! Ради тебя мужик из штанов лезет. Маму, папу твоего обхаживает. Семейное предприятие пытается мутить. Женька́ принимает, как родного.

Мотаю головой, мну пальцы и не могу объяснить. Просто чувствую. Что-то пугающее.

Татка тянет ко мне бокал от которого вновь отказываюсь.

— Я не умею пить. Знаешь же. Вообще сегодня не буду.

— Ну и правильно, — лезет с объятиями Скворцова. — Ты не обижайся, Мир. Я же не со зла. Он же вроде реально тебя любит. Может так всем будет лучше? Не ждать же тебе пока сын станет совершеннолетним?

— Лучше, — киваю с привычной покорностью. Судьба — такая штука, против которой не попрёшь. Возможно, в этом тоже она. — Давай платье надевать иначе я начну есть сладкое и вся перемажусь.

— Давай, — смеётся подруга и поднимает выше бокал. — За тебя, чтобы этот день стал самым запоминающимся в жизни!

«Лучше бы счастливым» — отзываюсь ей в мыслях, но нет. Он не перекроет, при всём размахе и великолепии торжества, самые счастливые дни в моей жизни. Они уже были. В них не было и доли роскоши, от них не осталось и единой фотографии. Но в них было счастье. Настоящее. В них был тот, кого я безумно любила и рождение нашего сына.

Тру переносицу. Не даю себе плакать. Это не столь импонирует образу покорной невесты.

Расчехляем платье.

— Краси-ии-вое, — с восхищением тянет Татка. Киваю и прошу её помощи.

Будь моя воля — оно было бы в разы проще. И жених… В общем, тоже.

Час спустя я стою у стеклянной задрапированной стены. Рядом открыт выход во двор.

Мне видно начало вымощенной дорожки, что усыпана лепестками роз. Чуть дальше начинаются сидячие ряды для гостей, подиум и стойка выездной регистрации брака.

Тридцать метров. Не больше. Там меня ожидает тот, кто спустя минуты сменит статус на мужа.

— Готова? — скупо уточняет отец. Татка уже там. Мама с сыном в числе гостей, где-то сбоку.

Киваю и позволяю себя вести. Слава Богу, это не венчание. Клятвы здесь не настолько серьезные.

Начинаю шаг. Держу лицо. А руки дрожат.

Прячу за букетом, стараюсь смотреть вперёд, не выдавая волнения.