А потом натыкаюсь на один профиль, что также въелся в память с того самого дня: парень с которым болтал Женька перед тем, как подойти ко мне ближе. Тот, кто предупреждал и отговаривал его от этого шага. Тот, кто меня откуда-то знает. Или отца. Или маму. Знает то, чей дочерью я являюсь. И то, как меня растили, особо не выпуская…

Ф-ф-ф… Филатов? Или что-то подобное. Не могу вспомнить имени. Было ли произнесено? А в это время он проходит на расстоянии пяти метров. Полу боком смотрит на меня и, кажется, даже кивает в подобие немого приветствия.

Рефлексивно порываюсь привстать, но он уже оборачивается к своей компании, говорит о чём-то, смеётся. И мне остаётся только гадать: он меня узнал сейчас? Вот в таком состоянии. Он мне кивнул? Или показалось? Он в курсе наших отношений с его другом? Или…?

— Мирка, ты как? — склоняется надо мною подруга.

— Тат, не дыши на меня, — прошу тихо. — От тебя водкой несёт. Прости.

Кривлюсь и отворачиваюсь сама. — Я посижу ещё немного и пойду. Рано мне ещё… Понимаешь?

— Понимаю, — заключает серьёзно.

— Мы тебя проводим. Куда одна в таком состоянии?

— Тогда пошли сейчас, — прошу, начиная подъём.

Она кивает, бросает в сторону пару фраз и быстро подхватывает под руку своего «щенка». Вверяет меня в сильные мужские руки и назидательно поучает:

— Держи её крепче. Она у нас девушка нежная, хрупкая.

Не слушаю ответ. Начинаю шаг ровно в том направлении куда исчезли парни. Там выход из парка. Дорога. Обочина. Несанкционированная стоянка.

Иду опираясь на одноклассника, а со стороны скажешь, что и вовсе прижимаюсь к груди. Он крепко держит, исполняя повинность.

Не успеваю что-то изменить, как натыкаюсь взглядом на ту же компанию и того самого парня.

Он стоит, облокотившись на капот машины, за рулём которой я прежде видела только Женьку. Разговаривает. Смеётся. А у меня реально подкашиваются колени. От физического состояния. От его взгляда в упор.

Мой спутник справляется с заявленной функцией: ловит меня и ещё крепче прижимает к себе, в то время как Татка идёт слегка поодаль. Он прижимает ещё сильнее. Наклоняется, с вопросом о моем состоянии, в итоге прячет за корпусом и спиной, закрывая от чужих прямых взглядов.

А меня колотит не в себя. Так, что ничего не ответишь!

И опять же, с какого угла не посмотри на происходящее, какую информацию в этот жест не вложи! Что он делает со мной: обнимает, придерживает от очередного отступа, целует?

Боже… Стону про себя, укоряя за выход из дома. Так и хочется подлететь к незнакомцу и выпалить: это не то, что ты думаешь… Если он донесёт Женьке… Всё это…

Отворачиваюсь первой, но ловлю его взгляд, которым мажет по мне презрительно усмехаясь. И в одном этом жесте уже явно прослеживается короткий, но многословный посыл:

— «Шлюха».

Щеки горят. Моральное самочувствие ощущается глубочайшим раздраем. Меня, словно застукали с поличным на том, чего и не совершала.

Татка плетётся рядом, но это уже не спасает. Это будто свидание один к двум, когда стрёмно идти и на встречу приводят страшную подругу. Так какого хрена в его глазах осуждение, когда я занимаю именно эту ролевую позицию!?

Следующий мой выход из дома ознаменуется переездом в Москву! Никаких компаний, парка, вечерних посиделок и прочего! Детская комната, повторение материала, сбор нужных вещей, подушка, слёзы, кровать.

Всё просто. И досконально продумано.

Однако, даже в этом, спустя несколько дней, меня смог переплюнуть один из ныне почивших классиков:

«Аптека. Улица. Фонарь.»

Еле слышная просьба провизору, при покупке непонятной розовой коробочки.

Туалет. Чёткий алгоритм действий по прочитанной дважды инструкции…

Две полоски…

И полное недопонимание: как быть дальше и что с этим делать?!

Мира

Прячу улики, плотно сминая броскую приметную коробку. Оборачиваю её бумагой перед тем, как выкинуть в мусор. А тест… Маленький кусок пластика, реальное подтверждение того, что в моей жизни всё же был Женька… Кусочек визуализации, подтверждающий, что я не схожу с ума, пытаясь оживить свои навязчивые видения… Тест, подписываю сегодняшней датой и прячу в одну из старых детских книжек, куда ни за что не полезут родители.

Ещё минут пять смотрю на него на открытых страницах. Смотрю и не верю. Не понимаю… Как скрывать, или как рассказать им об этом? Как отучиться до первой сессии, чтобы иметь возможность взять академ? Как…? Всё. Теперь.

Понятия не имею, но про убийство ребёнка не может быть речи. Так случилось… Значит…так надо?

И пусть, вместо должной улыбки, на моих глазах стоят слёзы… И Женька где-то далеко… Так что не обнимет и не успокоит. Не скажет, что мы всё вместе сможем и выдержим…

Я даже не знаю как передать ему эту новость. Или найти того, кто подобное сможет…

В голове плывёт от обрывков десятка мыслей. Тут бы сесть и привычно расписать всё последовательно, но мне нельзя оставлять ни одной материальной улики. Судя по тому, какое будущее мама пророчила Татке — моему положению она и вовсе будет не рада.

Дочь поступила на бюджет в МГУ и нате! Беременность…от первого встречного. По другому, ведь сейчас ей эту ситуацию, и не расскажешь. И в историю, что это судьба и любовь, та самая, что ни на есть настоящая, — она тоже навряд ли поверит.

Если ситуацию можно решить — мама решит. Очень хочется надеяться, что решение это будет не для неё, а всё же для меня. И во благо…

Захожу инкогнито в поисковик браузера и пытаюсь найти хоть какие ответы на сотни вопросов, что осаждают голову: как скрыть недомогания и внешние изменения, что есть, а что пить, на что стоит обращать внимание, а чем пренебречь, до какого срока возможен аборт?

Читаю, читаю, читаю. И впитываю как губка ту информацию, о которой прежде и думать не требовалось. Хмурюсь. Пытаюсь правильно высчитать срок. Мучаю открытый календарь и проставляю новую электронную дату. Без подписи. Просто указываю в середине весны одну из сверх важных супер задач. А до неё ещё несколько штук, в которые советуют прибыть на осмотры в больницу. Подсказал бы ещё кто, как мне подобное выполнить?

Закрываю все вкладки. Устало пялюсь в стену и набираю Татку. Отвечает. Практически сразу. А я лишь приветствую и понятия не имею как начать разговор дальше.

Слёз уже нет. Да и не проливались они вовсе. Есть… Недоумение. И непонятки. Сплошные непонятки. А ещё… Недоверие, что внутри меня теперь есть что-то большее, чем просто я. Частичка. Того, кого так хочу хотя бы увидеть…

— Мирка, что не так? — голос подруги играет нотками беспокойства и не ответить, что «всё». Так. Не так. Или как надо. Я сама ещё не поняла. Но «всё» — точно.

— Тат, ты знаешь кого-то из той компании? — мой голос звучит безразлично, а руки едва держат трубку. Устала. Просто устала. Слишком.

— Егорова знаю, — парирует сходу. Не уточняет о ком веду речь. — Это тот сивый, который поддакивал, что ты маленькая.

Пытаюсь припомнить и не могу. В мой фокус зрения тогда попали лишь те, что были приближены к Женьке.

— Контакты есть?

— Ну, адрес знаю, — выводит задумчиво. — У него отец с моим раньше работал, по детству в гости друг к другу ходили. Потом как-то сошло на нет, или у родителей, что не заладилось. С тобой сходить? Этот засранец хоть и терпеть меня не может, но всё же.

— Ты, итак, для меня много делаешь, — вздыхаю, не решаясь озвучить большего, а внутри циклично бьётся мысль: «а вдруг это ошибка?»