– Отец, если ты хочешь обсудить просьбу старейшин…

– Нет, Элин. – Мужчина оборвал сына на полуслове. – Я уже понял, что своё мнение ты менять не собираешься, и налаживать контакт с главами ветвей – тоже. Так что сюда я пришёл не как глава клана, но как отец. Уделишь мне несколько минут?

– Сколько‑то времени у меня есть. – Не стал отказывать Элин, почувствовав укол совести. Да, в последнее время он частенько ссылался на занятость. Да, не мог, – или не хотел? – выкроить даже пары часов для того, чтобы обстоятельно поговорить с Доршем. Но когда‑нибудь это всё равно должно было произойти, так почему бы и не сейчас? – И я… кхм, хочу сразу извиниться за то, что избегал разговоров с тобой.

Мужчина неопределённо махнул рукой, выбрав место для разговора. Им стала потрёпанная жизнью скамья в тени могучего дерева, укрывающего своей кроной всё пространство в радиусе десятка метров. Воистину, такие великаны в черте города встречались крайне редко, так как планировка постоянно менялась, и слишком старые деревья просто выкорчёвывали.

– Я бы поступил так же, если бы мой отец принял чужую сторону, не удосужившись лично проверить человека, из‑за которого возник конфликт. Мы, Нойр, в юности отличаемся особой вспыльчивостью. А позже, видимо, ей на смену приходит излишняя самоуверенность. – Дорш улыбнулся, и Элин, припомнив себя в детстве, сделал то же самое. Не то, чтобы в своём тихом детстве он был вспыльчивым… но что‑то такое в его характере точно было. – Так что по этому поводу старейшины тебя больше не побеспокоят. А сейчас я бы хотел, чтобы ты честно ответил на один мой вопрос…

– Если это будет в моих силах. – Пообещать честно ответить на любой вопрос экс‑абсолют не мог, так как не знал, что именно спросит отец. Но и лгать, давая такое обещание, чтобы тут же его нарушить он не хотел.

– Ты планируешь стать главой клана Нойр, когда придёт время?

На несколько секунд установилась мёртвая тишина – замолкли певчие птахи, стих ветер, а насекомые предпочли забиться в самый далёкий угол, дабы лишний раз не отсвечивать.

– Это необходимость, отец. – Элин поджал губы. – Моё мнение здесь если и учитывается, то в самую последнюю очередь.

– Так я и знал. – Дорш нервно хохотнул, убрав руки за спину и оперевшись на них. Взгляд мужчины устремился куда‑то вверх, а мгновением позже он тихо добавил: – Иннес беременна. Это будет мальчик, так что выбор у тебя, сынок, теперь есть.

– Что? – Вершина человеческой мысли – одно слово, вопрос, восклицание и отражение шока в одном флаконе. Перерождённый не мог даже предположить, что с его родителями произойдёт что‑то подобное, ведь у Нойр был негласный закон, гласящий, что наследник должен быть только один. За счёт этого в клане никогда брат не шёл против брата, и это было по‑своему хорошо… – Это… замечательно, папа. Поздравляю!

– Не злишься?

– А должен? – Прикинув что‑то в уме, Элин продолжил. – Я сам ушёл за стены, и в ваших глазах действительно мог не вернуться. Хотя… нет, не мог – должен был не вернуться. Статистика беспощадна, и в то время она говорила не в мою пользу.

Лишившись наследника, Дорш был вынужден как можно быстрее это исправить. Ни он, ни Иннес со временем не молодели, и промедление в этом вопросе могло привести их ветвь к краху. Было ли там давление со стороны старейшин, или Дорш, как глава клана, сам принял такое решение – вопрос десятый.

Наиболее важным было то, что теперь у Элина должен появиться брат.

– Меня радует то, что ты это понимаешь, сын. Но каков будет твой ответ теперь?

Элин не любил долги, но при том у него их было по меньшей мере два. Долг перед кланом – и долг перед человечеством. Он не мог просто взять и отказаться от одного из них, и потому пытался усидеть на двух стульях разом – что, если мыслить рационально, было практически невозможно.

А теперь перерождённый почувствовал близость свободы.

Той свободы, которой он так жаждал.

– Я буду защищать Китеж, отец. Но место главы клана… – Внимательный взгляд Дорша, казалось, впился в саму душу экс‑абсолюта. – …будет лучше, если оно отойдёт брату.

Сумерки наступали медленно и неспешно, ровно так, как и должно быть летом. Впрочем, перерождённый едва ли мог сказать, что вместе с поздним вечером приходила и темнота. Солнце хоть и скрылось за горизонтом, но его многократно отражённый свет всё равно дотягивался до Китежа, обволакивая его мягкими, огненно‑рыжими лучами.

Прохладный, – на такой‑то высоте, – ветер ласкал прикрытую лёгкой хлопковой рубашкой кожу, в нос бил непередаваемый аромат цветущего луга, а глаза отдыхали, глядя на раскинувшиеся далеко внизу улицы. Люди суетились, люди метались, люди спешили – обычный вечер перед наступлением комендантского часа был именно таким.

Был живым.

Элин чуть шевельнулся – и этого движения хватило, чтобы мелкий мусор, коего хватало на вершине сторожевой башни, полетел вниз, отчаянно противясь хищным порывам ветра. Но перерождённый не обратил на это особого внимания, продолжая наслаждаться пришедшим после разрешения большей части проблем спокойствием. Он давненько не позволял себе расслабиться именно таким образом, сбежав от суеты и оставшись наедине с самим собой.

Почти наедине – змейка всё равно была рядом, хоть и не подавала вида.

Симбионты.

Марагос.

Мир.

Три столпа, на которых зиждилось всё. И первые, разумные демонические звери небывалой силы, были самыми понятными, самыми примитивными. Всего лишь смертные твари, пусть и обладающие неимоверной силой… их можно убить – Элин знал это. Понимал, как и куда нужно атаковать. Раз за разом прокручивал в разуме сценарии схваток, изыскивая варианты и наилучшие исходы.

Надеялся на то, что ради победы ему не придётся жертвовать всеми теми, кого придётся обучать. Не придётся развеивать над пустошью прах товарищей, друзей и родных… но шансы на успех были малы. Ничтожно малы, ведь симбионты не собирались сидеть и покорно ждать, пока человечество обретает силу. А объединить людей до того, как враг покажет себя, было невозможно. Падёт первый город, второй, третий – и только тогда до выживших дойдёт, что в этот раз по‑одиночке им не устоять.

И совсем не факт, что они согласятся пойти под руку сильнейшего, каковым к тому моменту намеревался стать перерождённый.

Марагос… о нём Элин предпочитал лишний раз даже не думать. Это всё равно было лишено смысла, так как единственным источником информации о нём служили рассказы его же фантома. Ну а домыслы, теории и предположения – суть пустышки без возможности их подтвердить или опровергнуть, сейчас интересовали анимуса в самую последнюю очередь.

О Мире Элин так же знал не то, чтобы очень много, и все эти знания пришли к нему от того же злосчастного фантома. Кое‑что сказал сам Мир, но его сообщение, как перерождённый сейчас предполагал, было всего лишь попыткой достучаться до нерадивого подлинника…

Но с какой целью?

Очередная загадка.

Принимая во внимание все эти факторы, Элин намеревался сосредоточиться лишь на борьбе с симбионтами, до поры игнорируя существование богов и разумного мироздания.

И на повестке дня было, что логично, собственное усиление. В их первую, – для этой линии, – встречу Вардок правильно заметил – тело перерождённого не поспевало за духом. Система каналов росла и крепла, увеличивалась её пропускная способность – но плоть и кости не выдержали бы, вздумай Элин использовать свои силы по‑максимуму. Это можно было исправить, но предоставленных кланом Сонитус препаратов для этого было мало. С их помощью можно было восстановить повреждения и укрепить основу, но не форсировать её развитие. На светлой стороне мира анимусов вообще небыло ничего того, что могло бы даровать большую мощь в сжатые сроки.

Ничего… кроме запретных ритуалов, не отличающихся особой однобокостью.

Втянув носом прохладный вечерний воздух, парень зацепился рукой за кладку и поднялся на ноги, тут же ощутив на себе, каково это – быть флюгером, трепещущим под яростными порывами ветра. Погода буйствовала, а небо, кажется, грозило вот‑вот оросить Китеж тёплым летним дождём. По крайней мере, Элин на фоне вырывающихся из‑под линии горизонта солнечных лучей отчётливо видел мрачные свинцовые тучи, не имеющие с облаками ничего общего.