— Ты для меня свежий ветер в этом душном мире, — чеканит бесстрастно, поражая своей простотой и рациональностью.

— Я умоюсь и выйду.

— Буду ждать сколько надо.

— Жень…, — обдуваю глаза плавным потоком воздуха. Он не уточняет, но слушает. Знаю. — Я тебя люблю. В глаза сложно…

— Выходи и убедись в обратном, — подтрунивает, заставляя поджать губы от глупого желания вновь беспочвенно начать улыбаться.

— Пара минут. Выхожу.

Мира

Заворачиваю за угол, натыкаясь на светлый седан. Резко вздрагиваю от сигнала клаксона. Машинально срисовываю номер машины и убеждаюсь в том, что с владельцем никак не знакома.

В моих мыслях всё ещё главенствует полный сумбур, а тем временем затемненное стекло водительской двери едет вниз. Настороженно слежу. Гулко выдыхаю, когда вижу его глаза. Чистые. Светлые. В свете солнца и вовсе безоблачные и бескрайние.

Улыбаюсь. Невольно. И начинаю более уверенное движение к пассажирской двери.

— Привет, — роняю стеснительно, как только оказываюсь внутри.

Прячусь с ним от целого мира и разделяю на двоих намного большее от чего мы отделились за тёмными стеклами.

Женька осматривает меня непробиваемым взглядом, а кажется, словно сканирует все скрытые отклонения. Берёт мои пальцы в свои. Скрепляет вместе обыденным и лёгким жестом.

Наблюдаю приоткрыв рот. От неожиданности. От того… Что так можно. Прикасаться. Не думая. Вести себя так, точно мы сто лет знаем друг друга. И вместе. Не меньше.

— Доверься, Мира, — согревает мою душу улыбкой. — Я покажу тебе одно уникальное место. Ты поверишь, что говорить в глаза то, что думаешь совсем не страшно.

— То, что чувствуешь, — поправляю неловко. Поджимаю губы, ожидая моральную встряску: сейчас он сведёт к шутке всё вчерашнее и сделает вид, что мы с ним, перед друг другом, ничем не обязаны. Так оно и есть, но… Эти долбанные «но» всегда рушат исход самых красивых фантазий.

Кто я для него? Почему он вообще со мной? Здесь? Почему вчера в этих руках было так сладко, а сегодня прикосновение незнакомца ощущается таким обыденным и приятным?

— У меня тоже ощущение, будто я знаю тебя всю жизнь, — проговаривает Женька не меняя спокойного тона. Смотрит на меня объясняя избитые истины, о которых почему-то раньше не думалось. — Это всё абсолютно нормально. Не барахтаться в куче неподходящих людей, а взять своё. Нужное. Верное. Единственное.

— Это очень странное признание в любви, Жень, — стыдливо увожу взгляд, не понимая, для я чего я с ним спорю? Пытаюсь противостоять? Невозможному. Именно так он сейчас ощущается. Бесконечно правым.

— Любовь — слишком обособленное понятие, — пожимает плечами в знак согласия и одновременного отрицания. — А если это больше, Ветерок? Если это та самая искра, которая реанимирует сердце? Ещё сутки назад я ничего подобного и не чувствовал. А ты пробила. Одним только взглядом.

Плавно заводит мотор, не дожидаясь от меня какого-то ответа. Отъезжает от моего дома, не разрывая соединения пальцев.

Его рука так же нежно держит мою. И обе ладони лежат у меня на коленях. Поверх широкой голубой юбки в мелкую складку. Длинной. Местами прозрачной.

Мне всегда казалось, что она идеально сочетается с белым топом.

Раньше. Казалось. А сейчас смотрю в яркие мужские глаза и не понимаю как вообще что-то может сочетаться с этим цветом? Он слишком чистый. Самодостаточный. Стальной. Ему не нужны дополнения. Моя рука. В мужской теплой. Нужна ли…?

Сглатываю не решаясь озвучить вопрос. Мы выезжаем из города. Мой телефон в небольшой сумке, что изредка ношу через плечо.

Я не предупреждала родителей об уходе из дома.

Только постельное. Вывесила. За окно. Как белый флаг. Сдалась. Фатально. Или пропала?

— Твоя машина? — забиваю незначительными вопросами долгие паузы, а он отвечает кратко и немногословно.

— Друга.

Киваю, а сама невольно прогоняю перед глазами трёхзначный номер с таким же количеством букв. К чему мне эта информация?

Северный выезд из города. Лесной массив.

Если я права, то на ближайшие километров десять никаких поселений. Здесь… Что-то сродни закрытых объектов. Частная территория вне видимых заборов и камер. Деревья. Большие. И почти нет дорог для проезда внутрь. Тропинок тоже нет. Здесь особо никто и не ходит.

— Не бойся, — успокаивает мой похититель.

И я послушно ретируюсь в его глазах, отвечая улыбкой, а он продолжает, периодически перебрасывая взгляд с дороги на меня:

— Я прекрасно ориентируюсь в этих местах. Там раньше была воинская часть. Отец часто возил меня на стрельбище. На перегонки сдавали все нормативы. Я всегда был быстрее.

— Что произошло? — задаю вопрос и теряюсь в невозможности отмотать эту глупость назад.

Зачем я лезу? Зачем спрашиваю? Зачем бережу его раны?

— С воинской частью? — серьёзно отшучивается Женька. — Пришла очередная реформа и по реструктуризации роты были переведены под другие подразделения, а эти корпуса должны были пойти под снос, чтобы на их месте воздвигнуть новые. Да только, кажется, даже на то, чтобы разломать не хватило денег, а уж про то, чтобы построить нечто иное, говорить перестали и вовсе.

— Ясно, — невольно сжимаю кулак и дёргая его пальцы.

— Он погиб, — выводит он, пожимая мою руку ответно. — Героически, как мне сказали. Пытался разобраться, что произошло на самом деле. Случайность или чья-то ошибка. Все материалы расследования недоступны для ознакомления.

— Прости, я не хотела. Во мне порой играет глупое любопытство. Лезу туда, куда не просят.

Он улыбается, но не отрывает глаза от дороги. Вижу как вздрагивают и расходятся в стороны уголки губ, не зацелованных мною сегодня. Невольно улыбаюсь сама.

— Говори, — прошу на манер ему. Не выдерживаю и хочу знать, что затерялось от меня в его мыслях.

— Ты смешная, Мира, — кратко подмигивает, и мажет по моей недовольной гримасе смеющимся взглядом. — Любопытная, — продолжает подмазываясь. — Бесстрашная. Ты невероятная. На самом деле. Не наигранная. Очень живая.

Поворот мешает сосредоточиться на ответе. Я вроде только собралась разобидеться на то, что он назвал меня смешной, как вдруг передумала. Женя начинает притормаживать. Перед высоким непроходимым забором с закрытой калиткой. А в стороны, по верху железных прутьев, расходятся ряды проржавевшей колючей проволоки.

— Заперто, — констатирую вслух.

— Для тех, кто не знает ходов, — усмехается Женька. — Ты же не против проникновения на запретную территорию?

— Я понятия не имею зачем иду у тебя на поводу!

Нервно смеюсь, а сама однозначно киваю. Не против. С ним. Куда угодно. Лишь бы вот так. По жизни. Рука об руку.

Мира

Стою у входа и рассматриваю местность, пока Женя забирает из багажника автомобиля свой объемный рюкзак. Для чего-то ещё раз опускаю глаза на номер и сверяюсь с тем, правильно ли запомнила. Это сродни неосознанной привычке вбитой в голову мамой: присматривайся к мелочам, не доверяй незнакомцам.

«Конфетки не бери» — хмыкаю про себя.

От территории, что спрятана за железным забором, тянет холодом и опустошением. Разрухой. Запустением. И даже страхом. Моим. Отчасти.

Оборачиваюсь, встречаясь с мужскими глазами. И улыбаюсь. Неловко. Рядом с ним всё обретает иные черты. И нестрашно. Почти.